А. Фомин - Загробная жизнь

Если человек состоит из духа, души и тела, то видимая, внешняя жизнь и деятельность человека есть не что иное, как выражение, проявление жизни и деятельности души. Мысли, желания, чувствования – предметы мира невещественного. Они составляют невидимую деятельность невидимой души, и, будучи выражены словами и делами, составят видимую деятельность тела, как органа души, т.е. деятельность человека. Итак, на суде будут судимы и внутренняя (духовная) и внешняя (телесная) деятельность человека. По двойственной природе человека и двойственной его деятельности, которая осудится на всеобщем суде, и награда и наказание последуют двоякие: духовные, внутренние (для души) и внешние, чувствования, соответственные новому телу человека.

Каждый человек на последнем суде отдаст строгий и полнейший отчет во всех мыслях, желаниях, чувствованиях, словах и делах за всю земную жизнь. Конечно, греховные мысли, желания, чувствования, слова и дела не вспомнят на суде, если своевременно на земле еще будут смыты истинным раскаянием.

Деятельность души проявляется в видимой деятельности человека, в его словах и делах, так что слова и дела всегда верно характеризуют нравственное состояние души, доброе или злое. Все, что подразумевается под употребленным Спасителем словом «праздное» - несвойственное, несоответственное, неприличное христианской деятельности – осудится на суде; «сказываю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда» (Мф. 12: 36).

Слова – суть выражение мыслей и чувств человека и вообще внутреннего, нравственного состояния его; по ним познается человек, как дерево – по плодам. Если слова человека – правдивы, честны, благочестивы, назидательны, то они показывают человека хорошего, и такой человек получит оправдание на суде; если слова – ложны, нечестивы, то они указывают на злое сердце человека, и таковой не может получить оправдания, а подвергнется осуждению. Оправдание и осуждение на суде зависит от веры и дел, слова же означают только внутреннее, нравственное состояние души. Праздное слово есть такое, которое заключает в себе ложь, клевету, возбуждающее неприличный смех, т.е. слово позорное, бесстыдное, пустое, не имеющее никакого отношения к делу.

Апостол Павел о суде над невидимой, тайной душевной деятельностью пишет: «Посему не судите никак прежде времени, пока не приидет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения и тогда каждому будет позвала от Бога» (1 Кор. 4:5). Итак, на суде каждый человек отдаст строгий и полнейший отчет за всю свою деятельность, как за внутреннюю, духовную (Мф. 12: 36), так и за видимую, внешнюю, т.е. за все слова и дела воздаст Господь каждому (Рим 2: 6; 2 Кор. 5: 10).

На последнем суде пред взором нравственного и духовного царства духов и душ будет видна вся жизнь, земная деятельность каждой души, как добрая, так и злая деятельность. Не утаится ни один сокровенный помысел, ни один вздох, ни взгляд, ни наималейшее действие телесное. Все правое и неправое, если только заблаговременно не очистится должным покаянием, все будет видимо всеми: и Ангелами, и святыми, и людьми. «Не без причины, - говорит Иоанн Златоуст, - так долго нет суда, не без цели отсрочен на столь долгое время всеобщий, окончательный суд над человечеством; дано время ходатайства перед Богом друг за друга». С наступлением же решительного часа участи человечества это ходатайство рушится; тогда уже ни молитвы, ни прошения, ни дружба, ни родство, ни слезы, ни добрые намерения и желания, ни добродетели не помогут нам. В тот роковой час ни молитва грешников ко святым, ни молитвы святых к Богу о помиловании грешников станут недейственны. Молитвы святых не помогут осужденным, ни ходатайство отца не облегчит участи осужденного сына, ни слезы детей не освободят от вечной муки несчастных их родителей; ни муж не поможет легкомысленной своей жене, ни жена – своему мужу. Да и сама любовь к истине не дозволит уже ходатайствовать за отвергших ее окончательно; было бы противоестественно просить Царство Небесное для того, кто решительно не хотел его, а потому и не приспособлен к жизни, полной мира и любви, не годится к жизни святых. Тогда любовь, родство, дружба, знакомство потеряют свое благотворное значение, и всякое отношение между душами, любящими правду и истину, и враждующими с ними – окончательно исчезнет и, память грешников перестанет тревожить души святых, благоугодивших своему Господу.

На Страшном суде, когда все тайное откроется, праведники и грешники увидят и узнают друг друга. Грешники в аду, видя до этого времени святых в раю, но не видя друг друга, теперь увидят и узнают, как пишет Афанасий Великий в «Слове об Усопших». Но свидание их будет нерадостно! Почему? Потому что причиной вечного осуждения были мы сами и наши близкие на земле, с которыми нам теперь и придется свидеться. Неужели благодарность услышим от наших близких, когда мы, оставшись на земле после них, провели жизнь так, как родные братья евангельского несчастного богача?

Св. Иоанн Дамаскин, предостерегая нас от такой ужасной встречи со своими близкими в день суда, пишет: «Мы постараемся всеми силами, чтобы в оный ужасный и страшный день родные не укоряли нас в небрежении о них; наипаче те из нас, которым они вверили попечение об их имуществе и оставили оное. Ибо да не подумает кто-либо, что на том страшно событии мы не узнаем друг друга». Принципиальное око душевное есть орган зрения и познания, как свидетельствует Сам Господь Иисус Христос в притче о богаче и Лазаре.

Правда, богатый, будучи на земле, знал и, быть может, не раз видел Лазаря, а потому и не удивительно, что узнал его; а как же он узнал, по свидетельству Господа Иисуса Христа, Авраама, которого прежде не знал и никогда, нигде не видел? Значит, заключаем и как истину свидетельствуем, что на суде узнают все друг друга, и знакомые и незнакомые. Св. Иоанн Златоуст об этой истине пишет так: «Мы узнаем не только тех, которые здесь нам были знакомы, но и тех увидим, которых никогда не видали».

Св. Ефрем Сирин пишет: «Тогда дети будут обличать своих родителей в том, что они не делали добрых дел; в оный день несчастными увидят многие своих знакомых, а некоторых из них, приметивши поставленными одесную, пойдут прочь от них, со слезами прощаясь с ними».

«Тогда, - говорит св. Григорий Богослов, т.е. в день всеобщего суда, - я увижу тебя, моего возлюбленного брата Кесария, светлым, славным, веселым, точно таким, как ты мне часто являлся во сне».

Св. Димитрий Ростовский, обращаясь к плачущему родителю, о смерти сына как бы в утешение говорит: «Узришь его (т.е. умершего сына) в благодати Божьей между праведниками, в месте светлом и прохладном».