Иоанн Златоуст - Творения, том 10, книга 2

БЕСЕДА 27

"Я дошел до неразумия, хвалясь; вы меня [к сему] принудили. Вам бы надлежало хвалить меня" (2Кор.12:11).

1. Окончив речь о похвалах себе самому, (апостол) не остановился на этом, но снова защищается, и просит извинения в сказанном, говоря, что это сделал он по необходимости, а не по собственной охоте. Впрочем, несмотря и на необходимость, называет себя несмысленным. Вначале говорил: " примите меня, хотя как неразумного" (яко безумна приимите мя), или: " как бы в неразумии" (яко в безумии); а теперь, отбросив "как", прямо называет себя несмысленным. Он достиг своею речью желаемого, и потому уже смело и без пощады нападает на этот недостаток, научая всех никогда не хвалиться без нужды, когда уже он, Павел, даже и по нужде похвалившись, назвал за то себя несмысленным. Потом и всю вину сказанного слагает не на лжеапостолов, но на учеников: " вы меня, – говорит, – [к сему] принудили (вы мя понудисте). Если бы (лжеапостолы) хвалились, но тем не вводили бы вас в заблуждение и погибель, то я не дошел бы до того, чтобы дозволить себе такие слова. Но так как они растлили всю церковь, то, заботясь о вашей пользе, я принужден был сделаться несмысленным". И не сказал: "Я опасался, чтобы они, восхитивши над вами первенство, не посеяли у вас своего учения"; об этом сказал он прежде: " боюсь, чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились" (боюся, да не како, якоже змий Еву прельсти, тако истлеют и разумы ваша); а здесь говорит не так, но с большим достоинством и с большею властью, сделавшись смелее вследствие сказанного.

" Вам бы надлежало хвалить меня" (Аз бо должен бых от вас хвалим бывати). Потом представляет на это и причину; и говорит опять не об одних откровениях, или чудесах, но и об искушениях.

" Ибо у меня ни в чем нет недостатка против высших Апостолов" (Ничим же бо лишихся первейших апостолов). Смотри, как и здесь опять говорит с большею властью. Раньше он говорил: " я думаю, что у меня ни в чем нет недостатка" (непщую ничимже лишитися); а здесь говорит уже положительно, потому что как я уже заметил, после представленных доказательств стал смелее. Впрочем, все еще не отступает от умеренности и от своего обычая. Но как сказавший нечто необычайное и высшее своего достоинства, потому что сопричислил себя к апостолам, опять употребляет скромное выражение, и присовокупляет: " хотя я и ничто, признаки Апостола оказались перед вами" (аще и ничтоже есмь, знамения апостолова содеяшася в вас)(ст. 12). "Смотри, – говорит, – не на то, что я незначителен и мал, но на то, получил ли ты от меня, что надлежало получить от апостола". И не сказал: "незначителен", но – что еще ниже: " ничто" (ничтоже). Какая, в самом деле, польза быть великим, и никому не приносить пользы? Так нет пользы и от искусного врача, который не вылечил ни одного больного. "Итак, – говорит, – не рассуждай о том, что я ничего не значу; но смотри на то, что во всем, служившем к вашему благу, я не отстал от других, а, напротив, дал доказательство моего апостольства. Поэтому мне не было нужды говорить самому о себе". Говорил же это не для того, чтобы действительно искал похвалы – как мог нуждаться в похвалах тот, кто самое небо почитал малым в сравнении с любовью ко Христу? – но потому, что желал спасения (учеников своих). Затем, чтобы не сказали: "Что нам, если ты и ничем не ниже первейших апостолов?", он присовокупил: " Признаки Апостола оказались перед вами всяким терпением, знамениями, чудесами и силами" (знамения апостолова содеяшася в вас, во всяком терпении и в знамениих и чудесех). О, какую бездну совершенств выразил он в немногих словах! И смотри, что ставит на первом месте. Терпение – потому что признак апостола – все переносить великодушно. И о терпении выразился кратко, одним словом, между тем как о знамениях, которые совершены были не его собственною силою, выразился несколькими словами. Но представь себе, сколько уз, сколько ударов, сколько опасностей, сколько наветов, какое множество искушений разумел он здесь, сколько браней внутренних и внешних, сколько печалей, сколько нападений выразил он одним словом – " терпение". А словом " знамения" не изобразил ли опять того, сколько им воскрешено мертвецов, сколько исцелено слепцов, сколько очищено прокаженных, сколько изгнано демонов? Слыша это, научимся и мы, если даже нас заставляет необходимость говорить о своих заслугах, не распространяться о них, как поступил и сам (Павел).

2. Потом, чтобы кто-нибудь не сказал: "Хотя ты велик и сделал много, однако, не столько, сколько апостолы в других церквах", (Павел) присовокупил: " Ибо чего у вас недостает перед прочими церквами?" (что бо есть, егоже лишистеся паче прочих церквей?)(ст. 13). "И вы, – говорит, – в сравнении с прочими церквами причастны не меньшей благодати". Но, может быть, кто-нибудь скажет: "Для чего он переводит речь на апостолов, оставив борьбу с лжеапостолами?" Для того, чтобы больше возбудить их внимание и показать, что он не только лучше их (лжеапостолов), но и не ниже великих апостолов. Вот почему, рассуждая о них (лжеапостолах), он говорит: " я больше" (паче аз); а когда сравнивает себя с апостолами, то считает достаточным для себя быть не ниже их, хотя и более их потрудился. Вместе с тем он показывает чрез это, что (коринфяне) обижают и самих апостолов, когда равного им ставят ниже лжеапостолов.

