Игумен Марк Лозинский - Отечник проповедника

В третий год пребывания в безмолвии однажды во время молитвы Григорий Палама почувствовал, что он погрузился в сон, и ему представилось, будто в его руках — сосуд молока, до такой степени полный, что оно переливается через край. Вслед за тем показалось, что молоко приняло вид виноградного ароматного вина, которое, переливаясь через край, смочило его руки и одежду и потом, струясь всюду, испускало дивный аромат. Чувствуя сладость аромата, Григорий радовался. Между тем явился ему светлый юноша и говорит: "Почему бы тебе не передать и другим этого чудесного пития, утрачиваемого тобой без всякого внимания? Или не знаешь, что это неиссякающий дар Божией благодати?" — "Но если в настоящее время нет нуждающихся в таком питии, — спросил Григорий, — кому передать?" — "Хотя в настоящее время, действительно, нет жаждущих, — пояснил юноша, — ты все-таки обязан исполнять свой долг и не пренебрегать даром Божиим, в котором Владыка потребует от тебя отчета." При этих словах видение кончилось. Значение молока святой Григорий впоследствии объяснял так, что это дар слова обыкновенного для сердец простых, требующих нравственного учения. А превращению молока в вино он придал смысл гораздо более высокий, а именно: этим означалось, что нужда со временем потребует от него слова догматического и небесного. Вскоре после этого богомудрый Григорий был избран игуменом в Есфигменский монастырь, где братство тогда состояло из 200 монахов. С той поры, кроме слова устного, святой Григорий начал составлять свои богословские произведения и проявлять дар чудотворения. (Афонский патерик. Ч. 1. С. 345).

1174. Подвизаясь на Афонской горе под руководством опытного старца более трех лет, святой Дамиан был призван Божественным гласом к учительству

См. также: Призвание Божественное

Преподобномученик Дамиан, оставив мир и тех, кто в мире, удалился на святую Афонскую гору и здесь, в священной обители Филофея, приняв на себя ангельский образ, стал подвизаться достойно своего звания. Но желая еще больших подвигов, он через некоторое время оставил монастырь и удалился на безмолвие к одному знаменитому безмолвному подвижнику по имени Дометни, владевшему даром чудес. Водительством и душеполезными наставлениями этого безмолвника он пользовался три года, восходя от силы в силу и преуспевая во всех добродетелях так, что за неослабную ревность и усердие, тщательность и точность в исполнении всех заповедей Божиих сподобился слышать Божественный глас, призывающий его к служению ближним. "Дамиан, — таково было Божественное вещание, — не своей только пользы должно тебе искать, но и пользы других." Поэтому он тотчас же оставил Святую Гору, удалился в пределы Олимпийские и стал там с дерзновением и велегласно проповедовать слово Божее," побуждая христиан к покаянию и удалению от неправд и пороков и призывая всех к хранению заповедей Божиих и творению добрых и богоугодных дел. (Афонский патерик. Ч. 1. С. 256).

1175. Старец в видении узрел, что Ангелы отдали авве Ефрему свиток; на следующее утро авва учил, и как бы источник исходил из его уст

Один из святых видел в видении, что сонм Ангелов сходит с Неба по повелению Божию. В руках же у них был свиток. Спрашивали они друг друга: "Кому должно вручить его?" И одни говорили об одном, другие — о другом. "Поистине святы они и праведны, но этого отдать им нельзя." Многие же произнесли и иные имена святых. Наконец, сказали: "Никому нельзя отдать этого, кроме Ефрема." Старец, которому было видение, понял, что Ефрему отдали этот свиток, и, встав утром, услышал, как учил Ефрем: словно бы источник истекал из его уст. И уразумел старец, видевший видение, что от Духа Святого есть то, что исходило из уст Ефрема. (Древний патерик. 1874. С. 395. № 8).

1176. Когда святого мученика Аполлония вели на казнь, дар слова снизошел на него и он обратил ко Христу воинов, которые вели его

См. также: Мученичество

Когда мученика Аполлония вели на казнь, благодатный дар слова снизошел на него и он начал наставлять вере самих исполнителей приказа — воинов. И они уверовали в Божие милосердие всем сердцем, всем своим существом. По прибытии в Александрию они объявили себя на суде христианами вместе с теми, кого доставили в узах. Увидев их стойкость и непоколебимость в вере, префект велел всех вместе потопить в море. Нечестивый, он не ведал, что творил. Для святых мучеников это было не смертью, но крещением. (Руфин. Жизнь пустынных отцов. С. 89).

1177. Авва Феодор Фермейский никогда ничего не приказывал ученику Исааку, считая, что он, если хочет, должен делать то, что делал его учитель

Авва Исаак рассказывал: "Жил я с аввой Феодором Фермейским, и тот никогда не заставлял меня ничего делать, но сам приготовлял трапезу и говорил мне: "Брат! Если хочешь, иди ешь." Я говорил ему: "Авва! Я пришел к тебе, чтобы получить пользу, почему же ты не заставляешь ничего делать?" Но старец всегда молчал. Я пошел и сказал об этом другим старцам. Они пришли к авве и сказали: "Авва! Брат пришел к твоей святости, чтобы получить для себя пользу, почему же ты ничего не заставляешь его делать?" Старец отвечал им: "Разве я начальник общежития, чтобы ему приказывать? Конечно, я ничего не говорю ему, но если хочет, пусть делает то, что на его глазах делаю я." С того времени я опережал старца и делал то, что он хотел делать. Сам же он, если за что принимался, то делал молча и таким образом научил меня делать так же." (Достопамятные сказания. С. 93. № 2).

1178. Совет аввы Пимена учить ученика не только словом, но и делом

Авва Серии пошел некогда со своим учеником Исааком к авве Пимену и говорит ему: "Не знаю, что мне делать с этим Исааком, хотя он и с удовольствием слушает мои слова?" Авва Пимен отвечает ему: "Если хочешь доставить ему пользу, то делом покажи добродетель. Ибо он, и внимая твоему слову, остается праздным. А если ты (свои слова) покажешь на деле, то это останется в нем." (Древний патерик. 1874. С. 214. № 71).

См. также: Богородица № 80.

1179. Истинная философия, по мнению старца, заключается в размышлении о смерти

См. также: Смертная память

Два философа пришли однажды к старцу и попросили сказать им слово назидания, но старец молчал. "Что же ты не отвечаешь нам, отче?" — спросили философы. "Что вы философы, то есть любословы, — это я знаю, но в то же время уверяю вас, что вы вовсе не философы. До каких пор будете учить вы, не знающие, как и о чем говорить? Вот вам предмет для вашей философии — размышлять непрестанно о смерти. И спасайте себя в безмолвии и тишине!" (Луг духовный. С. 187).