Доц.архимандрит Тихон Агриков - Пастырское богословие, т.3

Нарушение против уставного совершения таинств особенно усматривается в городских приходах, где пастыри, в большинстве случаев, образованные люди (семинаристы или академисты). Казалось бы, что им — то особенно следовало бы ценить уставность, как пастырям, глубоко познавшим сущность догматических, мистических и нравственных основ каждого священнодействия. Но, к сожалению, этими — то передовыми и образованными священниками более всего и нарушается целостность таинств. Простой священник, не искушенный в Богословских науках, более ценит уставность и держится за каждую его сторону. И это совсем не фанатически или вследствие ограниченности его понимания. Совсем нет. Это скорее его большая верность и любовь к уставности, которую он понимает скорее сердцем, чем холодным рассудком. И в этой верности уставу и его возможно полной выполнимости выражается как раз все богатство и духовная красота души этого простого, провинциального батюшки. И если ему по каким — либо причинам пришлось нарушить устав, сократить службу в каких — либо частях, то как глубоко переживает его душа, как она страдает, «искупая» это отступление от нормы устава.

Когда мы говорим о большой ревности к уставному выполнению таинств нашими сельскими пастырями, то этим совсем не хотим «бросать тень» упрека на городских священников. Конечно, практика современной пастырской жизни показывает, что городские священники располагают значительно меньшим временем, нежели сельские. Большая населенность, а иногда перенаселенность города «порождает» огромное количество треб в городских храмах, особенно в постовые или воскресно — праздничные дни. Священнику буквально некогда «передохнуть», подкрепить себя физически. И вот в такой обстановке батюшка начинает сокращать те или иные мотивы, псалмы и даже песнопения на его взгляд «менее важные». Создается «компромиссное» служение, вызывающее в душах верующих так называемую «дисгармонию» чувств или, попросту говоря, соблазн и подрыв веры в душе человека.

Дело в том, что сокращение чина того или иного таинства ведет прямо к оскудению благодати. Не самой ее «действенности», имеющейся в таинстве, а по силе ее перенесения на душу человека, тем более, если эта душа смущена или даже возмущена неверным служением (сокращением) чинопоследования. Тогда уже буквально исполняются слова Спасителя: «Горе тому, через кого соблазн приходит» (Мф. 18,7).

Особенно подвергаются сокращению следующие таинства: крещение, миропомазание, брак, елеосвящение и даже покаяние. Небрежение и произвол в некоторых храмах при совершении крещения доходит до того, что совсем не вычитываются или вычитываются с большими сокращениями молитвы запрещений, молитвы на освящение воды, псалом 31, молитвы на стрижение волос и прочее.

Миропомазание, совершающееся по святом крещении, делается городскими батюшками в большинстве случаев «с рекордной скоростью». Особенно вызывает иронии и улыбки у «кумовьев» и присутствующих — небрежное помазание миром частей тела со словами: печать дара Духа Святаго. Если же при этом учесть религиозный уровень родителей, восприемников, которые, может быть, первый раз в жизни присутствуют в храме, то симпатии их к таинству крещения и миропомазания, а в целом и ко всем церковным установлениям, явно будет сомнительной.

Не полным чином совершается таинство Брака, это замечательное, светлое и вместе радостное торжественное таинство. Тем более, что оно в большинстве случаев происходит при значительном стечении народа, которые случайно попадают в храм от времени до времени. И несомненно, что полное и светло — торжественное чинопоследование таинства Брака оставило бы в душе глубокий благодатный след.

К прискорбию с большим сокращением совершается и прекрасное по своей эмоции таинство Елеосвящения. Какое дивное содержание молитв, песнопений этого таинства! Сколько бодрости, свежести благодатной, надежды вселяют в душу больного человека (душой и телом) это святое таинство! Хотя оно по своей насыщенности молитв и песнопений является одним из сложных и продолжительных таинств (полное его исполнение требует не менее двух с половиной часов), тем не менее его сокращение просто немыслимо. В противном случае священник незаметно благодатно «обворует» сам себя, не сумеет испытать в своей душе тех высоких, лучезарных, святых чувств, которые дает человеку чинопоследование елеосвящения при условии правильного его исполнения. А какая жестокость — лишить этих чувств и благодатных переживаний больного человека, в данном случае того (или тех), над кем совершается это таинство.

Сокращается и чинопоследование таинства Покаяния. Особенно при большом стечении «говеющих» в постовые и праздничные дни. Тем более, если священник один служит и он же исповедует, тогда чин покаяния сводится до минимума. Одна «начальная молитва» и разрешительная формула: «прощаю и разрешаю». И что особенно возмутительно и даже кощунственно, это «прощаю и разрешаю» делается «огулом», то есть сразу над всей толпой кающихся. Вследствие этого верующие отходят неудовлетворенные и возмущенные, а иные и озлобленные.

Если современная церковная практика идет по линии нарушения уставности Богослужения таинств, то что же говорить об обрядах? С какой легкой бездушностью в сердце совершается нарушение этой части церковных установлений.

Оканчивающий академию молодой батюшка заглянул к своему другу семинаристу. Последний уже служил на приходе несколько лет и имел солидный пастырский опыт.

«Что — то, братец, вера во мне пошатнулась, — дружески начал академик, — не посоветуешь ли, что мне делать?».

«Покориться обрядам!», — ответил, не обинуясь, старый друг. «Обряды?…, — протянул академик, как бы не ожидая такого ответа от друга. «А что ты думал? Это первая ступень смирения. Их исполнение породнит тебя со всеми христианами, не только теперешними, но и жившими тысячу лет назад. Нужно подчиниться общему, быть со всеми, как все, а не как один» (П. Иванов. Смирение во Христе. П., 1930, с. 61).

Молодой батюшка послушал своего опытного друга и стал на приходе особенно ревностно и тщательно исполнять церковные обряды. Вскоре он почувствовал, что великий мир вошел в его душу, и он искренне благодарил приятеля за добрый совет.

Действительно, спросите у всех верующих, не у гордецов, заявляющих: «я буду по — своему», а у смиренных, которые знают, что они живут всего пятьдесят лет («аще в силах осемьдесят»), а религия существует тысячелетия, — они вам скажут, какое блаженство и покой духа изливается на соучастников таинств и обрядов. Поэтому абсолютно необходимо, чтобы сердце преодолело ум. Это особая способность. Она открывается не сразу для тех особенно, у кого ум воспитан в непослушании.