Петр Францев - Под черной звездой

В одной из древнехристианских притч рассказывается о том, как наставник, проводя обряд крещения, доводит своего ученика до полного удушья, окуная его головою в воду, и когда тот начинает отчаянно вырываться, учитель с иронией вопрошает: "Чего ж ты вожделеешь? Воздуха иль истины?" Таким образом, религией христиан предполагалась возможность постичь суть бытия на путях самопознания, при предельном духовном сосредоточении своем на определенной цели, чтобы прозреть, уловить миг божественного озарения. А еще ранее человек, суды по всему, знал наперед и многие приметы лихолетья. И средствами прогноза был астрологический культ, только уже основанные на благоразумной вере, который позволял точно знать, что будет через месяц. через год... Невероятной прозорливостью обладали и вожди язычников. Предзаданность всех процессов жизни они видели в полном своем единстве с окружающей средой. Человек, считали они, сливаясь со средой, должен созерцать природу, а не анализировать ее, восхищаться ею, не выпытывать у нее тайну... Понятия о равновесии, диалектике и гармонии служили людям в те времена для выработки целых систем сверхзнаний, так необходимых им для своего выживания. Настоящие мастера этих знаний достигали настолько полного единства со всем, обступавшим их миром, что становились абсолютно неуязвимыми для всех своих врагов и даже удавалось избегать многих опасных болезней, уж не говоря о чудодейственном врачевании, потому что мри брал их под свою защиту. "Никакие горы добра не отменят, не искупят и не оправдают самого малого зла," - гласит одна из главных заповедей древних. И в ней - мудрость... Аргументом веры для наших предков были не демагогические словесные хитросплетения о великих свершениях из уст своих верховных, как у нас, наших всегда недобрых, всегда бездарных сегодняшних и вчерашних генеральных, - а образцом для подражания и возвеличивания были только прирожденные способности каждого члена общества. Их предводителем и кумиром всегда был неистовый художник, аналитик-мудрец, идеолог-святой, ученый-пророк. В этой системе ориентации, благодаря исключительным способностям жрецов и вождей, позволяло им хорошо закрепляться на земле, хоть и были они слишком слабы перед огромным потоком демонических сил. Что сталось бы с нами тогда, проповедуй они, как мы сегодня пропагандируем повсеместно, порнографию, насилие, зло? Зная по нашему собственному опыту, к сожалению, можно быть уверенным в том, что художник стал бы холодным, омерзительным монументалистом, нагнетателем страха в незатворенные души людей; святой - грязным бесстыжим циником, оскорбляющим радость самой жизни; мудрец - слабоумцем, достойным, как малое дитя, жалости и презрения. А пророк. лишившийся умственного зрения, - беспомощным слепцом, без жгучего слова божьего он обратился бы в глухую немоту, в слепого поводыря слепых...

ВЕЧНАЯ ТАЙНА

Ищите бога, и тогда будете жить. Пророк Амос

Не надо пускаться в словесную эквилибристику, не надо вскрывать все глубинные пласты художественных произведений, чтобы определить их эстетическую суть, а нужно лишь бегло взглянуть поверх этого слоя ирреальностей и присмотреться к нему поближе, чтобы уяснить себе получше, что же такое скрывается за самими понятием художественность? Какими она измеряется критериями? Где начинается подлинное искусство, и как отличить художественное от ремесленной поделки? На эти волнующие многих вопросы в конкретной оценке можно сказать, наверное, лишь одно: вне красоты нет искусства, и феномен красоты содержит некую тайну вечного, которая постигается внутренней интуицией, эстетическим вкусом каждого, в зависимости от его уровня культуры и врожденных способностей, когда изображаемый предмет художественности, выполненный посредством кисти, пера и всякого иного инструмента, полностью удовлетворяет катарсис переживания у зрителей или слушателей, сходные по чувствам и мысли с тем, как они были задуманы автором и воплощены им в том или ином произведении искусства. Истинное искусство дает воплощение нашим снам и мечтаниям, преображает окружающую нас повседневность, делая ее то ослепительной и фантастической, то мрачной и грубо зримой со всей своей жестокой неумолимостью. Если в первом случае она наполняет нас восхищением и радостью жизни, то в другом заставляет и страдать, и плакать, и думать о вечном. По мне, так только то вполне художественно, то "отверзли вещие десницы" автора, что выстрадано им, прошло через его сердце идеализированным сгустком обожествленной квинтэссенции, которая способна согревать и жечь сердца людей... Эстетический запах красоты доступен и присущ лишь тем литературным произведениям, которые пронизаны роскошными мыслями, пропитаны сложными чувствами и выражены красочно, пестро пьянящими, душистыми словами, разноцветье полевое украшает не только альпийские нагорные долины, но и облагораживает зачахший от хлама наземный пустырь...

ЗИМНЕЕ...

Снежная равнина, белая луна, Саваном покрыта наша сторона, И березы в белом плачут по лесам. Кто почил здесь? Умер? Уж не я ли Сам? С.Есенин

В средней полосе России зима вторгается, часто не спросясь, внезапно, располагаясь основательно, прочно, надолго. Если вчера еще моросил тихий дождь по золотистым вершинам деревьев и всюду по-северному упрямо еще зеленели в пойме луга, то уже сегодня, в самое раннее утро, все как-то странно изогнулось, испуганно забилось в смятении и замерло от холода под тяжестью нахохлившегося снега, который за одну лишь беспутную ночь всюду наделал уйму переполоха; и даже трудно бывает иногда сразу узнать все то, что было еще вчера таким до боли родным и близким, таким, до самых слез одухотворенным благоговейным... Скучившиеся повсюду березки, разноряженные в богатые зимние уборы с затейливыми узорами, будто стайка девиц, сговариваются между собой о чем-то таинственном и сокровенном и своей форсистой походкой и статью крутых бедер, выделявшихся из-под новейшей модной одежды, рождали в сердце красивую сказку о заснеженном царстве далеких миров. Заиндевелая белизна, умиротворенная глубокой тишиной и ядреным морозцем, пощипывала, знобила, слепила. Занозой покалывая в стылой груди, крепкая свежесть воздуха першила в горле, перехватывая дух. Снег под ногами хрустел скрипучим баском, и липкие его снежинки не таяли, не осыпались, а точно удерживались сильным магнитом, как удерживает нас под собой земля... Меланхолическая грусть навевалась необозримым белым саваном пышных и торжественных снегов, своей однотонностью, своей безликостью: в безжизненном мире - безжизненные мысли... Тяжелые мысли приходят на ум, наверное, тогда, когда плотский дух бесстрастен, угнетен безвозвратным промахом прошлого, а тоска переходит яростно в наступление... Трезво, безжалостно звучит тогда приговор, но не суда людей, предвзятого, несправедливого, а собственной совести, холодной, бесчувственной, но чистой, как первый снег...