Р Блайс - Мумонкан. Застава без ворот. Сорок восемь классических коанов дзэн

Дзёсю уже появлялся в случаях I, VII, XI, XIV, XIX и еще появится в случае XXXVII. В Хэкиганроку он выступает в случаях II, IX, XXX, XLI, XLV, LII, LVII, LVIII, LIX, LXIV, LXXX и XCVI. Что касается пожилых женщин, то мы уже встречались с той, которая победила Токусана. В этом случае на сцене появляется еще одна женщина, которая, сама того не подозревая, состязается с Дзёсю. Дзэн не для женщины, [146] См. случай XVII. и женщина не для дзэн, к несчастью для обоих. Буддизм всегда был настроенным против женщин даже больше, чем христианство, основатель которого, кажется, находил иногда вдохновение в присутствии женщин. Женщины иногда встречаются в сутрах, но едва ли в хорошем смысле.

В Лотосовой сутре (в главе XII, Девадатта) говорится о девушке, которая стала Буддой. Шарипутра выдвигал аргументы против того, что женщина может достичь Буддовости, поскольку она «нечиста и поэтому не способна принять Закон». Об этой девушке Шарипутра говорит, что она также столкнулась с «пятью препятствиями». [147] Неспособностью стать Брахма-владыкой, Индрой, Мара-владыкой, Чакраварти-владыкой и Буддой. Монахи стали свидетелями, как она превратилась в молодого человека и лишь после этого стала безупречным бодхисаттвой. Завершается это предание зловещими словами о том, что Шарипутра и другие «получили Закон в благоговейном молчании».

Монах из монастыря, в котором жил Дзёсю, как-то спросил пожилую женщину, как пройти в Тайдзан. Она ответила:

— Прямо. I

Но не успел монах пройти три или пять шагов, как она добавила:

— И этот монах уходит так же, как другие. [148] Женщина говорит: «Это тоже обычный, дворовой монах».

Позже другой монах рассказал Дзёсю подобную историю, и тогда Дзёсю сказал:

— Подождите, я схожу и испытаю эту женщину.

На следующий день он пошел, задал женщине тот же вопрос и получил от нее тот же самый ответ. Вернувшись, он сказал монахам:

— Я испытал пожилую женщину из Тайдзана.

Тайдзан, Готайдзан или Сэйрёдзан — таково название горы с пятью вершинами, которая со времен Шести Династий почиталась священной. Паломничества к ней никогда не прекращались. Божеством-хранителем этой горы был Манджушри.

Случай X из Сёёроку начинается немного иначе:

У дороги, что вела к подножию горы Тайдзан, жила старуха, которая всякий раз, когда монах спрашивал у нее, как пройти к горе, отвечала и т. д.

Обладая поверхностными представлениями о дзэн, дурачить людей нетрудно. В окрестностях знаменитых гор (храмов) было много старух, которые развлекались тем, что насмехались над молодыми монахами. Некоторые из них, должно быть, обладали подлинной мудростью — отсюда и желание Дзёсю испытать пожилую женщину с горы Тайдзан.

Монах задает вопрос о пути к храму. Женщина отвечает так, словно речь идет о Пути. Она говорит ему то же, что и Стивенсон: «Жизненные пути прямы, словно рельсы для спуска судна на воду». Но монах не замечает этого, полагая, что она дает ему относительный ответ на относительный вопрос. Когда монах не реагирует на ее абсолютный ответ, она открыто насмехается над ним. Дзёсю отправляется, чтобы испытать ее, и хотя он не говорит монахам о результатах испытания, он лукаво заявляет, что раскусил ее. Он делает это, чтобы посмеяться над монахами, ведь они не достигнут мудрости, если не станут глупее, чем были до рождения. То, что в конкретной ситуации пожилая женщина обошлась с Дзёсю, как с молодым монахом, свидетельствует о том, что ее дзэн был далеко не зрелым. Если мы любим животных, мы знаем, кто любит их, а кто нет. Но если мы не любим животных, мы не можем отличить одних от других. Если мы понимаем музыку Баха, мы знаем также, кто понимает ее, а кто лишь делает вид. Но смысл истории не в этом, а в том, как вы относитесь к тем, кто притворяется, что любит животных, Баха или дзэн? Чувство превосходства в данном случае — это путевка в Ад, лучше сказать, это и есть сам Ад.

Старуха сидела в своей хижине и задумывала очередную кампанию. Она не подозревала, что есть знаменитый разбойник, который знает, как брать живьем полководцев противника. Старый Дзёсю был достаточно находчив, чтобы незамеченным пробраться в лагерь противника и угрожать крепости, но он не был настоящим генералом. Рассуждая об этом случае, приходится признать, что каждый из них совершил ошибку. А теперь скажи мне, что Дзёсю увидел в старой женщине?

Дзимбо делает комментарий более логичным, переводя выражение «знаменитый разбойник» словами «орать в плен вражеского генерала». В целом получается «старуха не подозревала, как брать в плен вражеского генерала (Дзёсю)». В любом случае, Мумон говорит, что пожилая женщина побеждала проходивших мимо монахов, но не отваживалась отправиться в храм и сразиться с мастером. В конце Мумон говорит, что есть что-то подозрительное в самом Дзёсю, который ошивается около старух, чтобы определять, подлинный у них дзэн или фальшивка. Мумон удивляет нас своей беспристрастностью.

Дзёсю задал в точности такой же вопрос, как и другие монахи: «Это ли путь к горе Тайдзан?» Ответ женщины «Прямо!» был таким же для Дзёсю, как и для самого глупого из монахов. Однако вопрос Дзёсю, похожий на вареный рис, на самом деле содержит песок интеллектуальных парадоксов, которые дадут о себе знать, как только мы задумаемся над ними. То, что выглядит, как мягкая и податливая грязь, содержит в себе жизненные шипы, на которые мы накалываемся и истекаем кровью.

Этот случай учит нас двум вещам. Во-первых, не делать так, как Дзёсю — не проявлять интерес к пониманию дзэн другими людьми. Во-вторых, не поступать так, как старая женщина, которая не могла отличить подлинный дзэн от фальшивого, и главное — «угощала ангелов, не зная, с кем имеет дело».

Мне кажется, что Будда был впечатляющей, но непривлекательной личностью, подобно Альберту Швейцеру. Отсутствие юмора в словах Будды, его непогрешимость, безэмоциональность, антифеминизм, педантизм и непоэтичность вызывают отвращение. Несмотря на, а скорее, благодаря раздражительности, страстности мыслей и чувств, мазохизму и садизму, ненависти к лицемерам и презрению к своим глуповатым и трусливым ученикам, страх смерти и сомнение в Боге — я говорю, несмотря на все это, или благодаря всему этому, мне больше нравится Христос, и к нему у меня возникают теплые дружеские чувства. От Будды же, когда я вижу его отрешенно сидящим вдали от человечества, на меня веет холодом и отстраненностью.