Монах Лазарь (Афанасьев) - Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни

К этому времени о. Василий стал и канонархом. О. Василий хорошо знал службу, с большим вниманием и трепетом относился к богослужебным текстам, которые он произносил осмысленно, сохраняя все оттенки (об этом вспоминали многие оптинцы). 23 августа состоялся постриг о. Василия в мантию – «в честь и память Василия Блаженного, московского чудотворца», как он записал. А на Собор Архистратига Божия Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных, 21 ноября 1990 года он был рукоположен во иеромонаха. Спустя некоторое время о. Василий записывает: «О пред стоянии Престолу Божию. 1. От грешников первый есмь аз. Умолять Господа о грехах своих и людских. Милости просить. 2. Себя распинать, в жертву приносить. Страсти, похоти, нечистые помыслы терзают душу, но терпеть надо и совершать дело благочестия, исполняя заповеди Христовы. Действия лукавого направлены на разрушение Божественного строя, порядка жизни, то есть – на разрушение красоты и премудрости. Потому что Божественный строй (иерархия во всем, послушание по любви) – это и есть премудрость и красота, совершенство, полнота. 1. Первое средство разрушения – окрадывание духа, внутреннего, оставляя мертвенность внешнего. 2. Второе средство – разгорячение духа по страстям, рождающее беспокойство, неустройство, желание изменить внешнее, стремление к мнимому лучшему».

Отец Василий ведет по возможности уединенную жизнь, чуждаясь посторонних встреч и разговоров. Когда его спросили – где легче молиться, в церкви или в келлии? – он ответил: «Я не знаю, как кому… Но говорят, что в церкви, как на корабле, – другие гребут. А в келлии – как в лодке: сел на весла и будь добр, греби. Хватит ли сил?..»

Келлия о. Василия была в ветхом деревянном братском корпусе. Как она выглядела, что в ней находилось, мы отчасти знаем из воспоминаний бывавших в ней. Там была раскладушка, на которой лежали доски, а сверху войлок В головах же два с половиной кирпича из старого склепа преподобного Амвросия (оптинцы почти все кирпичи оттуда взяли себе на возглавия). Вместо стула – толстый чурбак. Из икон: великомученица Параскева с тремя святителями; большая репродукция Св. Троицы преп. Андрея Рублева, для которой о. Василий сделал очень красивую рамку из расщепленных березовых веток Была еще написанная Павлом Бусалаевым для о. Василия икона трех святых Игоря, Черниговского и Киевского Великого Князя, Василия Блаженного и Василия Великого. Иконы на божнице иногда менялись: то ему дарили, то он раздавал. Возле них лежали разные святыньки. На аналое лежала Псалтирь. На столе и на ветхой этажерке книги стопами… Евангелие с многочисленными закладками… В пустой книжной полке, поставленной на стол – фотографии оптинских старцев. На стене – фотопортрет архимандрита Иоанна (Крестьянкина), про которого он говорил: «Вот истинный старец. Вот молитвенник. Как он мне близок!»

В тумбочке, обитой пластиком, он держал чайные принадлежности. Отец Марк вспоминал: «Там же был пакет с конфетами. На протяжении долгого времени, по меньшей мере года, я наблюдал такую картину, что он благословлял уходящим конфеты – «Белочку», завернутую в желтую фольгу конфету с орехами и еще какую-то другую… Сколько там было этих конфет, я не знаю, потому что иногда он давал по три… Это был какой-то бездонный пакет. У него руки большие, движения размашистые… Он запускал руку в этот пакет, шарил, доставал: "На вот тебе!"»

Из книг, бывших в келлии, в частности упоминают дореволюционного издания требник, «Лествицу», творения святителя Игнатия, включая его «Отечник». Святитель Игнатий был для о. Василия едва ли не главным руководителем в его духовной и вообще монашеской жизни. Иеромонах Ф. вспоминает, что о. Василий «читал о монашестве святителя Игнатия, перечитывал много раз, – изо всех сил старался следовать». Из сочинений святителя Игнатия о монашестве главное – «Приношение современному монашеству», занимающее почти весь пятый том его сочинений. Это полное руководство для инока, разделенное на два отдела. Первый: «Правила наружного поведения для новоначальных иноков»; второй: «Советы относительно душевного иноческого делания» (50 глав). Во второй отдел включены также как бы предваряющие «Отечник» выписки из творений святых Макария Великого, Марка Подвижника, Исайи Отшельника, аввы Дорофея, Иоанна Лествичника. Это сочинение в сжатом виде обнимает весь круг вопросов, связанных с житием монаха. В первом томе сочинений святителя есть еще одна довольно обширная работа на эту тему – «О монашестве. Разговор между православными христианами, мирянином и монахом». Однако у святителя Игнатия и все другие его сочинения, а также и письма его, посвящены не чему-нибудь иному, а только жизни духа, поискам путей к вечному спасению во Христе. Это все писания неустаревающие и, вместе с тем, преисполненные древнего монашеского духа. Недаром «Отечник» и заключает собрание творений святителя: все прочие произведения как бы подводят к нему.

Отец П., оптинский иеромонах, вспоминал признание о. Василия: «Говоря о современном монашестве, он признавал, что мы сейчас не можем повторять тех подвигов, которые несли древние… Но все равно, – говорил о. Василий, – мое сердце на стороне того монашества». Это очень хорошо видно по дневнику о. Василия – весь его строй дышит духом древности, а кроме того, есть там и примеры слов и действий Великих – Арсения, Антония, Пимена и других преподобных.

«Отечник» о. Василий прочитал еще в миру. Против некоторых мест он поставил карандашом «птички» (60 отметок). Вышло так, что выделенные отрывки рисуют душевнее устроение о. Василия, сложившееся в своих началах к тому времени, когда он стал иеромонахом. Больше всего отмечены им места из поучений святых Антония Великого и аввы Исайи. «Никого, ни по какой причине, не обличи в недостатке его», – сказал св. Антоний. О. Василий никогда не обличал, старался не осуждать никого. «Сын мой! – говорит св. Антоний, – не умножай слов: многословие удалит от тебя Духа Божия», и еще о том же: «Сын мой! Великая слава приобучиться молчанию. Молчание – подражание Господу нашему, Который ничтоже отвеща, яко дивитися Пилату». Немногословие о. Василия и удаление его от всяких бесед засвидетельствовано многими из знавших его. Снова Антоний Великий: «Никому не предлагай того, никого не учи тому, что прежде сам не исполнил на деле», – о. Василий строго следовал этому требованию. Еще св. Антоний: «Жизнь души есть непрестанное памятование и любление Бога. Это по преимуществу должно быть именуемо жизнью души и духа». Этой-то жизнью и жил в Оптиной Пустыни о. Василий. «Сказал авва Марк авве Арсению: по какой причине ты избегаешь общества и беседы с нами Арсений отвечал: знает Бог, что я люблю вас, но не могу быть вместе и с Богом и с человеками… Не могу, оставив Бога, быть с человеками». О. Василий не отвечал такими словами на подобные вопросы, но поступал (есть и этому много свидетельств) так же, как авва Арсений.