Жан Кальвин - Наставление в христианской вере, т.4

Так, когда возникла арианская смута, был созван Никейский собор, дабы общим авторитетом всех епископов положить конец дерзости нечестивца Ария, истребить его ересь и вернуть покой охваченным брожением Церквам. Так и произошло. Некоторое время спустя еретики Евномий и Македоний подняли новую смуту. В ответ Церковь использовала то же самое средство - Собор в Константинополе. Первый Эфесский собор был созван для того, чтобы уничтожить заблуждения Нестория. Короче говоря, таков был изначальный и обычный способ сохранения единства Церквей всякий раз, когда дьявол начинал строить свои козни.

Однако следует заметить, что не всегда и не везде имелись такие поставленные от Господа защитники правого учения, как Афанасий, Василий, Кирилл и подобные им. Вспомним о том, что произошло на Втором Эфесском соборе, где получила поддержку евтихианская ересь, а святой епископ Флавиан и его сторонники, противившиеся такому решению, были отправлены в изгнание. Свершились там и многие другие нечестивые дела - и всё потому, что председательствовал на соборе отнюдь не Дух Божий, а склочный и злобный душою Диоскор. Но там вовсе не было Церкви, скажут мне. С этим я соглашусь, так как убеждён, что, даже если истина подавляется на соборе, она не умирает и не угасает в Церкви, но чудесным образом сохраняется Богом, дабы воспрянуть в своё время. Однако я не соглашусь с тем, что всякое одобренное собором толкование в силу одного этого является истинным и согласным с Писанием.

14. Но паписты стремятся к иной цели, когда утверждают, что соборы обладают высшей властью в толковании Писания и здесь им запрещено возражать. Они злонамеренно используют это прикрытие для того чтобы назвать истолкованием Писания все соборные постановления. Что касается чистилища, заступничества святых, тайной исповеди и прочей подобной чепухи, обо всём этом в Писании нет ни слова. Но так как эти вещи были приняты, как они говорят, авторитетом Церкви, - а если сказать правду, то мнением и обычаем, - их надлежит считать истолкованием Писания! Более того, если собор примет решение, явно противоречащее Писанию, оно всё равно будет называться толкованием! Иисус Христос заповедал всем пить из чаши на своей Вечере (Мф 26:27). А Констанцский собор запретил давать чашу народу, предписав пить из неё одному лишь священнику, совершающему мессу (Констанцский собор (1415), заседание 13 (15 июня)). И они хотят, чтобы считали толкованием Писания решение, столь очевидно противоречащее установлению Иисуса Христа! Св. Павел называет запрещение брака бесовским лицемерием (1 Тим 4:1-3); в другом месте Св. Дух возвещает, что брак свят и честен у всех состояний (Евр 1 3:4). Они же хотят, чтобы запрет на брак для священников принимался за истолкование Писания, хотя трудно представить что-нибудь более ему противоречащее. Если кто-нибудь посмеет раскрыть рот, чтобы возразить против этого, его объявят еретиком, ибо церковные определения безоговорочны, а сомневаться в том, что всякое данное Церковью толкование несомненно истинно, запрещено. Но к чему громогласно протестовать против подобного бесстыдства? Достаточно просто указать на него.

Что касается их бормотаний о том, что Церковь имеет власть одобрять Писание (Cochleus. De authoritate ecclesiae, I, 9: Nullam esse Scripturam canonicam nisi quam Ecclesia receperit et approbaverit - Ни одно писание не является каноническим, если только прежде не принято и не одобрено Церковью), то я воздержусь от обсуждения этого вопроса. Ибо такое подчинение премудрости Божьей человеческому суду, при котором она является авторитетной якобы лишь в той мере, в какой угодно людям, есть недостойное упоминания богохульство. Кроме того, я уже затронул эту тему в первой книге (/1/7). Задам нашим противникам только один вопрос: если авторитет Писания основан на одобрении Церкви, какое соборное постановление могут они привести в связи с этим? Думаю, что никакое.

