Евгений Поселянин - Пустыня. Очерки из жизни древних подвижников

Прием, который он оказывал чужестранцам, доказывает согревавшую его любовь ко всем людям и смирение. Руфин передает так свои впечатления:

«Нас было трое, направлявшихся к нему. Мы находились еще довольно далеко от монастыря, когда несколько из его учеников, которым он за три или четыре дня предсказал наш приход, вышли к нам навстречу, распевая псалмы, что они всегда делают, когда к ним приходят иноки. Поклонившись нам в ноги, они воздали нам целование мира и говорили друг другу: «Вот эти братья, которых приход нам авва предсказал, уверяя нас, что через три дня к нам придут три брата из Иерусалима». Некоторые из этих иноков шли перед нами, другие сзади нас, и все они пели псалмы.

Когда преподобный услыхал пение и мы приблизились к монастырю, он тоже вышел к нам навстречу, и как только увидел нас, пал ниц. Затем обнял нас и повел нас в монастырь. Совершив молитву, он по обычаю сам омыл нам ноги, и не было забыто ничего, что бы могло дать нам отдых от усталости. Так поступал он со всеми, кто к нему приходил».

В беседах, которые вел он с Руфином и его товарищами, он объяснил им, почему имеет такой обычай для приема странников. Он падал перед ними ниц, как будто молясь на них, потому что их приход знаменует явление Иисуса Христа, сказавшего в Евангелии: «Странен бе и посетисте Мене», и потому что Авраам, которому явилась Святая Троица, принимал также лиц, казавшихся ему людьми, но в которых почитал своего Господа. Он прибавлял, что иногда надо принуждать чужестранных братьев воспользоваться гостеприимством, хотя бы они этого и не желали, и приводил в пример Лота, который как бы насильно завел к себе ангелов.

Руфин и его товарищи оставались у него неделю, во время которой он беседовал с ними о многом, касающемся духовных добродетелей и монашеской жизни. Особенно много говорил он им об опасностях тщеславия, о чистоте намерения при посте и аскетических подвигах, о тайне, в которой нужно все это держать, чтобы не выдать людям своих трудов и чтобы людская молва и уважение не лишили нас награды от Бога. Он очень порицал некоторых иноков, которые носили длинные волосы, ожерелья и другие предметы для украшения тела. «Они могут, — говорил он, — делать это лишь из тщеславия и чтобы привлечь внимание людей».

Когда Руфин с товарищами простился с ним, он проводил на некотором расстоянии и сказал им последнее наставление:

— Выше всего, дорогие дети, это жить вместе в великом единении и не разделяться один от другого.

Потом, обернувшись к братьям своего монастыря, находившимся тут, он спросил, кто из них желает проводить гостей до ближайшего в этой пустыне монастыря. Все они предложили проводить их с великой любовью, но он выбрал из них только трех, знавших греческий и египетский языки, чтобы они могли и служить им в случае нужды переводчиками, и вести с ними духовную беседу. Он приказал им не покидать гостей, прежде чем они не увидят все монастыри и всех отшельников, которых они желали посетить. Наконец, отпуская их, он высказал им так свое благословение:

— Молю Создателя сниспослать с высоты Сиона Свое благословение на вас, чтобы вы во все дни вашей жизни созерцали блага вечного Иерусалима.

Такова была любовь и усердие преп. Аполлона к посещавшим его инокам. Но не менее усерден был он и к язычникам, большое количество которых он обратил к Христу как силой своего примера и своей мощной проповедью, так и своими почти бесчисленными чудесами.

В числе их надо на первом месте поставить то чудесное умножение хлеба, которое Бог совершал не раз, чтобы вознаградить его веру и исполнить принесенное ему обетование даровать ему все, что он будет просить. Голод посетил Фиваиду, и жители прибегали к нему и привели к нему своих жен и их детей, чтобы он дал им свое благословение и пищу, в которой они нуждались. Он велел раздать им, не скупясь, всю провизию, бывшую в монастыре, за исключением трех корзин хлеба, которые были назначены, чтобы в этот день пропитать его монахов. Но так как этот народ был измучен голодом, он вскоре велел принести и эти корзины и, поставив их в кругу этих бедных людей, поднял руки к небу и произнес громким голосом:

— Рука Божия не достаточно ли могущественна, чтобы умножить это? Святой Дух внушает мне, что хлеб не иссякнет никогда в этих корзинах, пока не настанет возможность насытиться нам хлебом будущей жатвы.

Его слово не было тщетно. Бог так умножил хлебы, что в течение четырех месяцев не переставали брать их из этих корзин, а они все не иссякали. Руфин, передающий это чудо по свидетельству учеников преподобного, которые были его свидетелями, рассказывает, что он сам видел, как это чудо возобновилось перед его глазами. «Мы видели, — передает он, — как несли корзины, полные хлеба, который покрыл столы, дотоле пустые. И после того, как все насытились, корзины наполняли еще хлебами и корзины были настолько полны, как будто бы до них совсем не касались».

Демон, будучи не в силах терпеть столь великих чудес, сказал ему в одном случае, где он умножил снова своей молитвой хлеб и елей:

— Разве ты Илия или другой из пророков или апостолов, чтобы осмеливаться на такие вещи?

Но он посрамил демона следующим ответом, полным веры и уверенности в Боге:

— Почему не делать их? Разве пророки и апостолы не были людьми? И не сделали ли они нас наследниками той же веры и той же полученной ими благодати? Бог, существующий для них, неужели перестал существовать для нас? Было бы кощунством утверждать это, так как это мы знаем, что Он Всемогущ и что то, что Он может Он может всегда. Как же, несчастный дух, так хорошо зная, что Он благ, ты так зол?

В другой раз он посрамил демона, заставив его выйти силой своего смирения из тела одного одержимого, которого к нему привели. Нечистый дух, теснимый святым, сказал ему, что послушается, когда он ему объяснит, что разумеет Евангелие под овцами и козлищами. Он отвечал:

— Бог знает, кто овцы, а козлища суть те, которые так же злы, как я.

Демон закричал, что он не может противиться столь глубокому смирению, и вышел тотчас из тела этого человека.

Его власть над демоном выразилась еще более чудно в избавлении душ от их ига.

Недалеко от него находилось девять или десять поселений, населенных язычниками, которые с яростным упорством держались за свои предрассудки. Их идол был поставлен посреди великолепного храма, и во время засухи их жрецы имели обычай носить этого идола вокруг своих деревень в сопровождении всего народа, причем они бегали по полям в безумной разнузданности, подобно вакханкам. Преподобный встретил их однажды в такой оргии и, сжалившись над их ослеплением, преклонил колена на землю и помолился Господу Иисусу Христу сжалиться над этими несчастными и просветить их светом веры Христовой.