Александр Кукушкин - Alma Matrix или Служение игумена Траяна

Вошла Лена, легко и непринужденно. Слегка поклонилась ректору и, немного стесняясь, улыбнулась всем остальным:

– Меня зовут Елена Творожкова, я учусь на втором курсе Регентской школы.

Владыка ободряюще улыбнулся, старший помощник улыбнулся во все лицо, отец Траян отнял ладонь от глаз, выпрямился, и с интересом энтомолога стал разглядывать ребят. Рому передернуло, а Паша перестал ощущать свои ноги. Они согласились бы лучше увидеть играющую на губах проректора улыбку Вельзевула, чем встретиться с этим холодно-сочувствующим взглядом. Вместо этой немой заинтересованности, они согласились бы лучше услышать торжествующий смех проректора. Но отец Траян молчал, а говорила Лена.

Она говорила о том, как один семинарист не давал ей проходу с момента ее появления в Регентской школе, а другой проводил подпольные собрания любителей ереси; говорила о том, как два семинариста составили хитрый план, основанный на лжи, чтобы скрыть следы своих проступков; о том, как они научали ее врать проректору согласно этому плану… Она говорила много и хорошо, она была подготовлена. Она говорила о том, что Рома и Паша сознательно и цинично шли на обман администрации, и подбивали к обману ее. Хуже этого обвинения не было ничего. Это было почти безвариантное отчисление.

Отец Траян с успехом опробовал новый тип осведомителя – воспитанницу Регентской школы. Теперь оставалось реализовать план по отчислению ее самой, и можно считать, что качественный прорыв в воспитательной работе произошел.

Отец Траян с наслаждением глубоко вдохнул.

В воздухе витал запах победы.

Жарким летним днем Гайда пришел в Нору за прохладой и отдохновением.

Норой называлось одно из помещений Миссионерского отдела Московских духовных школ, и называлось оно так потому, что походило на нору хоббита. Запрятанная на стыке лаврской стены и Переходного корпуса неприметная дверь вела в коморку шестнадцатого века со сводчатыми потолками и бойницей вместо окна. В Норе обитали Гайда, Настоящий и долговязый сутулый белорус Алексей Сковорода. Иногда к ним присоединялся кто-нибудь еще, но ненадолго, поскольку терпеть приемы, которыми миссионерствовали Гайда и Настоящий, нормальные люди не могли. Сковорода был исключением.

Гайда пришел в Нору и увидел, как Сковорода сидит у огромного дизайнерского монитора, сосредоточенно щелкая мышкой. Гайда только что поел, был добр и ленив, и потому не стал беспокоить друга расспросами, почему тот не был на обеде, а сразу пробрался к дивану, на который завалился прямо в кителе и ботинках с намерением поспать до вечера. В шесть у него намечался турнир по бадминтону с воспитанницами Регентской школы – нужно быть бодрым, чтобы шутить весь вечер без перебоя.

Летние каникулы в Московских духовных школах длились два месяца, один из которых студенты проводили в семинарии на различных послушаниях, а другой дома. Парням выпало первую половину каникул сидеть в Лавре, а вторую отдыхать.

– Обувь сними, – ровным голосом произнес Сковорода, не поворачивая головы.

– Сними обувь, не ешь руками, приберись в комнате… отстань от меня, Сковорода. Не мешай моему счастью, я только что с обеда, на котором ты не был совершенно зря. Давали восхитительную печенку в сметане со шпинатом.

– Мне хочется свежей рыбы, а не печенки.

– Так ведь в нашей спальне кто-то запустил в аквариум молодого золотистого сомика. Отличный ужин для привереды, уха на загляденье. Сходи и вылови.

– Схожу обязательно, но не в спальню, а уха будет такая, что ты за нее будешь готов продать первородство.

Гайда приподнялся с дивана и посмотрел на Сковороду, а тот наклонился в сторону, выглянул из-за монитора и пальцем указал на кожаное черное кресло, которое год назад они выиграли в шахматы у одного архимандрита. Гайда, зевая, повернул голову и увидел, что кресло завалено спиннингами, катушками, блеснами, наборами крючков и поплавков, садками, какими-то чехлами, рюкзаками, коробочками, сачками и всякой прочей рыболовной снастью.

– Ой, Леша, ты свихнулся? Мы теперь большие любители рыбалки, да? А куда тебе столько всего, этим же можно вооружить роту солдат.

– Это на четверых, Гайда. Сразу видно, что ты никогда не рыбачил, – сказал Сковорода и вернулся к монитору.

– Так ведь ты тоже не особо…

– В душе я всегда был страстным рыболовом, – отрезал Сковорода.

Гайда немного помолчал, ожидая продолжение исповеди Сковороды, но тот щелкал мышкой и говорить не собирался. Гайда устал опираться на локоть, снова повалился на подушку и протянул:

– И-и-и?..

– И в это воскресенье после ранней литургии мы с тобой вместе с Задубицким и Настоящим идем на рыбалку.

– Куда? Тут нет рыбы.

– Я как раз работаю над этим. Уже, наверное, с сотню сайтов рыболовецких просмотрел. Мы поедем в Федорцово, двадцать километров от Посада, оттуда в деревню Заболотное, оттуда через лес к речке, и по ней к озеру, где водится, цитирую: «окунь и щука, а по заводям крупный карась».

– Сковорода, – догадался Гайда, – а про все эти удочки ты тоже в интернете начитался?

– Угу.

– Молодец, настоящий профессионал… Разбуди меня к шести. Слышишь, рыболов? У меня в шесть бадминтон, – и Гайда заснул.

Воскресное утро выдалось на славу, как будто по заказу, и это притом, что Настоящий всю неделю пророчески обещал дождь, а во время Литургии пытал Задубицкого, стоит ли брать с собой зонтик. Друзья стояли на вокзале и ждали автобуса на Федорцово. Полноватый Александр Настоящий жевал банан в надежде похудеть. Здоровенный Макс Задубицкий уплетал батон с колбасой, поскольку завтрака ему по обыкновению не хватило. Михаил Гайда, прислонившись плечом к стене вокзала, смаковал жидкий йогурт, держа бутылку двумя пальцами. А Алексей Сковорода живописал, какими хитроумными приемами он собирается выуживать из озера многокилограммовых окуней. В автобусе Настоящий жевал жвачку, Задубицкий жевал второй батон, только уже с сыром, Гайда ломал голову над тем, этично ли будет засунуть пустую бутылку из-под йогурта под сидение или стоит взять ее с собой и искать мусорное ведро, а Сковорода живописал, какими хитроумными приемами он собирается выуживать из озера многокилограммовых щук. В Федорцово Настоящий выплюнул жвачку, Гайда, не найдя мусорки, пристроил пустую бутылку на скамейку остановки, Сковорода начал было живописать, какими хитроумными приемами он собирается выуживать из озера многокилограммовых карасей, но его перебил Задубицкий, предложивший купить газировки – после второго батона ему захотелось пить.

Найдя неподалеку у дороги магазинчик, парни шумно ввалились вовнутрь, и Гайда сразу направился к молоденькой продавщице за кассой. На вид она была почти школьница.