Брюс Мецгер - Канон Нового Завета

Содержание некоторых устных преданий весьма драматично [166] От Аполлинария Лаодикийского мы узнаем, что Папий включил в четвертую книгу своих Толкований гротескные легенды о конце Иуды Искариота: “Его тело разбухло до такой степени, что там, где пройдет повозка, оно бы застряло; даже одна голова не прошла бы. Рассказывают (), что его веки, например, распухли так, что он не мог видеть света, а какой-нибудь врач не смог бы увидеть его глаз, даже при помощи инструмента… Претерпев боль и наказание, он наконец отошел, как говорят, в свое место. Из-за зловония эта земля оставалась пустынной и незаселенной до сего дня; да и сегодня никто не может пройти мимо того места, не прикрывая носа, так силен был запах от его тела и так далеко он расходился”. (Текст Аполлинария реконструирован по разным источникам в A. Hilgenfeld, «Papias von Hierapolis», Zeitschrifl fur wissenschaftiche Tkeologie , xviii [1875], pp. 262–265.) . Например, по Евсевию (Церковная история , III. 39, 9), Папий узнал у дочерей Филиппа (ср.: Деян 21:8) о воскресении мертвого человека при жизни самого Филиппа. Кроме того, он передает историю об Иусте Варсаве, который выпил смертельный яд без всякого ущерба для себя.

Помимо устных преданий, которые Папий любил собирать, он включил в свои Толкования два кратких сообщения о том, как составлены Евангелия от Марка и Матфея. Справка о втором очень коротка — она умещается в одно предложение: “Матфей записал изречения (или рассказы, ) на еврейском наречии, и переводили их кто как мог” [167] Цитируется по: Евсевий, Церковная история , III. 39, 16. .

Эти таинственные слова принято относить к одному из источников канонического Евангелия от Матфея. Они могут означать, что собрание изречений Христа приписано Матфею, потому что он, сборщик податей, конечно же умел писать [168] Слово  у Папия можно интерпретировать и как обозначение слов пророков Ветхого Завета (см. Larape, ed., Patristic Greek Lexicon, p. 806a); в этом случае Матфей собрал тексты Ветхого Завета, предвозвещающие пришествие Мессии. .

Принято считать, что в словах “Матфей записал на еврейском наречии” () последние два означают один из семитских языков, иврит или арамейский. Предположение о том, что это означает “написанное по-гречески, но в стиле, характерном для еврейской литературы” [169] Так считает Joseph Klirzinger в «Das Papiaszeugnis und die Erstgestalt des Matthausevangeliums», Biblische Zeitschrift, N. F, iv (1960), pp. 19–38; и Robert Gundry, Matthew; A Commentary on his Literary and Theological Art (Grand Rapids, 1982), pp. 609–622. , не принимает в расчет указания на трудности, с которыми сталкивались переводчики текста.

Идея об импровизированных переводах с семитского оригинала могла возникнуть тогда, когда потребовалось объяснить различия, бросающиеся в глаза при сопоставлении Евангелия от Матфея с Евангелием Евреев или другими арамейскими или греческими Евангелиями. В том, как Папий рассказывает о деятельности Матфея, можно разглядеть апологетическое намерение.

Намерение это еще отчетливее выступает в его словах о Марке, что, судя по цитате из Евсевия, свидетельствует о куда более сильном критическом отношении к Марку, нежели к Матфею ( Церковная история , III. 39, 15):

Пресвитер говорил так: “Марк, став переводчиком Петра ( могло означать еще “секретарь”), аккуратно записал все, что делал или говорил Господь, как запомнил [из проповедей Петра], но не по порядку (), ибо сам не слышал Христа и не ходил с Ним. Позднее он сопровождал Петра, который говорил, сообразуясь с обстоятельствами () [170] О другой интерпретации , т. е. как кратких биографических апофтегм или афоризмов назидательного свойства ср. R. О. P. Taylor, The Groundwork of the Gospels (Oxford, 1946), pp. 29 и далее, 75–90, и Josef Kurzinger, «Die Aussage des Papias von Hierapolis zur literarischen Form des Markusevangeliums», Biblische Zeitschrifl , N. F. xxi (1977), pp. 245–264, перепечатано в его Papias von Hierapolis und die Evangelien des Neuen Testaments (Regensburg, 1983), pp. 43–67. , а не излагая слова Господа по порядку (). Поэтому Марк нисколько не погрешил в том, что записал все, как запомнил. Он заботился только об одном: как бы не пропустить или не исказить ничего из того, что он слышал”.

