Иоанн Златоуст - Творения, том 6, книга 1

БЕСЕДА 6

О серафимах

1. Едва только мы переплыли море собеседования об Озии, едва переплыли не вследствие длинноты пути, но вследствие вашей плывущих вместе с нами, любознательности. Так и кормчий, имея спутников любознательных и желающих видеть чужие города, совершает путь не в один день, хотя бы расстояние было только на один день, но принужден бывает употреблять на это больше времени, подплывая к каждой пристани, позволяя заходить в каждый город, чтобы сколько-нибудь удовлетворить желанию плывущих вместе с ним. Тоже сделали и мы, плавая не около островов, показывая не берега, пристани и города, но добродетели мужей праведных и беспечность грешников, бесстыдство царя и дерзновение священника, гнев Божий и человеколюбие Его, из которых то и другое послужило к исправлению. Но так как наконец мы дошли до царского города, то уже не будем медлить, а устроив себя, как намеревающиеся войти в город, таким образом взойдем в горнюю столицу, Иерусалим, матерь всех нас, город свободный, где серафимы, где херувимы, где тысячи архангелов, где тысячи тысяч ангелов, где престол царский. Пусть же не присутствует здесь никто из непосвященных и нечестивых, – потому что мы намереваемся приступить к таинственным повествованиям, – никто из нечистых и недостойных слушать об этом; или лучше – пусть присутствует всякий, и непосвященный и нечестивый, только пусть оставить вне всякую нечистоту и порочность и таким образом входит сюда. Так и того человека, который имел нечистые одежды, отец жениха выгнал из брачного дома и священного чертога не за то, что он имел нечистые одежды, но за то, что вошел, имея их не сказал ему: почему ты не имеешь одежды брачной, но: как ты вошел сюда не в брачной одежде(Мф.22:12)? Ты стоял говорит, на распутиях, прося милостыни, и я не постыдился твоей бедности и не отвратился от твоего презренного состояния, но, избавив тебя от всякого унижения, ввел в священный чертог, удостоил царской вечери и оказал высшую честь тебе, достойному крайнего наказания; а ты и от благодеяний не сделался лучшим, но остался при обычном пороке, обесчестив брак, оскорбив и жениха; отойди же теперь и понеси должное наказание за такую бесчувственность. Так и каждый из нас пусть смотрит, чтобы не услышать таких же слов, и, оставив всякие помыслы, недостойные духовного учения, пусть таким образом участвует в священной трапезе. В год смерти царя Озии, говорит пророк, видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном. Как он видел, я не знаю; о том, что он видел, он сказал; а как видел, о том умолчал; я принимаю сказанное, но не любопытствую знать умолчанное; разумею открытое, но не исследую сокрытого; для того оно и сокрыто. Объяснение Писаний есть золотая ткань, основа ее – золото, нить ее – золото; не примешиваю тканей паутинных; знаю слабость моих мыслей. Не передвигай, говорит Премудрый, межи давней, которую провели отцы твои(Притч.22:28). Переставлять пределы не безопасно; и как мы переставим то, что назначил нам Бог? Ты хочешь знать, как пророк видел Бога? Будь и сам пророком. Но как, скажешь, это возможно для меня, имеющего жену и заботящегося о воспитании детей? Возможно, если захочешь, возлюбленный. И этот пророк имел жену и был отцом двоих детей, но ничто такое не было для него препятствием. Подлинно, брак не служит препятствием для шествия к небу. Если бы он был препятствием и жена была бы причиною наших бедствий, то Бог, вначале сотворив ее, не назвал бы ее помощницею. Я хотел сказать, что значит седениеБожие. Бог не сидит, потому что это – положение тела, а Божество бестелесно.

2. Я хотел сказать, что значит престолБожий. Бог не объемлется престолом, потому что Божество неограниченно. Но боюсь, чтобы, распространяясь в беседе об этом, мне не замедлить уплатою долга. Я вижу, что все хотят слышать о серафимах, и не сегодня только, но еще с первого дня; потому мое слово, проходя, как бы чрез толпу людей, чрез множество мыслей, встречающихся ему с великим стремлением, спешит к этому повествованию. Вокруг Него стояли Серафимы, говорит пророк (Ис.6:2). Вот серафимы, которых давно все вы желали видеть. Посмотрите же, насытьте ваше желание, но без смятения и без поспешности, как бывает при царских выходах. Там это бывает по необходимости; копьеносцы не ожидают, пока зрители насмотрятся, но прежде, нежели они хорошо рассмотрят все, заставляют удалиться; а здесь не так, но слово представляет нам зрелище до тех пор, пока вы не рассмотрите всего, сколько можно рассмотреть. Вокруг Него стояли Серафимы. Прежде достоинства естества их пророк показал нам достоинство их по близости их местопребывания. Он не сказал прежде, каковы серафимы, но сказал, где они стояли. Последнее показывает достоинство их больше первого. Почему? Потому, что величие этих сил не столько доказывается тем, что они серафимы, сколько тем, что они стоят близ Царского престола. И мы тех из копьеносцев считаем знаменитейшими, которых видим идущими близ самой царской колесницы. Так и из бестелесных сил те – светлее, которые находятся близ самого престола. Потому и пророк, не говоря о достоинстве естества их, наперед говорит нам о преимуществе их по местопребыванию, зная, что в этом – высшее их украшение, что в этом – красота тех существ. Подлинно, в том слава, и честь, и всякая безопасность, чтобы являться около этого престола. Тоже можно видеть и касательно ангелов. Христос, желая показать величие их, не сказал, что они ангелы, и потом замолчал, но сказал: Ангелы их на небесах

