Р Блайс - Мумонкан. Застава без ворот. Сорок восемь классических коанов дзэн

Первичная Природа [157] Природа самости, врожденный склад ума, сокровенная сущность. изначально [158] Временной смысл здесь не подразумевается. самодостаточна. Когда у человека не возникает, сомнений ни при каких обстоятельствах, будь они благоприятными или нет, такой человек достиг чего-то на Пути. Выбирать добро (естественно) и отвергать зло (инстинктивно), медитировать на Пустоте вещей, входить в состояние самадхи [159] Абсолютная мудрость. — все это означает что-то делать. Но чем больше мы гонимся за этими внешними вещами, тем дальше мы уходим- от них. Мы должны исчерпать все мысли в Трех Сферах, [160] Сфера желания, сфера материальных вещей и сфера абстракций. ведь каждая иллюзорная мысль приводит к рождению-и-смерти. Когда мы оказываемся в этом безмысленном состоянии, другими словами, когда мы оставляем позади источник жизни и смерти, мы приобретаем несравненное сокровище на Пути.

Все это Нансэн называет «знанием», а не Путем. Путь есть то, по чему идут. Когда же по нему не идут, это в лучшем случае потенциальный Путь. Путь существует, когда мы идем; когда мы останавливаемся, Пути больше нет. Что означает идти по Пути? Как уже говорилось, это означает перемещаться из одной поэтической точки в другую, и эти «точки» становятся более устойчивыми и утонченными, когда мы проходим через них.

Состарившись, Нансэн утратил чувство стыда. Стоило ему один раз открыть свой вонючий рот, как людям стал известен весь позор его дома. Но следует отметить, что лишь немногие благодарны ему за это.

Мумон шутя плохо отзывается о Нансэне, но все же он хвалит Нансэна за доброту, которую оценили лишь немногие. Кроме того, Мумон обвиняет Нансэна в том, что тот говорил и проповедовал слишком, много, выражался слишком абстрактно, слишком непоэтично, слишком парадоксально. Мумон считает, что виной тому возраст Нансэна. В некотором смысле китайцы и японцы жестоки к пожилым людям или, лучше сказать, менее сентиментальны, чем принято на Западе. Это объясняется своеобразием уважительного отношения к возрасту на Востоке. Так, подлинное уважение Мумона к Нансэну позволяет ему упомянуть его гниющие зубы и дурной запах изо рта.

К этому времени читатели уже заметили привычку Мумона писать что-то, а затем тут же это отрицать, чтобы мы не привязались к словам. Поначалу может показаться, что это недостаток, слабость, стилистический прием, но через некоторое время становится понятно, что здесь мы соприкасаемся с чем-то центральным в мировоззрении Мумона. Нет, он не считает, что истина находится между противоположностями, что все религии имеют в себе что-то подлинное и что-то сентиментальное. Одобрение и похвала Мумона, за которыми сразу же следуют не менее настойчивые отрицание и порицание — это действия самой Природы, которая неуклонна, но в то же время терпима в своих проявлениях. Природа без промедления наказывает нас за каждую ошибку и в то же время свободно позволяет нам совершить другую.

Почему мы так слабы в своей вере? Потому что много рассуждаем. Мы поднимаемся на вершину и, достигнув цели, замечаем, что по пути случайно ушибли колено о камень и поцарапали руки. Если бы мы не выходили из дома, а кто-то пришел к нам и причинил нам аналогичные увечья, мы бы негодовали и кричали от боли. Когда же мы поднимались на гору, у нас было то, что Мумон называет верой. Когда мы сидели дома, у нас было только знание, рассуждения. Путешествуя в горах, мы забываем о сознании. Сидя дома, мы призываем на помощь Будду.

Имя Госо буквально переводится как «Пятый патриарх», и поэтому мы можем спутать этого человека с Гунином, Пятым патриархом дзэн после Дарумы. Гунин жил в VII веке на горе Обай с семьюстами монахами, среди которых был и Эно, Шестой патриарх. Впоследствии эту гору стали называть Госо-сан, или Гора Пятого патриарха. Приблизительно через четыреста лет после этого, в XI веке, на этой горе поселился старый мастер Хоэн. Он стал известен как Хоэн с горы Госо-сан, или, кратко, Госо.

Госо, или Хоэн, принадлежал к линии передачи Ёги в секте Риндзай. Ёги был духовным отцом Энго, комментатора Хэкиганроку. Мумон относился к пятому поколению после Госо. Хоэн стал монахом довольно поздно, в тридцать пять лет, через два года после смерти Сэттё (ум. 1052), составителя Хэкиганроку. Госо настойчиво изучал буддизм, но так и не смог разрешить своих сомнений. Он повидал нескольких мастеров и в конце концов пришел к Хоону из Фудзана, который сказал ему, что у Нёрая было тайное слово, которого Касё (Второй патриарх после Шакьямуни) не сохранил. Говорят, что эти слова избавили Хоэна от всех его сомнений, и тогда Хоон направил его к Сютану из Хакууна. Однажды Сютан наставлял монаха, как нужно обращаться с My , и Госо , присутствовавший поблизости, внезапно достиг окончательного просветления. Госо сочинил стихотворение:

У подножья холма расстелилось широкое поле; Сложив руки на груди, я тихо спрашиваю старика: «Сколько раз ты продавал и покупал эту землю?» Сосны и бамбук — прохладный ветер шелестит в ветвях.

Связь между этим великолепным стихом и просветлением Госо проследить трудно. Возможно, их объединяет китайская любовь к «хорошей земле».

После того как Госо побывал в должности настоятеля нескольких храмов, он пришел на гору Госо и жил там до смерти в возрасте восьмидесяти лет. Из двадцати четырех дзэнских традиций, существующих на сегодняшний день в Японии, не меньше двадцати прослеживают свое происхождение до Госо. Он не ответствен лишь за три линии передачи секты Сото и одну линию секты Риндзай через мастера Орю.

Госо спросил у монаха: «Когда душа Сэй отделилась от тела, где оказалась ее подлинная личность?»

История двух личностей Сэй входит в состав многих китайских рассказов о привидениях. Есть несколько версий этой истории, но они мало различаются между собой. Самая известная версия входит в Сэнто Синва — сборник историй Кую (Чжуй-юй), опубликованный в четырех томах в период Мин. Он появился в Японии в эпоху Токугава и оказал заметное влияние на литературу этого времени.

В городке под названием Коё жил человек Тёкан, младшая дочь которого Сэй была настоящей красавицей и гордостью отца. У нее был двоюродный брат Отю, и однажды шутя Тёкан сказал, что из них получилась бы хорошая семейная пара. Молодые люди приняли эти слова всерьез и поскольку любили друг друга, решили, что уже помолвлены. Отец же решил выдать Сэй замуж за другого молодого человека, Хинрё, и, казалось, трагедии нельзя предотвратить. Не в силах что-либо сделать, Отю уплыл из города на лодке, но однажды вечером, после нескольких дней путешествия, он, к своему величайшему удивлению, обнаружил, что Сэй находится на той же самой лодке. Влюбленные обрадовались и отправились в страну Сёку, где прожили несколько лет, родив двоих детей. Однако Сэй не могла забыть своей родины, говорила, что покинула отца против его воли, и желала знать, что он теперь думает о ней. Поэтому Отю решил вернуться с женой в свой городок. Когда они прибыли в дом отца Сэй, Отю извинился, что увез его дочь без разрешения, и попросил у него прощения.