Александр Белый - Тайная Доктрина дней Апокалипсиса. Книга 4. Введение в систему

Когда всесильный Магадэва создал прекрасную Индию, он слетел на землю ею полюбоваться. От его полета пронесся теплый, благоухающий ветер. Гордые пальмы преклонили пред Магадэвой свои вершины и расцвели под его взглядом чистые, белые, нежные, ароматные лилии. Магадэва сорвал одну из лилий и кинул ее в лазурное море. Ветер заколебал кристальную воду и закутал прекрасную лилию белою пеной. Минута — и из этого букета пены расцвела женщина, нежная, благоухающая, как лилия, легкая, как ветер, изменчивая, как море, с красотой, блистающей, как пена морская, и скоропреходящей, как эта пена.

Женщина, прежде всего, взглянула в кристальные воды и воскликнула:

— Как я прекрасна!

Затем она посмотрела кругом и сказала:

— Как мир хорош!

Женщина вышла на берег сухой из воды (с тех пор женщины всегда выходят сухими из воды).

При виде женщины расцвели цветы на земле, а с неба на нее устремились миллиарды любопытных глаз. Эти глаза загорелись восторгом. С тех пор и светят звезды. Звезда Венера загорелась завистью — оттого она и светит сильнее других.

Женщина гуляла по прекрасным лесам и лугам, и все безмолвно восторгалось ею. Это наскучило женщине. Женщина заскучала и воскликнула:

— О, всесильный Магадэва! Ты создал меня такой прекрасной! Все восторгается мною, но я не слышу, не знаю об этих восторгах, все восторгается молча!

Услыхавши эту жалобу, Магадэва создал бесчисленных птиц. Бесчисленные птицы пели восторженные песни красоте прекрасной женщины. Женщина слушала и улыбалась. Но через день это ей надоело. Женщина заскучала.

— О, всесильный Магадэва! — воскликнула она. — Мне поют восторженные песни, в них говорят, что я прекрасна. Но что же это за красота, если никто не хочет меня обнять и ласково прижаться ко мне!

Тогда всесильный Магадэва создал красивую, гибкую змею. Она обнимала прекрасную женщину и ползала у ее ног. Полдня женщина была довольна, потом заскучала и воскликнула:

— Ах, если б я точно была красива, другие б старались мне подражать! Соловей поет прекрасно, и щегленок ему подражает. Должно быть, я не так уж хороша!

Всесильный Магадэва в угоду женщине создал обезьяну. Обезьяна подражала каждому движению женщины, и женщина шесть часов была довольна, но потом со слезами воскликнула:

— Я так хороша, так прекрасна! Обо мне поют, меня обнимают, ползают у моих ног и мне подражают. Мною любуются и мне завидуют так, что я даже начинаю бояться. Кто же меня защитит, если мне захотят сделать от зависти зло?

Магадэва создал сильного, могучего льва. Лев охранял женщину. Женщина три часа была довольна, но через три часа воскликнула:

— Я прекрасна! Меня ласкают, я — никого! Меня любят, я — никого! Ведь не могу же я любить этого громадного, страшного льва, к которому чувствую почтение и страх!

И в эту же минуту перед женщиной, по воле Магадэвы, появилась маленькая, хорошенькая собачка.

— Что за милое животное! — воскликнула женщина и начала ласкать собачку. — Как я ее люблю!

Теперь у женщины было все, ей нечего было просить. Это ее рассердило. Чтоб сорвать злобу, она ударила собачку — собачка залаяла и убежала, ударила льва — лев зарычал и ушел, наступила ногой на змею — змея зашипела и уползла. Обезьяна убежала и птицы улетели, когда женщина на них закричала…

— О, я несчастная! — воскликнула женщина, ломая руки. — Меня ласкают, хвалят, когда я бываю в хорошем настроении духа, и все бегут, когда я делаюсь зла. Я одинока! О, всесильный Магадэва! В последний раз тебя прошу: создай мне такое существо, на котором я могла бы срывать злобу, которое не смело бы бегать от меня, когда я зла, которое обязано было бы терпеливо сносить все побои… Магадэва задумался и создал ей… мужа.

Женщина и гонор — понятия не совместимые. Женщина имеет право объединиться в семью с мужчиной только в том случае, если примет его Идею Жизни и захочет помогать в ее реализации. «Женщина — самое могущественное в мире существо, и от нее зависит направлять мужчину туда, куда его хочет повести Господь Бог» (Генрик Ибсен).

3. Только через намеренное, осознанное и осмысленное развитие в себе качеств Инь или Ян возможен гармоничный союз между мужчиной и женщиной, способный задавать направление их духовному и социальному совершенствованию.

Элементарной ячейкой, способной создать и проявить гармонию взаимоотношений, является семья (единство мужчины и женщины). Только вот незадача, сколько существует белый свет, гармонии взаимоотношений мужчины и женщины не было и нет. Почему? Ответ на этот вопрос ищет не одно поколение людей, но он так и не найден. Возможно, мы столкнулись еще с одной тайной Бытия?

Истинная любовь в произведениях многих авторов проявляет себя только в виде мгновенной вспышки, не терпящей продления. Отсюда быстротечность сюжета, фрагментарность описания встреч, быстрого сближения, ослепительной вспышки чувств и неотвратимого расставания: «Мы долго не могли сказать ни слова. То, что тайно волновало нас последний месяц, было теперь сказано без слов, и мы молчали только потому, что сказали это слишком ясно и неожиданно… Я целовал ее губы, глаза, которые она подставляла мне, прикрывая их с улыбкой, близко видел в звездном свете ее бледное и счастливое лицо. Она сказала: «Я всегда мечтала о счастье, но все оказалось так скучно и обыденно, что теперь эта, может быть, единственная ночь в моей жизни кажется мне непохожей на действительность и преступной. Завтра я с ужасом вспомню эту ночь, но теперь мне все равно… Я люблю тебя»… Была ли она лучше других, которых я любил, не знаю, но в эту ночь она была несравненной» (Бунин, «Осенью»).

За мгновения счастья, как считает Бунин, человеку приходится платить вечной разлукой с тем, кого любишь. Одиночество — неизбежный удел того, кто не сумел разглядеть в другом близкую Душу. Только любовь дает счастье духовного общения. Во многих рассказах писатель стремится понять внутреннюю природу любви и приходит к выводу, что полное счастье может быть только при сочетании духовной и физической близости. Любовь не может быть платонической, так как в ее основе лежит инстинкт продления рода.

Однако, изображая чувственную любовь, писатель никогда не снижал ее духовной значимости, проявленной в воспоминаниях: «Он еще помнил ее всю, со всеми малейшими ее особенностями, помнил запах ее загара и холстинкового платья, ее крепкое тело, живой, простой и веселый звук ее голоса… Чувство только что испытанных наслаждений всей ее женской прелестью было еще живо в нем необыкновенно, но теперь главным было все-таки это второе, совсем новое чувство — то странное, непонятное чувство, которого совсем не было, пока они были вместе, которого он даже предположить в себе не мог, затевая вчера это, как он думал, только забавное знакомство» («Солнечный удар»).