По этим словам можно установить три аспекта критики Евангелия от Марка: а) Марк не слышал самого Иисуса и не ходил с Ним; б) он записывал без какого-либо порядка, смыслового или хронологического [171] Grant (The Formation of the New Testament, p. 71) считает, что критика Марка велась в сравнении с Евангелием от Иоанна (поскольку Мк составлено аналогично Мф и Л к). Слово  имеет и другие значения, кроме “порядок”. Так, Kleist полагает, что в койне и современном греческом языке слово  может означать “дословно, со всеми деталями, без каких-либо пропусков” (см. J. A. Kleist «Rereading the Papias Fragment on St. Mark», St. Louis University Studies, Ser. A: Humanities, i [1945], pp. 1-17, а Kurzinger (op. cit.) настаивает на том, что Папий употребляет слово  как термин из области риторики, означающий “литературную композицию”, и защищает этим неуклюжий стиль Марка. , и в) его Евангелие неполно.

В ответ на эту критику Папий заявляет, что подлинность Евангелия гарантирована самой личностью Петра, отсутствие же должного порядка объясняется условиями, в которых оно создавалось, а наличие пропусков говорит прежде всего о честности Марка, записавшего только то, что проповедовал Петр.

Другие разбросанные свидетельства, зафиксированные Евсевием, Иеронимом, Филиппом Сидонским и некоторыми более поздними св. Отцами, показывают, что Папию были известны четвертое Евангелие, Первое послание Петра, Первое послание Иоанна и Апокалипсис. Что касается Евангелия от Луки и Павловых посланий, в уцелевших отрывках об этом ничего не сказано [172] Можно было бы надеяться найти какие-нибудь ссылки Папия на Евангелие от Луки, но ясно, что ему незачем ссылаться на Павловы послания в своих Толкованиях Слов Господних . .

Подводя итог, скажем, что Папий как бы перекидывает мостик между этапами передачи евангельской традиции — устной и письменной. Хотя при написании книг он пока еще отдает явное предпочтение устной форме, но уже заметны причины, по которым в дальнейшем авторы все чаще будут отказываться в пользу писаний от устных свидетельств. В целом же Папий дает нам представление не только о развитии канона Нового Завета, но и о реальной жизни общин, в рамках которой приверженность устной традиции препятствовала становлению ясных представлений о каноничности.

Послание Варнавы представляет собой богословский трактат, изложенный в виде письма. И Климент Александрийский, и Ориген высоко ценили его, приписывая Варнаве, спутнику и сподвижнику апостола Павла. Мнение это, безусловно, ошибочно хотя бы потому, что если бы так было, то падение Иерусалима, а это 70 г. по Р. X., должно бы произойти несколько ранее (16:3 и далее). Неизвестный автор, по всей видимости — учитель из язычников, поставивший перед собой задачу доказать, что смерть Христа на кресте была жертвой во исполнение замысла, выраженного в Ветхом Завете (9:7–9). В своем толковании Ветхого Завета он занимает радикальную антииудейскую позицию, которая весьма уникальна для раннехристианской литературы. Аргументированно критикуя некоторые положения иудаизма, например строгие предписания Моисеева закона, включая разделы о жертвенных животных и храме, автор объявляет их ошибочными, происходящими, как он считает, от слепоты иудеев и их доверия ангелу зла (9:4). Пользуясь методом аллегорического толкования, он навязывает Ветхому Завету, в том числе и предписанию о пище в Книге Левит, такое значение, которое принципиально чуждо его составителям. Если учесть большую склонность автора к символическим и типологическим толкованиям, можно предположить, что он был жителем Александрии. Что же касается датировки произведения, то большинство ученых считает: общий тон послания заставляет отнести его к первой половине II века.