Майкл Бейджент - Бумаги Иисуса

В конечном итоге рукопись нашли в дымоходе — именно поэтому края манускрипта обгорели.

Кандо был в ярости от подобного обращения и отказался иметь дело с израильтянами, однако он сообщил моему знакомому, что у него есть большая коллекция манускриптов и фрагментов, которую он переправил в Дамаск. Он также рассказал, что существуют пещеры, которые неизвестны археологам и в которых бедуины нашли другие рукописи. К сожалению, бедуины обычно резали манускрипты на небольшие фрагменты и продавали их по частям — так получалось гораздо выгоднее. Мой знакомый рассказал, что в прошлом году получил двадцатисантиметровый фрагмент большого свитка — содержание текста было скорее сектантским, чем библейским — стоимостью 500 тысяч долларов; весь манускрипт предлагался за 10 миллионов. Разумеется, торг был уместен.

Он также рассказал мне историю о Игале Ядине, которую я слышал и из других источников. При раскопках в Масаде Ядин нашел большое количество фрагментов рукописей. Часть он перевел сам, а остальные привез в Лондон и положил на хранение в сейфы нескольких банков под вымышленными именами.

К несчастью, в 1984 году Ядин умер, не оставив записей, в каких банках хранились рукописи и на какие имена были зарегистрированы сейфы. Таким образом, пока банки не вскроют сейфы, чтобы проверить их содержимое, эти тексты останутся недоступными для научного сообщества.

Затем разговор коснулся «Бумаг Иисуса».

Услышав эти слова, жена моего нового знакомого пришла в сильное волнение, всплеснула руками и, громко и сердито крича, выбежала из комнаты. Я не знал языка, на котором она говорила, и поэтому ничего не понял, но она явно не хотела, чтобы мы обсуждали эти бумаги.

Хозяин рассказал мне следующую историю. В начале 60-х годов он, занимаясь поиском древностей, купил дом в Старом городе Иерусалима. Он начал вести раскопки в погребе, намереваясь добраться до коренной породы; в эпоху раннего христианства это место считалось окрестностями храма. В 1961 году он нашел два папируса с текстами на арамейском языке, а также несколько предметов, которые позволили датировать находку приблизительно 34 г. н. э.

Это были два письма в еврейский суд, или Синедрион. Автор, объяснил мой новый знакомый, называл себя бани мешиха — мессия Сынов Израиля. Я был потрясен. Неужели это правда? Я внимательно вслушивался в каждое слово.

Человек, называвший себя мессией Сынов Израиля, защищался от обвинения, выдвинутого Синедрионом — его обвинили в том, что он объявил себя «сыном бога», и ему пришлось оправдываться. В первом письме он объяснял, что он не называл себя «Богом», а лишь говорил, что в нем пребывает «Дух Божий» — то есть он не сын Бога в телесном смысле, а нечто вроде его приемного сына по духу.

Далее он добавлял, что любой, кто ощущает в себе «дух», также является «сыном Бога».

Другими словами мессия — вероятно, проповедник, которого мы знаем как Иисуса — открыто отрицал свою божественность. По крайней мере, у него было не больше оснований называться богом, чем у любого другого. Можно не сомневаться, что это заявление Ватикан предпочел бы не обнародовать.

Слушая эту историю, я удивлялся ее сходству с очень странным инцидентом, описанным в Евангелии от Иоанна: в кратком отрывке рассказывается, как «евреи» хотели побить Иисуса камнями за богохульство. Они обвиняли его: «Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом». В ответ Иисус процитировал Псалом 82: «…не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги? Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание»[468]. Может быть, в Евангелии отражена искаженная версия расследования, которое проводил Синедрион по делу мешиха?

Обнаружив эти два папируса, мой знакомый показал их археологам Игалю Ядину и Нахману Авигаду и попросил высказать свое мнение. Оба специалиста согласились, что документы подлинные и что ценность их чрезвычайно велика.

К несчастью, они рассказали об этих документах католическим ученым — скорее всего, кому-то из Иерусалимской библейской археологической школы, консультанту Папской библейской комиссии. Новость дошла до папы Иоанна XXIII, и он направил письмо израильским экспертам, требуя уничтожить рукописи.

Мой знакомый отказался это сделать, но пообещал, что они не будут опубликованы в течение двадцати пяти лет. К моменту нашей встречи двадцать пять лет давно прошли, но он по-прежнему отказывался публиковать письма, полагая, что это осложнит отношения между Ватиканом и Израилем, а также спровоцирует всплеск антисемитизма.

Теперь я понимал, почему так расстроилась его жена.

Естественно, мне очень хотелось увидеть бумаги Иисуса собственными глазами. Я хотел быть уверен, что они действительно существуют, и с полным основанием заявлять:

«Да. Они существуют. Я их видел». Однако хозяин дома отклонил мою просьбу, пояснив, что не готов показать мне их прямо сейчас. Но у него хранились и другие сокровища, возбуждавшие мое любопытство, и поэтому следующие несколько месяцев я не раз приходил к нему, чтобы поболтать и полюбоваться последними приобретениями. Однажды хозяин встретил меня одетым.

— Пойдемте со мной, — сказал он. — Надеюсь, у вас есть время? Разумеется, я не отказался от приглашения.

Мы поехали на другой конец города, где он привел меня к банковскому сейфу, такому большому, что в него можно было войти. Подобно витринам в доме моего знакомого, сейф был оборудован устройствами для поддер жания постоянной температуры и влажности. Мне были продемонстрированы два папируса — в рамках и под стеклом. Длина каждого составляла восемнадцать дюймов, а ширина девять. Я взял их. Это были «бумаги Иисуса», письма Иисуса в Синедрион. Они существовали. Я держал их в руках. Я молчал, наслаждаясь моментом.

Но к моей радости примешивалось сильнейшее разочарование. Больше всего на свете я жалел, что не знаю древних языков — в отличие от многих экспертов, с которыми я был знаком. Это все равно, что держать ларец с сокровищами, но не иметь ключа, чтобы открыть его. К сожалению, тут я был бессилен. Мне неоднократно приходилось иметь дело с рукописями, но значение документов, которые я держал в руках, потрясло меня. Я не мог вымолвить ни слова, размышляя об изменениях в нашей истории, которые могут быть вызваны этими письмами, если их опубликовать. По крайней мере, бумаги в безопасности. Я вернул папирусы хозяину. Он улыбнулся, и мы отправились на ленч.

Я не чувствовал вкуса еды, потому что был полностью поглощен возможными последствиями того, что я только что видел. Мне хотелось, чтобы все узнали об этих бумагах. Меня подмывало выбежать на улицу и кричать прохожим, что «неопровержимые улики» существуют: я видел их, я держал их в руках!