Почему же тогда Арий принял поражение в Никее, когда ему привели свидетельство Евангелия от Иоанна (Феодорит. Церковная история, I, 7 (MPG, LXXXII, 923))? Ведь, согласно аргументации папистов, он мог отвергнуть это свидетельство как не получившее прежде одобрения Вселенского собора. Они ссылаются на древний список, именуемый Каноном Святого Писания, который, по их словам, был составлен на основании церковного определения (Cochleus. De authoritate ecclesiae, 1, 9, E 4b; De Castro. Adversus omnes haereses, I, II, fo. 3 C p.). Но я опять-таки спрашиваю их: на каком Соборе был составлен этот Канон? На это им приходится отвечать молчанием. Однако я хотел бы знать больше, чем то, что они думают об этом Каноне. Ибо и в вопросе о каноне у древних авторов нет единого мнения. Если принять сказанное св. Иеронимом, нужно считать апокрифами книги Маккавеев, Товит, Экклезиаст и другие, им подобные (Hieronymus. Praefatio ad libros Samuelis et Malachiae (MPL, XXVIII, 556 p.)). Однако эти люди не желают допустить такого (/3/4.17).

Глава X

О ВЛАСТИ ЦЕРКВИ ПРИНИМАТЬ И ИЗДАВАТЬ ЗАКОНЫ, ПОСРЕДСТВОМ ЧЕГО ПАПА И ЕГО ПРИСПЕШНИКИ ОСУЩЕСТВЛЯЮТ ТИРАНИЧЕСКУЮ ВЛАСТЬ НАД ДУШАМИ И ВВЕРГАЮТ ИХ В ГЕЕННУ

1. Далее следует вторая составная часть церковной власти. Согласно притязаниям папистов, она заключается в свободном издании законов. Из этого источника произошло бессчётное множество установлений (traditions), ставших удавками для несчастных душ. Ибо паписты испытывают угрызения совести не больше, чем мытари и фарисеи, когда возлагают на плечи людей бремена неудобоносимые, а сами не хотят и пальцем двинуть их (Мф 23:4). Я уже показал в другом месте (/3/4.17), каким жестоким пыткам подвергают они души, предписывая каждому исповедоваться во всех грехах на ухо священнику. Ни один другой установленный ими закон не являет собой такого чудовищного насилия. Но и те законы, которые кажутся более сносными, всё равно тиранически подавляют душу человека. Не говорю уже о том, что они извращают служение Богу и похищают у Него принадлежащее Ему право быть единственным Законодателем.

Итак, вот вопрос, который нам теперь предстоит рассмотреть: имеет ли Церковь право принуждать совесть людей подчиняться установленным по её воле законам. В данном случае мы не будем касаться установлений, связанных с порядком управления. Речь пойдёт о том, как в чистоте и должным образом служить Богу по его заповедям и как сохранить данную нам духовную свободу.

Согласно общепринятому способу выражения, все относящиеся к богослужению и происходящие от людей указы и эдикты именуются человеческими установлениями . Именно против подобных законов мы и будем сражаться, а вовсе не против святых и полезных установлений, способствующих сохранению умеренности, честности и мира. Цель нашей борьбы в том, чтобы обуздать чрезмерное и варварское господство над бедными душами, узурпированное теми, кто хочет слыть пастырями душ, а на самом деле оказывается их подлыми палачами. Они утверждают, что созданные ими законы духовны, свойственны душе и необходимы ей для вечной жизни (Clichtove. Antiluterus, I, X, fo. 21a.). Тем самым они совершают насилие над Царством Христовым, а также подавляют и уничижают свободу совести, полученную верующими от Христа. Не говорю пока о том нечестии, которым они обосновывают соблюдение своих законов, заявляя, что таким образом мы стяжаем прощение грехов и праведность, и утверждая, что в этих законах заключается существо религии в целом.