А. Фомин - Загробная жизнь

Затем каждый из грешников подвергнется вечной муке не за один какой-либо страшный грех, или не за один день, который он прожил в высшей степени нечестиво, нет! Между страстями бывает своего рода связь. При одной главной, или господствующей страсти человек соединяет в себе несколько и других сродных с ней страстей. Таким образом, осужденный грешник будет мучиться в аду за всю свою жизнь, которую провел в пороках и нераскаянности: «каждый день пиршествовал» - сказано о сластолюбивом богаче.

Правда, и целая жизнь грешника в сравнении с вечностью не перестает быть временным греховным наслаждением. Но вместе с тем, нужно признать справедливым и то, что нераскаянный грешник тоже грешил бы вечно, если бы не был остановлен на пути греха. Некоторые хотят видеть уничтожение в нем греха, и затем сокращение самих мучений его за грешность, в следующих словах апостола Павла: «Ибо Ему (Иисусу Христу) надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои». Под врагами здесь, без сомнения, подразумеваются вместе с дьяволом и грешники. Но покорятся все эти враги Иисусу Христу (между прочим, оставят в числе прочих своих злых дел и это: соблазнять и угнетать стадо Христово) не по доброй своей воле, а невольно. Здесь мы видим только вечный арест преступника, который, будучи связан, уже не может более совершать убийств и прочих преступлений. Между тем, силой удержанные от злых дел, как дьявол, так и люди-грешники, внутренне еще не оставят своей греховности. Так, например, гордец и в той жизни будет гордиться. По-видимому, нечем ему будет там гордиться: не будет с ним там богатства, отнята будет у него власть, без употребления останутся его ученость и красноречие. Но он будет гордиться сам по себе, т.е. будет по-прежнему питать в душе ложное понятие о самом себе. Осмотритесь около себя – нет ли между вами гордых? Казалось бы, как преступнику, осужденному и наказанному, гордиться? Между тем, в числе вас именно есть так высоко думающие о себе, что они и презрительно смотрят на простолюдинов, хоть сами происходят из той же среды. Обратите также внимание на привычки в возрасте людей престарелых: как многие старые люди бывают упорны в ложных своих взглядах и худых привычках! Как трудно переубедить их и заставить делать иначе, чем они привыкли делать, хотя бы их действия и были очевидно ошибочны! Подобное-то упорство и подобную-то нераскаянность покажут и все грешники в аду, и, следовательно, грехи их, за которые они будут вечно мучиться, также в некотором смысле будут вечны.

Мало этого. На том свете грешники снова войдут во враждебное отношение к Богу. Каким образом? В силу страстей своих. Бог отнимет у них предметы для удовлетворения их страстей, например, у сребролюбца – деньги, у человека ученого, который занимался только науками и не веровал ни во что духовное и Божье, - его книги и другие принадлежности его ученых занятий. Человек, преданный страсти и насильственно сдерживаемый от нее, беспокоится, гневается и ожесточается против других, это видим и теперь. Заключите вы в темную комнату на несколько дней человека рассеянного или сильно развившего в себе плотскую страсть. Давайте этому человеку пищи лишь столько, сколько нужно для поддержания его сил. Запретите ему при этом молиться и вспоминать о Боге. Думаете ли вы, что этот человек успокоится от своей страсти? Нет, страсть не перестанет тревожить его. Или возьмите в пример человека нетрезвого: разве нетрезвый человек любит тех, которые сдерживают его от порока? Наконец, обратите внимание в своей среде на тех, которые несколько раз были наказываемы. Не еще ли более эти наказанные (хоть и не все) ожесточаются от наказания при всем сознании своей вины? Фараон не в большее ли ожесточение приходил, когда Бог посещал его казнями? Подобно всем этим примерам и грешники в той жизни будут скучать по своим страстям, а затем будут питать ненависть к Богу и ожесточаться против Бога, который своим правосудием и властью свяжет их. После этого рассудите может ли быть конец их удалению от лица Божьего?

Другие думают видеть учение, противное вечному продолжению мучений, в словах апостола Павла: «сам спасется, но так, как бы из огня» (1 Кор. 3: 15). Объясню вам эти слова подробно. Апостол ведет речь о том, как каждый из христиан действует или живет для Бога. Вера в Иисуса Христа, как спасителя мира, одна у всех, но дела весьма различны: у одних дела как золото, у других – как серебро, а у некоторых подобны дровам, сену и тростнику. Все человеческие дела в свое время подвергнутся строгому испытанию, как бы в огне: «каждого дело обнаружится; ибо день покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть». Без сомнения, золото, серебро и драгоценные камни, как вещи несгораемые, сохранятся в огне. Так-то и добрые чистые дела праведника вынесут испытание на Страшном суде Божьем. Но дрова и солома, обыкновенно, скоро воспламеняются от огня и превращаются в пепел. То же будет и с делами грешника: дела его окажутся ничтожными, без всякого значения для вечной жизни. После этого о нем-то самом замечается: «впрочем сам спасется, но так, как бы из огня». Слово «спасется» и хотят некоторые толковать в пользу спасения грешника. Но этим словом, собственно, выражается то, что грешник останется цел, что не обратится в ничто, подобно тому, как погибнут его дела, что будет жить вечно для огня, или чтоб терпеть наказание в огне.

Итак, нераскаянная жизнь человека на этом свете, без всякого сомнения, влечет за собой вечную муку в будущем веке.

Но вам страшно за тех несчастных, которых постигнет мука? Вы жалеете их? Вы говорите: «пусть неизбежна вечная казнь нераскаянным; пусть неизбежно будет удаление их от Бога на бесконечные века: по крайней мере, не были бы столь ужасны мучения их». Действительно, страшиться всей душой нужно за этих людей. Плакать о них следует самыми горькими слезами. Страшиться и плакать за них следует тем более, что сами-то они в этой жизни не обнаруживают ни боязни, ни плача за свою участь. Если бы тебе окончательно было известно об известном человеке, что он осужден на вечные мучения и что не избегнет их по своей закостенелости; если бы ты уже мог представить себе, как тело этого человека горит адским огнем, как его угрызает неусыпающий червь: не содрогнулся бы ты за него, хоть бы был самого равнодушного характера? Не дал бы ты ему совета, чтобы он пожалел самого себя, если б даже это и был твой жестокий обидчик или злейший враг? И не обличил бы ты его в безбожии и злобе, как некогда святые мученики, умирая, обличали своих безбожных мучителей? Пример для этих чувств видим и в Самом Спасителе нашем.

Он возмутился духом, т.е. вышел из обыкновенного тихого состояния Своего, когда видел перед собой на Тайной Вечери того, который будет гореть вечным огнем. И тем прискорбнее Ему было видеть навеки погибающего Иуду, что перед этим только Он сказал всем ученикам: завещаю вам… царство…, сядете на престолах…, т.е. выразил обещание о вечной награде, от которой, между тем, Иуда свободно отказался. Так доброе сердце не может не ужасаться за тех людей, которых ожидает вечная мука! Так, не только мучиться самому в аду, но и видеть адские мучения другого (если б это случилось) столь страшно, что и сказать нельзя! Это значило бы (допустим такое ничтожное сравнение) то же, что видеть человека, перебегающего из угла в угол в доме, который весь объят пламенем и из которого выбежать нельзя, или стоять у отверстия глубокого колодца и слышать оттуда отчаянные вопли человека, который упал в этот колодец и никакими силами не может быть оттуда извлечен.