Протоиерей Иоанн Толмачев - 3.Недели по Троице 1-17

Этот закон психофизической жизни не теряет своей силы и в приложении к высшим формам душевной болезни, именно к беснованию, и потому бесноватые гадаринцы тем легче могли придти в нормальное состояние, когда увидели перед собой ту страшную сцену, которая совершилась перед ними. Лишь только Христос позволил бесам переселиться в свиней, как всё стадо грязных животных было охвачено невообразимым смятением, и оно, как бы увлекаемое невидимым вихрем, всё ринулось к озеру и с крутизны прибрежной скалы побросалось в морскую бездну. Даже грубый организм этих животных не вынес присутствия в себе темных сил злобы, и тем ужаснее становится мысль, что люди, которые должны быть храмами Святого Духа, иногда ниспадают в такую бездну греховности и нечестия, что становятся обиталищем демонов, и настолько сживаются с ними, как это было с гадаринцами, что теряют разделительную грань в своем сознании между своей собственной личностью и одержащими ее демонами, т. е. в некотором смысле отождествляются с ними.

Такое небывалое событие поразило ужасом всех свидетелей чуда, которые теперь увидели, что Христос есть Владыка не только неба и земли, но и подземной бездны; но более всего оно поразило пастухов, которые, потеряв вверенное их попечению многочисленное стадо (целых две тысячи свиней!), побежали в город и рассказали о всем случившемся. Известие это взволновало весь город, и жители массами побежали на место происшествия. К крайнему изумлению они увидели, что бесноватые, дотоле наводившие ужас на всю окрестность, смиренно сидели у ног таинственного Пришельца в их страну. Очевидно, совершилось великое чудо, и жителям гадаринской страны оставалось бы только возблагодарить Господа Бога, что он удостоил их посещения столь дивного и великого Чудотворца-Пророка, даже если бы у них не оказалось достаточно религиозного смысла, чтобы признать в этом пришельце Мессию — Христа. К несчастью, гадаринцы были народ совсем иного настроения. Житейская суета как ржавчина изъела все их внутреннее существо, и они, всецело служа своему излюбленному господину — мамоне, уже не могли служить Христу, и поэтому не только не признали в Нем Сына Божьего, хотя даже сами бесы, властвовавшие в их стране, неистово исповедывали в Нем именно Сына Божьего, но с поразительным бездушием, хотя и с грубой настойчивостью, " просили, чтобы Он отошел от пределов их ." Им, очевидно, не было никакого дела до того, что к ним прибыл великий Избавитель, Который, освободив двоих из их соотечественников от рабства бесам, тем самым давал возможность и им надеяться на освобождение от одержавшего их рабства темным силам ада, воплотившимся в мамоне, они любили цепи своего рабства и потеряли самую способность ценить блага духовной свободы, так что во всяком случае свиньи были им дороже этих благ, потому что по крайней мере приносили им доход — своей щетиной и салом. До такой-то степени духовного огрубения может доходить человек, когда он, забывая свое истинное назначение, всецело отдает себя на служение мамоне!

И Христос, который Сам некогда учил — "не метать бисера перед свиньями," не медлил более в этой негостеприимной и невосприимчивой к духовным благам стране. Не смотря на крайнее утомление, от которого Он собственно и искал отдохновения по восточную сторону озера, — утомление, усиленное еще только что выдержанной бурей, Он немедленно возвратился к Своей лодке, чтобы "переправиться обратно," к берегам "Своего города" — Капернаума. Рассуждая по-человечески, не трудно представить, какой грустью должно было наполниться сердце Христа при виде такой страшной духовной бесчувственности и грубости гадаринцев. Но Христос был бесконечно милосерден и снисходителен к немощам человеческим, и смотря на них как на духовных слепцов, не ведавших, что творят, не лишил их окончательно благ Своего царства. Уже когда Он вошел в лодку, чтобы отправиться в обратный путь, к Нему подошел один из исцеленных Им бесноватых " и просил Его, чтобы быть с Ним ," [370] Этот рассказ передают только святые Марк и Лука, которые вообще говорят только об одном бесноватом. Так как евангелист Матфей, рассказывающий об исцелении двух бесноватых, ничего не говорит об этой последней симпатичной черте, то не имеем ли мы здесь одного из тех чудовищных, но, тем не менее, не невероятных фактов, что действительно только один из исцеленных бесноватых и оценил всю силу дарованного ему блага духовной свободы от обуявшего его адского рабства? Если из десяти прокаженных только один возвратился возблагодарить своего Избавителя от ужасной телесной болезни, то нет ничего невероятного и в том предположении, что один только из двух бесноватых гадаринцев возблагодарил Его за свое исцеление от ужасного духовного недуга, а другой, быть может, присоединился к остальным своим соотечественникам и вместе с ними просил Христа, чтобы Он поскорее удалился от их прецелов… Увы, сердце человеческое способно к такой черной неблагодарности, что возможно даже и это предположение. т. е, постоянно следовать за Ним и в качестве живого предмета великого чуда быть постоянным свидетелем о благости и всемогуществе Сына Божия. Но Христос не позволил ему этого.

С благовестием в другие страны будут посланы другие свидетели знамений и и чудес Мессии; а он пусть останется в своей собственной стране и будет постоянным живым носителем свидетельства о совершившемся над ним великом чуде среди своих грубых соотечественников, которые настолько духовно ослепли, что потеряли возможность видеть даже и такие знамения, которые своим осязательным величием поражали глаза. Только таким наглядным настоятельным свидетельством и можно пробудить чувствительность в огрубелой религиозной совести гадаринцев. "Иди домой, к своим, повелел ему Христос, и расскажи им, что сотворил с тобой Господь, и как помиловал тебя." И исполненный глубокой благодарности, исцеленный гадаринец, по свидетельству святого Марка, " пошел и начал проповедывать в Десятиградии, что сотворил с ним Иисус " (Мар. 5:20).

" И все дивились ," — многозначительно прибавляет тот же евангелист. Хорошо еще, что у них достало восприимчивости хотя бы на простое удивление к великому чуду, если уже не на веру в него. Последующая история не сохранила никаких подробностей о том, насколько утвердилась там проповедь Евангелия. Но по всем признакам, семя благовестия пало там на каменистую почву и, если и взошло отчасти, [371] Позже в Гадаре была даже епископская кафедра, о судьбе которой однако не имеется достаточных сведений. то скоро же и засохло, и вся страна правратилась в пустыню, по которой завывает лишь ветер, напоминая о завываниях бесноватых, да среди развалин рыщут хищные шакалы или не менее их дикие и хищные бедуины. Пусть же судьба этой страны служит навсегда грозным предостережением о том, какая участь ожидает те народы, которые, отдавая себя всецело на служение мамоне, отталкивают от себя Христа, потому что им, как и древним гадаринцам, свиньи — в буквальном или переносном смысле — дороже всего на свете…