Монах Лазарь (Афанасьев) - Оптинские были. Очерки и рассказы из истории Введенской Оптиной Пустыни

Аминь и Богу слава!

Жизнь инока Ферапонта открыта нам лишь отчасти. Многие подробности ее, очевидно, так и останутся неизвестными, и все же то, что есть, как оно ни отрывочно – дает нам увидеть образ русского монаха-подвижника, ставшего по таинственному определению Божьему – мучеником за Христа.

Иеродиакон С. вспоминает: «"Знаешь, что такое монах?" – спросил меня раз о. Ферапонт. – "Не знаю", – говорю. "От слова «монос» – один… Бог да душа – вот монах". Если бы эти слова мне сказал кто-то другой, я бы воспринял это как обычный разговор. Но у о. Ферапонта слово было с силой. И он действительно прожил свою монашескую жизнь уединенно. У святителя Игнатия в статье "О монашестве" говорится: "Слова монах, монастырь, монашество произошли от греческого слова монос – один. Монах – значит живущий уединенно или в одиночестве; монастырь – уединенное, отдельное жилище; монашество – уединенное жительство. Это жительство отличается от обыкновенного, всем общего жительства, – есть жительство иное, а потому в русском языке образовалось для него наименование иночества. Монах по-русски – инок"». (Свт. Игнатий. Т. 1).

Когда о. Ферапонт пришел из мира в монастырь, – а пришел он в Оптину Пустынь, – он написал в канцелярии необходимую бумагу – краткую автобиографию. Этот листок бумаги из монастырского дела – едва ли не самый пространный документ, относящийся к его жизни. «Я, Пушкарев Владимир Леонидович, – писал он, – родился в 1955 году, 17 сентября, в селе Кандаурово Колыванского района Новосибирской области. Проживал и учился в Красноярском крае. Прошел воинскую службу в СА с 1975 по 1977 г., а с 1977 по 1980 г. – сверхсрочную службу. До 1982 г. работал плотником в СУ-97. Затем учеба в лесотехникуме по 1984 г. После учебы работал по специальности техник-лесовод в лесхозе Бурятской АССР на озере Байкал. С 1987 по 1990 г. проживал в г. Ростове-на-Дону Работал дворником в Ростовском кафедральном соборе Рождества Пресвятой Богородицы. В настоящее время освобожден от всех мирских дел. Мать с детьми проживает в Красноярском крае, Мотыгинский район, п. Орджоникидзе. Старшая сестра замужем, имеет двоих детей, младшая сестра учится в школе. 13.09-1990 г.».

В семье о. Ферапонта крещеными были только его мать и бабушка. Как часто бывало и есть на просторах Сибири – православный храм от поселка, где жили они, находился на очень большом расстоянии, едва ли не в сотнях километров. Бывать там не было возможности, да, к сожалению, и нужды почти не ощущалось… Владимиру (пока будем называть его мирским именем) повезло: он воспитывался у бабушки, которая много сохранила в душе от доброго прежнего. Он учился в школе. Любил рисовать, читать и потом, как вспоминает его младшая сестра, пересказывать прочитанное. Она рассказывает, как, отслужив в армии пять лет, Владимир начал трудиться в бригаде плотников, потом был шофером и возил рабочих на автобусе. «Он никогда не пил, не курил, – вспоминает сестра. – Его все уважали. У нас в поселке все говорили и говорят до сих пор: "Почему он пошел в монастырь? Он и так был святой"».

Рыжеволосый и голубоглазый, он обладал очень привлекательной и благородной внешностью. Очевидно, от природы была у него огромная («страшная», как говорили) сила. Где-то, очевидно, во время сверхсрочной службы на Дальнем Востоке, он изучил приемы восточного боя (называли кун-фу и карате). Однако ни красоту, ни силу он никогда не использовал во зло и в грех Его скромность и молчаливость поражали всех. Но были и такие люди, которые его побаивались, – распускали слухи и разные выдумки, например, о том, будто бы он колдун… Явно необычный был он человек.

Служа лесоводом на Байкале, Владимир окончательно пришел к Православию, и это происходило так драматично, как бывало в древние времена. Уже в монастыре он как-то, прервав свое обычное молчание, рассказал, что после его обращения бесы прямо видимым образом напали на него, били и душили и оставили едва живым… Рассказ был краткий и без конкретных деталей, но такой страшный, что слушавший его о. М. воскликнул: «Ферапонт, прекрати!» Можно даже сказать, что в о. Ферапонте было много загадочного, так и оставшегося неразгаданным, однако мученическая смерть его все привела в ясность: это был человек не от мира сего, Божий человек.

В 1987 году какими-то путями Владимир оказался в Ростове-на-Дону. Он не остановился где-нибудь в центре России, в Калуге или Туле, а поехал на юг. Есть смутный слух, что там, «на юге», находился некий старец, к которому он и стремился, что у него Владимир исповедался, а тот будто бы направил его в Ростов. Там Владимир поначалу ходил на службу, молился, а потом попросил благословить его убирать двор.

В то время в крестильной храма несла послушание рясофорная инокиня Н. «Однажды, – вспоминает она, – я увидела, как на молебне появился высокий худощавый молодой человек… После я увидала, как он взял метлу и начал мести территорию собора. Часто видела, как он носил дрова, воду книги со склада. После мне сказали, что он все делал ради Христа, во славу Божию».

Как-то между матушкой Н. и Владимиром произошел разговор. Он сказал, что вот ему уже за тридцать… Вероятно, сказал что-то о неопределенности будущего. Матушка отвечала:

– Володечка, вступать в брак – нужно жить так, чтобы угодить Богу… Но в наше время это очень тяжело. Езжай ты к старцам – о. Науму и о. Кириллу в Лавру, возьми благословение и иди в монастырь.

– Матушка, – тихо проговорил Владимир. – Вы прочитали мои мысли. Я именно и хочу в монастырь.

«Необыкновенный был постник, – писала м. Н. об о. Ферапонте. – На Великий пост набирал в сумочку просфор, сухариков и бутыль святой воды и после службы уединялся в храме – за колонной вкушал святую пишу… А я так переживала о том, что он такой худой, и приглашала его в трапезную покушать постного борща. Первую неделю поста он проводил вообще без пищи… За Великий пост от него оставались кожа да кости. И на Пасху очень скромно разговлялся».

Другая монахиня, матушка Л., также трудившаяся в ростовском храме, вспоминает: «Володю все очень любили. Он работал дворником в нашем кафедральном соборе Рождества Пресвятой Богородицы, а в отпуск ездил по монастырям… Был в Дивееве, Псково-Печерском монастыре у старцев, а еще побывал в Троице-Сергиевой Лавре у архимандрита Кирилла. А уж как съездил в Оптину то был ею покорен. Пошел он тогда к нашему владыке Владимиру (ныне митрополиту Киевскому и всея Украины) и говорит: "Владыко, я готов хоть туалеты мыть, лишь бы дали мне рекомендацию в монастырь". А владыка говорит, что вот как раз у нас в соборе туалеты некому мыть. А выбор Оптиной одобрил: "Хорошее, – говорит, – место". И вот ради возлюбленной Оптиной Володя моет туалеты – и мужской, и женский… Придет на рассвете, когда там ни души, и все чистенько перемоет».