Иоанн Златоуст - Творения, том 3, книга 1

10. Итак, им двоим, как я сказал, поручены были оба эти воинства. Если не удлиню своей беседы и если вы не утомитесь, то скажу вам и причину, по которой одному вверены были иудеи, а другому язычники. Подлинно, достойно исследования, почему Павлу, который, быв тщательно научен отеческому закону, находился при ногах Гамалиила и был неукоризнен в правде законной, вверены не иудеи, но язычники; а рыбарю, неученому и незнавшему ничего такого, Петру, вверено начальство над иудеями. Притом это послужит несколько к разрешению и нашего вопроса, если мы будем в состоянии хорошо объяснить это. Нельзя сказать, будто Христос, видя, что Павел медлит, уклоняется и избегает начальства над своими, не хотел насиловать и принуждать его. Он показывал в себе все совершенно противное этому; он не только не избегал начальства над иудеями, а напротив первый приступил к этому, и, когда Христос повелевал ему идти к язычникам, он просил поручить ему устроение спасения иудеев; и претерпевая от них многократно бесчисленные бедствия, тогда как ему уже было вверено наставление язычников, он не переставал просить за тех, и говорил то так: " я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти" (Рим.9:3); то так: " Братия! желание моего сердца и молитва к Богу об Израиле во спасение" (Рим.10:1). Почему же, не смотря на то, что он желал и домогался учить их, Христос не дозволил ему проповедовать им, а вместо них послал его учителем к язычникам? Выслушаем слова самого Христа, и Павла, повествующего обо всем этом: " когда же я возвратился в Иерусалим и молился в храме, пришел я в исступление, и увидел Его, и Он сказал мне: поспеши и выйди скорее из Иерусалима, потому что здесь не примут твоего свидетельства о Мне" (Деян.22:17,18). Господь сказал и причину удаления: возненавидят тебя, говорит, и будут отвращаться; поэтому не примут тебя учителем. Между тем сделать его учителем достоверным и убедить их достаточно могло и то самое, что нечеловеческая перемена произошла. В самом деле, человека, бывшего в таком неистовстве, пламеневшего яростью и дышавшего убийством, и неверившего ни Христу, творившему чудеса, ни апостолам Его, воскрешавшим мертвых, никогда никакой человек не мог бы изменить среди самого его неистовства и то чрезмерное усердие, которое он обнаруживал против проповеди, убедить всецело и еще в большей степени показать за исповедание Христа; но поистине это обращение и изменение было делом силы Божественной.

11. Это выразил и сам Павел, когда, изъявляя желание получить руководительство над иудеями, говорил Иисусу: " я сказал: Господи! им известно, что я верующих в Тебя

заключал в темницы и бил в синагогах, и когда проливалась кровь Стефана, свидетеля Твоего, я там стоял, одобрял убиение его и стерег одежды побивавших его" (Деян.22:19,20). Это великое неистовство ручается за всю происшедшую перемену, что она не человеческая какая-нибудь, но свыше и получила начало с небес. Что же Христос? " И Он сказал мне: иди; Я пошлю тебя далеко к язычникам" (Деян.22:21). Недостаточно ли, говорит (Павел), этого для убеждения и самых бесчувственных, что такая проповедь не человеческая, но свыше человеческой природы все происшедшее, и что поистине Бог совершил такую перемену и обращение? Достаточно, блаженный Павел, если исследовать самую природу дел; но иудеи неразумнее всех: не исследуя природы дел и не рассматривая естественность и вероятность и необходимость, они смотрят только на то, чтобы исполниться вражды. Ты смотришь на последовательность дел, а Бог знает сокровеннейшие их помыслы, - поэтому Он и говорит: " Я пошлю тебя далеко к язычникам", чтобы самим расстоянием утолить их ненависть.

Поэтому (и Павел) в посланиях ко всем остальным полагает свое имя в начале посланий; а в послании к евреям не сделал этого, и, не сказав, кто он и к кому пишет, как обыкновенно делал, просто начал так: " Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках" (Евр.1:1). И это обнаруживаем мудрость Павлову. Дабы писание не подверглось ненависти вместе с ним, он, как бы какою маскою скрыв себя отнятием от него своего имени, незаметным образом предлагает им врачество увещания. Так и мы, когда имеем к кому неблагоприятное расположение, то, хотя бы он говорил что-нибудь здравое, неохотно и не с удовольствием принимаем слова его; поэтому и тогда, чтобы не случилось того же, он отнял собственное название от послания, дабы это не послужило препятствием к слушанию послания. Ведь не одни только неверные иудеи, но и уверовавшие сами ненавидели его и отвращались. Так, когда он пришел в Иерусалим, послушай, что говорит ему Иаков и все остальные: " видишь, брат, сколько тысяч уверовавших Иудеев, и все они ревнители закона"; " а о тебе наслышались они, что ты всех Иудеев, живущих между язычниками, учишь отступлению от Моисея" (Деян.21: 20,21). За это особенно они ненавидели его и отвращались.

12. Итак, вот причина, почему ему вверены были не иудеи, а верующие из язычников. Получив же, наконец, их, он не так, как Петр, и не тем же путем приводил их к вере, а другим. Впрочем, слыша: другим, ты не разумей различия проповеди. Они оба проповедовали одно и тоже и иудеям и язычникам, - именно то, что Христос есть Бог, что Он был распят и погребен и воскрес и находится одесную Отца, что Он имеет судить живых и мертвых, и тому подобное, одинаково проповедовали и Павел и Петр. В чем же было различие? В наблюдении яств, в обрезании и в остальных иудейских обычаях. Петр не осмеливался явно и ясно сказать ученикам своим, что должно навсегда оставить это. Он боялся, чтобы, решаясь преждевременно отнять эту привычку, не отнять вместе с нею и веры во Христа, так как душа иудеев, по причине долговременной привязанности к закону, не выдерживала еще слышать этих слов. Поэтому блаженный Петр переносил их иудействующих. Как лучший земледелец, посадив нежное растение близ состарившегося дерева, не осмеливается и не позволяет вырвать состарившееся дерево, боясь, чтобы, извлекая его корни, не извлечь вместе с ними и молодого дерева, но дает прежде этому хорошо укрепиться и укорениться в самих недрах земли, и тогда уже безопасно исторгает старое, нисколько не опасаясь за молодое, - так точно поступал и блаженный Петр: новонасажденной вере предоставил хорошо укрепиться в душах слушателей, чтобы, когда она укоренится, безбоязненно исторгнуть, наконец, все иудейские предрассудки. Но Павел не так: он был свободен от всей этой необходимости, проповедуя язычникам, которые не имели никакого участия в законе (Моисеевом) и не слыхали об иудейских обрядах. А что они делали это не из противления друг другу, но из снисхождения к немощи учеников, это можно видеть из того, что и Павел, подобно Петру, уступал в том же самом, и не только уступал, но и сам содействовал, и Петр поставлял законом ту же свободу, которую Павел проповедовал всем язычникам. Где же, скажут, можно видеть то и другое? В самом Иерусалиме. Учитель язычников и остригался, и приносил жертву, и совершал очищение, потому что этого требовало время и присутствие многих иудеев. " Видишь", говорили, " брат, сколько тысяч уверовавших Иудеев" собравшихся: " о тебе наслышались они, что учишь отступлению от Моисея" (Деян.21:20,21).