Александр Сегень - Поп

При таких тяжких впечатлениях священник из Тихого добрался до Риги. Там почему-то стоял смрадный дым. А между тем жизнь продолжалась, сновали разносчики газет, торговцы разносили пирожки, мороженое, которое вдруг соблазнило отца Александра, несмотря на его переживания по поводу увиденного по пути в Ригу. Он купил его и стал есть. Так, поедая мирное мороженое, он вдруг увидел митрополита Сергия, который неторопливо подходил к своему митрополичьему дому в обществе немецкого полковника.

— Александровское военное училище я окончил в четырнадцатом, — говорил полковник, покупая немецкую газету. — За царя и Россию — на австрийском фронте. Осенью семнадцатого оказался в Москве. Но воевать вместе с кадетами и юнкерами за Керенского — ищите дураков!.. Отсиделся в квартире на Сретенке. Потом — Дон... Потом — Деникин... Я — немец, и в двадцатые годы вернулся на родину предков, в Восточную Пруссию. Дослужился до полковника. Но остаюсь православным.

— Похвально, — из вежливости улыбнулся митрополит, по пути осеняя крестом какую-то женщину в платочке, которая одна из множества снующих мимо людей подошла под его благословение.

— Теперь исполняю особые поручения министра восточных областей Розенберга. Он, кстати, молодость провел здесь в Риге, — продолжал немец.

— Но не православный, — с долей иронии произнес владыка.

— Н-нет...

— Жаль. Ну-ну... Так что же, вы говорите, и с Гитлером лично знакомы?

— Несколько дней назад обедал с ним и его приближенными. Фюрер любит общие обеды. Много говорит при этом...

— И он жаждет восстановления в России православной веры?

— Так, конечно, нельзя сказать, что жаждет. Но согласен привлечь русское духовенство к делу освобождения России от большевизма.

Отец Александр недоумевал, что этот немец может иметь общего с митрополитом Сергием. Он не слышал, о чем они говорят, да и вообще старался, чтобы они его не заметили. Митрополит слегка оглянулся, и отец Александр тормознул, продолжая есть мороженое, он стал смотреть, как люди стоят за водой у колонки: подошли немецкие солдаты с ведрами, их хотели пропустить без очереди, но немцы великодушно отказались и встали в конец очереди, всем своим видом являя благородных победителей. Отец Александр, продолжая есть мороженое, покачал головой и проследил, как митрополит и немецкий полковник вместе вошли в митрополичий дом.

Доев мороженое, отец Александр снова задумался, откуда так много дыма, и спросил у прохожего:

— Скажи, любезный, а что это у вас тут горит?

— Как не гореть... — ответил прохожий. — «Перконкруст» работает.

— Кто-кто? — не понял батюшка.

— Местные фашисты-латыши. «Перконкруст» называется. «Крест Перуна» значит. Так чего удумали. К приходу немцев синагоги жечь. В главную синагогу нагнали евреев, беженцев из Литвы. Да не только евреев, а всех, кто под руку попался. И сожгли.

— Живьем?

— Живьем, изверги!

— Да если бы одну! — вмешался в разговор другой прохожий. — А то все рижские синагоги пылают.

— С людьми?!

— Какие с людьми, а какие без людей. Немцы весьма недовольны. Ещё бы! Им-то хотелось отдохнуть в Риге, а тут эдакую вонь изволь нюхай!

Потрясенный услышанным, отец Александр некоторое время стоял, размышляя следующим образом: не может быть, чтобы вместе с людьми жгли! Брешут, должно быть! Такого даже и большевики не устраивали, чтобы в храме, пусть в синагоге — живых людей жечь. Наврал прохожий, не иначе!..

Постояв так минут десять, он тоже направил свои стопы в митрополичий дом. В прихожей, покуда монах-служка пошел о нем докладывать, поверх цивильного костюма надел рясу. Наконец, его позвали. Митрополита он вновь застал в обществе немецкого полковника, прекрасно говорящего по-русски. Мало того, при виде священника немец не просто поздоровался, а подошел и попросил:

— Благословите, батюшка.

— В присутствии митрополита мне не положено-то... — замялся отец Александр.

— Ничего, благословите, — сказал владыка Сергий.

— Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, — изумленно перекрестил Фрайгаузена отец Александр и добавил: — Впервые в жизни благословляю немецкого офицера.

— Господин Фрайгаузен выходец из России, православный с детства, — сообщил Сергий.

— Так вот вы-то мне и нужны! — обрадовался отец Александр. — Учинено вопиющее беззаконие! У меня отобрали храм и осквернили. Необольшевики в образе католиков.

— Не волнуйтесь, отец Александр, я уже знаю об этом, — почтительно ответил полковник. — Будут приняты все необходимые меры, виновных строго накажут.

— Строго наказывать не надо, а вытурить их из храма, и впредь чтоб не повадно.

— К сожалению, случаются недоразумения, — важно молвил Фрайгаузен.

— Меня вот четыре дня продержали под арестом, — подхватил митрополит. — Я стал доказывать, что германским властям выгоднее примириться с Московской Патриархией, а не содействовать возвращению прибалтийских церквей под юрисдикцию Вселенского Патриарха. Ведь его экзарх находится в Лондоне и имеет тесные связи с правительством Великобритании. А меня сочли большевистским агитатором и арестовали. Это все козни митрополита Августина. Очень ему хочется произвести латышизацию нашей Церкви в Латвии! А уж поминать на службах нашего местоблюстителя Сергия Страгородского ему нож вострый.

— Но к счастью, мне удалось все уладить, — сказал Фрайгаузен. — И вы уже на свободе.

— Я постоянно возношу здравицы местоблюстителю Сергию, — сказал отец Александр, — Может, оттого и у меня приход отняли католики.

— Не волнуйтесь, это недоразумение мы тоже уладим и ваш приход мы вам возвратим, — обратился Фрайгаузен к отцу Александру.

— Но ты, отче Александре, готовься, однако, к переезду, — сказал митрополит Сергий.

— Как к переезду?

— Господин полковник, этот выдающийся протоиерей просто необходим нам в предстоящей миссии. Без всякого преувеличения, перед вами лучший сельский священник во всей Прибалтике.

— Благодарствую, преосвященнейший, — поклонился отец Александр. — Так куда ж в таком случае меня сослать намереваетесь? Если я лучший, так нельзя ли мне во своясех остаться?

— А не вы ли, батюшка, говорили мне, что мечтаете служить там, где ваш небесный покровитель совершал ратные подвиги? — сказал митрополит. — Или уже не мечтаете?

— Мечтаю и очень. Только...

— Понимаю ваше недоумение. Места подвигов святого благоверного князя Александра находятся на советской территории, но германская армия стремительно наступает. Советские полководцы, видимо, избрали для себя тактику заманивания врага на свою территорию, как было при Наполеоне. Латвия уже отдана, вчера захвачены Печоры, завтра или послезавтра будет сдан Псков. Полагаю, Красная Армия намерена отступать за Новгород. Таким образом, вся Псковская епархия, полностью разоренная большевиками, становится объектом православной миссионерской деятельности.