" Разве только того, что сам я не был вам в тягость?" (Разве точию, яко аз сам не стужих вам). Апостол опять делает (коринфянам) строгий упрек; а последующие слова еще сильнее: " Простите мне такую вину" (дадите ми неправду сию). Но и при всей строгости, в них выражается любовь и похвала (коринфянам), если только и сами они считают для себя обидою, что апостол не соглашался ничего брать у них, и не осмеливался получать от них себе пропитания. "Если, – говорит, – вы обвиняете меня в этом, то (не сказал: "несправедливо обвиняете", но гораздо благосклоннее) прошу извинения, простите мне этот грех". И заметь, какое благоразумие! Так как этот упрек, часто повторяемый, наносил им бесчестие, то он каждый раз смягчает его. Так, выше сказав: " По истине Христовой во мне [скажу], что похвала сия не отнимется у меня" (есть истина Христова во мне, яко похваление сие не заградится о мне)(11: 10), вслед затем говорит: " Потому ли, что не люблю вас? Богу известно! …чтобы не дать повода ищущим повода, дабы они, чем хвалятся, в том оказались [такими же], как и мы" (не люблю ли вас? Бог весть; но да отсеку вину хотящим вины,и да о немже хвалятся, обрящутся якоже и мы)(ст. 11, 12). И в первом послании: " За что же мне награда? За то, что, проповедуя Евангелие, благовествую о Христе безмездно" (кая убо ми есть мзда? Да благовествуяй без мзды положу благовестие)(9: 18). И здесь опять говорит: " Простите мне такую вину" (дадите ми неправду сию). Везде он старается не показать, что не берет по причине их немощи. Поэтому и здесь говорит: "Если вы это ставите мне в вину, то прошу прощения". А, говоря таким образом, он и наносит им рану, и врачует ее. Не говори: "Если хочешь нанести удар, то для чего извиняешься? Если хочешь врачевать, то для чего наносишь удар?" В том и состоит благоразумие, чтобы и рассечь, и перевязать рану. Потом, чтобы не подумали, как я и прежде сказал, что (апостол) часто обращается к одному и тому же с намерением получить что-нибудь от них, он отклоняет такое подозрение, подобно тому, как и в первом послании, когда говорил: " написал это не для того, чтобы так было для меня. Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою" (не писах же, да тако будет о мне; добре бо мне паче умрети, нежели похвалу мою кто да испразднит)(9: 15). (То же самое, только) приятнее и благосклоннее, (выражает он) и здесь. Как же именно? " Вот, в третий раз, – говорит он, – я готов идти к вам, и не буду отягощать вас, ибо я ищу не вашего, а вас. Не дети должны собирать имение для родителей, но родители для детей" (Се, третие готов приити к вам, и не стужу вам; не ищу бо ваших, но вас. Не должни бо суть чада родителем снискати имения, но родители чадом)(ст. 14). Смысл его слов такой: "Не прихожу к вам не потому, что не беру; напротив, я приходил уже в другой раз, и в третий готов идти, и опять не буду вас в тягость". И причина тому уважительная. Не сказал: "Не хочу быть вам в тягость, потому что вы скупы, потому чтобы этим обременитесь, потому что вы немощны". Но что говорит? – " Ибо я ищу не вашего, а вас" (Не ищу бо ваших, но вас). А ищу большего: вместо денег – душ, вместо золота – спасения". Потом, так как оставалось еще место подозрению, что он огорчен ими, он представляет и рассуждение. Они естественно могли сказать: "Разве нельзя искать и нас, и нашего?" Поэтому он оправдывает их с великою благосклонностью, говоря: " Не дети должны собирать имение для родителей, но родители для детей" (не должни бо суть чада родителем снискати имения, но родители чадом). Вместо наименований "учителя и ученики", употребляет слова "родители и дети", и показывает, что вменяет себе в обязанность и то, к чему не был обязан, так как Христос не дал такого повеления, а (апостол) из снисхождения (к коринфянам) говорит это. Потому же присовокупляет и нечто большее: сказал не только то, что дети не должны снискивать для родителей имения, но еще и то, что родители обязаны это делать. Итак, если родители обязаны давать, то " Я, – говорит, – охотно буду издерживать [свое] и истощать себя за души ваши" (аз в сладость иждиву, и иждивен буду по душах ваших(ст. 15). "Родителям собирать имение для детей повелел закон природы, а я, – говорит, – не только это исполняю, но даже отдаю самого себя". Верх щедрости – не только ничего не брать, но и отдавать свое, и отдавать не просто, но с великим усердием, даже при недостатке. Не это и указывает (апостол) выражением " истощать себя" (иждивен буду). "Хотя бы нужно было изнурить самую плоть, не пощажу ее ради вашего спасения". Следующие за этим слова выражают и любовь, и упрек: " несмотря на то, что, чрезвычайно любя вас, я менее любим вами" (аще и излишше вас любя, менше любим есмь). "И это, – говорит, – я делаю для тех, которых я люблю, и которые не любят меня в той же мере". Итак, смотри теперь, сколько здесь степеней: надлежало брать, а он не брал – это первая заслуга; не брал, находясь в бедности – это вторая; не брал, когда им проповедовал – это третья; сам дает им – это четвертая; и не просто дает, но с избытком – это пятая; отдает не имение только, но и самого себя – это шестая; отдает себя за тех, которые не очень его любят – это седьмая; и которых он весьма любит – это восьмая.