Виктор Лавский - Притчи человечества

Человек вознегодовал: «Вместо моего золота мне дан камень! Что мне до дальней звезды!» — и бросил в огорчении камень в горный поток.

Но пришёл Учитель, говоря: «Как ты нашёл сокровище? В камне заключён был самый ценный алмаз, сверкающий больше всех драгоценностей мира».

В отчаянии человек бросился к потоку и, следуя по течению, спускался всё ниже и ниже.

Но мелькание волн навсегда скрыло сокровище.

Три мыши приблизились к отшельнику, привлечённые его недвижностью. Он сказал каждой из них:

«Ты поселилась в муке. Хотя запасов её хватит на весь род твой, но от того ты не стала добрее…

Ты избрала местожительство в книгах и перегрызла немало их, но не стала образованнее…

Ты поместилась среди священных предметов, но не стала возвышеннее…

Право, мыши, вы можете стать людьми. Как люди, вы посрамляете данные сокровища».

Три льва пришли к отшельнику. Он сказал каждому:

«Ты только что умертвил путника, спешившего к семье…

Ты похитил единственную овцу у слепой…

Ты уничтожил коня у вестника важного…

Можете, львы, стать людьми. Наденьте страшную гриву и начните войну. Не удивляйтесь, что люди окажутся более жестокими, нежели вы».

Три голубя прилетели к отшельнику. Он сказал каждому:

«Ты склевал чужое зерно и счёл его своим…

Ты вытащил целебное растение и почитаешься священной птицей…

Ты прилепился к чужому храму и во имя суеверия заставил кормить себя…

Право, голуби, пора вам стать людьми. Суеверие и ханжество славно прокормят вас».

Известный Риши сидел в молчании, и лицо его выражало устремление. Его спросили: «Чем занят ум твой?» Риши отвечал: «Сейчас строю храм». — «Где же храм твой?» — «Он за двадцать переходов отсюда, и строители в большой нужде». — «Так даже в бездействии ты созидаешь?» Риши улыбнулся: «Неужели действие только в пальцах и ступнях?»

Однажды Благословенный Будда сказал ученикам: «Посидим в молчании и оставим глаза зрячими». По истечении времени Учитель спросил: «Сколько раз Я изменил моё положение?» Кто-то заметил десять изменений, кто-то всего три, и кто-то утверждал, что Учитель оставался недвижим.

Владыка Знания улыбнулся: «Я изменил положение и складки одежды семьдесят семь раз. Пока не научимся различать действительность, не станем Архатами».

Искал отшельник, кому отдать Откровение. И вынес он список и положил его на распутье. «Пусть Высший Сам укажет, кому найти Указы Его».

И прошла девочка, и обернула хлеб в писания свитка. Но отшельник изготовил другой список и опять положил его на распутье.

И прошёл купец, и покрыл свиток цифрами дохода своего. Но отшельник не устал полагать следующий список, и так до скончания дел и дня своего.

Когда же Высший спросил его: «Как раздал ты Учение?», он ответил: «Не мне судить, которая птица совьёт из начертаний лучшее гнездо».

Так не знаем, кто отдаст список на терзание, кто на забвение, а кто положит его под изголовье своё, чтобы утвердить на нём основание своё…

Отнесите Учение на перепутье!

При посадке на корабль у путника украли кошель с золотом. Все возмутились, но пострадавший улыбнулся и твердил: «Кто знает?»

Сделалась буря, и корабль погиб. Лишь один наш путник был выброшен на берег.

Когда островитяне считали его спасение чудом, он опять улыбнулся, сказав: «Просто я заплатил дороже других за проезд».

Потерял сон Царь Ришипутра. Позвал он Мудрого, чтобы вернул ему сон. Мудрый сказал: «Царь, осмотри ложе своё». Обыскали царское ложе и нашли в складках ткани камень. Царь обрадовался, думая, что это источник его бедствия. Но сон не появлялся. И Мудрый повторил совет свой. Снова осмотрели ложе и нашли бабочку мёртвую. Царь был снова уверен, что причина бессонницы найдена. Но сон отсутствовал. Мудрый сказал: «Нет следствия без причины. Сам, Царь, осмотри ложе, ибо никто не заменит глаз свой». И нашёл Царь под подушкою малую золотинку, как зерно горчичное. «Не могла вредить мне эта ничтожная крупинка», — подумал Царь. Но сон немедленно смежил очи его.

Наутро Мудрый указал: «Не четвертями измеряется падение духа. Сокровища войны не могут перевесить зерно, отнятое у вдовицы. Помогай, Царь, везде, где может проникнуть помощь!»

Некий отшельник вышел из своего уединения с вестью, говоря каждому встречному: «Имеешь сердце». Когда же его спрашивали, почему он не говорит о милосердии, терпении, преданности, любви и всех благих основах жизни, он отвечал: «Лишь бы не забыли о сердце, остальное приложится».

Отшельник, понимавший язык животных, во время молитвы заметил, что маленькая зелёная змейка начала извиваться около него, так продолжалось несколько дней. Наконец он спросил змейку, что значит её странное поведение? Змейка отвечала: «Хорошо твоё сосредоточение, Риши, если во время молитвы так замечаешь все мои движения!» Отшельник тогда сказал: «Червь лукавый, не суди по себе. Сперва происходит сосредоточение земное, потом тонкое и затем огненное, когда сердце вмещает и небесное, и земное».

Один демон решил поставить святого отшельника в безвыходное положение. Для этого демон похитил самые священные предметы и поднёс их отшельнику со словами: «Примешь ли от меня?» Демон надеялся, что отшельник не примет дары и тем предаст священные предметы; если же примет, тем вступит в сотрудничество с демоном.

Когда этот ужасный гость сказал своё предложение, отшельник не сделал ни то, ни другое. Он восстал возмущённый и всею силою духа приказал демону бросить предметы на землю, сказав: «Тёмный дух, не удержишь предметов этих, уйдёшь уничтоженный, ибо веление моё явлено Свыше!»

Один Правитель после Государственного Совета взял глиняную вазу и разбил на глазах у всех. Когда его спросили о значении сделанного, он сказал: «Напоминаю о непоправимости». Когда мы разбиваем самый простой предмет, мы всё-таки понимаем непоправимость, но насколько непоправимы мысленные деяния!

Один Правитель хотел найти довольного. После долгих поисков наконец нашли такого — он был нем, глух и слеп.

Аполлоний [Тианский] никогда не брал в руки незнакомых вещей. Он сперва внимательно оглядывал их, особенно же, если они были старинные. Когда один ученик хотел надеть кольцо на палец, Учитель предупредил не надевать яд. В кольце оказался сокрытым смертельный яд. Аполлоний добавил: «Такой яд ещё менее смертелен, нежели яд сердца».