всегда видят лице Отца Моего Небесного(Мф.18:10). Как там высшим знаком достоинства ангельского служит то, что они видят лицо Отца небесного, так и здесь высшим знаком достоинства серафимов служит то, что они стоят вокруг престола, а он находится посреди их. Но это великое достоинство и тебе можно получить, если захочешь. Господь находится посреди не только серафимов, но и нас самих, если мы захожем. Ибо, где двое или трое, говорит Он, собраны во имя Мое, там Я посреди них(Мф.18:20); и еще сказано: близок Господь к сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет(Пс.33:19). Потому и Павел взывает: о горнем помышляйте, где Христос сидит одесную Бога(Кол.3:1,2). Видишь ли, как он поставил нас вместе с серафимами, приведши близко к Царскому престолу? Далее пророк говорит: у каждого из них по шести крыл. Что показывают нам эти шесть крыльев? Высоту, возвышенность, легкость и быстроту этих существ. Потому и Гавриил нисходит с крыльями, – не потому, чтобы были крылья у этой бестелесной силы, но в знак того, что он сошел с высочайших областей, оставив горния обители. А что значит число крыльев? Здесь нет и нужды в нашем толковании, потому что само слово объяснило себя, описав нам их употребление. Двумя, говорит, закрывал каждый лице свое, – и справедливо: ими, как бы некоторою двойною оградою, они заграждали свои взоры, потому что не переносили блеска, исходящего от этой славы. И двумя закрывал ноги свои, может быть, по причине той же поразительности. Так и мы обыкновенно, будучи объяты каким-нибудь ужасом, со всех сторон закрываем свое тело. Что я говорю о теле, когда и сама душа, почувствовав тоже при чрезвычайных явлениях и сосредоточив свою деятельность, убегает в глубину, со всех сторон ограждая себя телом, как бы некоторым покровом? Впрочем, слыша об изумлении и ужасе, да не подумает кто-нибудь, что они находятся в некотором неприятном страхе; с этим изумлением соединено и некоторое безмерное удовольствие. И двумя летал. И это служит знаком того, что они постоянно стремятся к высокому и никогда не смотрят вниз. И взывали они друг ко другу и говорили: Свят, Свят, Свят(ст. 3). И воззвание их также служит для нас величайшим знаком их удивления; они не просто воспевают, но весьма громко, и не только громко, но и постоянно делают это. Тела светлые, хоты бы они были даже чрезвычайно светлыми, обыкновенно поражают нас только тогда, когда мы в первый раз обращаем на них взоры; а когда мы посмотрим на них дольше, то от привычки перестаем удивляться, так как глаза наши присматриваются к этим телам. Потому видя и царское изображение, лишь только выставленное и светло блистающее красками, мы удивляемся; но чрез один или два дня уже не удивляемся. Что я говорю о царском изображении, когда мы испытываем тоже самое и в отношении к солнечным лучам, светлее которых нет никакого тела? Таким образом привычка уничтожает удивление ко всем телам; но в отношении к славе Божией бывает не так, а совершенно напротив. Чем более те силы созерцают эту славу, тем более они изумляются и больше удивляются; потому они с того самого времени, как начали существовать, доныне созерцая эту славу, никогда не переставали восклицать с изумлением; то, что испытываем мы в течение короткого времени, когда молния проносится пред нашими глазами, это они испытывают постоянно, и непрестанно с некоторым удовольствием чувствуют удивление. Притом они не только взывают, но делают это взаимно друг к другу, что служит знаком сильнейшего изумления. Так и мы, когда гремит гром или трясется земля, не только вскакиваем и восклицаем, но и сбегаемся в домах друг к другу. Тоже делают и серафимы; потому они и взывают друг к другу: свят, свят, свят.