Карл Барт - Введение в евангелическую теологию

Именно это целостное Слово евангелическая теология должна услышать и ответить на него — на Слово Божье, произнесенное во взаимосвязи истории Израиля с историей Христа и во взаимосвязи истории Христа с историей Израиля, на Слово Божьего завета с людьми, отвернувшимися от Него, но благодаря Его вмешательству вновь к Нему обратившимися. Евангелическая теология не ответила бы на целостное Слово Божье и не постигла бы Его истины, если бы пожелала ограничиться, скажем, тем, чтобы воспринимать Его и говорить о Нем только в плане борьбы между верностью Бога и неверностью людей, которая якобы показательна для истории Израиля как таковой. Ибо нет истории Израиля самой по себе, но есть только та история, которая с самого начала в благой воле Божьей, в преодолении богоборчества Израиля стремится навстречу собственной цели — воздвижению человеческого партнера по завету, который оказался бы в свое время верен своему Божественному партнеру, а значит, стремится навстречу истории Иисуса Христа. И потому нет такого содержания этой истории, которое, будучи Словом Божественного партнера, действующего в ней, не указывало бы поверх самое себя, не устремлялось бы навстречу своей полноте в провозвестии истории Христа, не содержало бы ее уже потаенным образом в себе и тем самым не было бы уже само Евангелием. Но теология не ответила бы на целостное Слово Божье и упустила бы из виду Его истину и в том случае, если бы впала в противоположную абстракцию и пожелала слушать и выражать только воплотившееся Слово как таковое, само по себе, только историю Христа как событие примирения мира с Богом. Что произошло в этой истории, — этому теология должна, если она хочет слышать и передавать дальше сказанное Богом, оставаться открытой, — это было исполнение воли верного Бога и осуществление примирения со старым, неутомимым, но ныне побежденным богоборцем. Именно в иудейской плоти Слово Божье ныне обращено ко всему миру: «спасение от Иудеев» [9] [9] См. Ин 4:22. . Союз Бога с человеком осуществляется не только в одном и не только в другом аспекте, а в истории деяния Божьего как последовательности их обоих и потому в их единстве. Таким образом, Слово исходит от этого союза и в этом единстве как произнесенное в истории Израиля и в истории Христа Слово единого Бога. В такой последовательности и в таком единстве оно есть Логос, которому должна внимать теология и о котором она, со своей стороны, должна говорить. Пока она так поступает, пока она занимает и удерживает свой пост, она остается, — не только она, но, в решении своей конкретной задачи, и она тоже, — тем, что, по примечательному выражению Павла, именуется logike latreia — «логическим богослужением» [10] [10] 0 См. Рим 12:1, в Синодальном переводе — «разумное служение». .

Существует, — и мы должны обратить на это внимание в целях дальнейшего уточнения места, которое занимает евангелическая теология, — определенная, хотя статистически не определяемая, группа людей, занимающих в отношении к Слову Божьему единственное в своем роде, исключительное место. Исключительное не по причине каких-то особенных достоинств в их образе мыслей или в их поведении по отношению к Слову, а также не в том смысле, что это Слово предоставляет им какие-то привилегии и почести и окружает их особым ореолом, но исключительное в силу их особого исторического положения по отношению к Слову Божьему и особого служения, к которому они призваны Им и для которого они наделены всем необходимым. Они суть свидетели Слова или, точнее, Его первичные свидетели, поскольку непосредственно призваны Им к Его восприятию и назначены Им к Его возвещению среди других людей. Мы говорим о библейских свидетелях Слова — о пророках Ветхого и апостолах Нового Завета. Они были современниками и очевидцами той истории, в которой Бог установил Свой завет с людьми и тем самым сказал Свое Слово людям. Но современниками, видевшими и слышавшими, как совершалась эта история, были также и другие люди. Однако, в отличие от них, пророки и апостолы оказались предназначены, избраны и отделены — не сами по себе, а Богом, действующим и вещающим, — на то, чтобы стать очевидцами Его деяний, совершавшихся в их время, и слушателями Его Слова, произнесенного тогда же. И как таковые они были призваны и наделены необходимой силой, чтобы говорить об увиденном и услышанном. Они говорят как люди, которые в этом особенном смысле присутствовали при происходящем. Именно с этим, в их свидетельстве встречающимся Божественным Логосом, имеет и должна иметь дело евангелическая теология. От этого свидетельства она получает не непосредственное, но в высокой степени надежное опосредованное провозвестие. Пророки Ветхого Завета видели отеческую, царственную, законодательную и судящую деятельность Яхве в истории Израиля, Его свободную, созидательную, но и поядающую (Втор 4:24) любовь, явленную в избрании и призвании Израиля, в Его благом, но и суровом, гневном водительстве этого народа и управлении им; они видели милость Его неустанного противодействия и противоборства поведению этого неисправимого богоборца. И эта история говорила с ними. Они слышали в ней, в самых разных формах, и обетования Яхве, и Его заповеди, осуждения и угрозы, — не подтверждения своих собственных религиозных, моральных или политических, — будь они оптимистическими или пессимистическими, — взглядов, мнений и постулатов, но — «Так говорит Господь!» — властный голос Бога завета, неизменно верного Своему неверному партнеру-человеку. Именно Его Слову могли и должны были вторить они, кем бы они ни были: пророками в узком смысле слова, авторами повествовательных или поэтических пророчеств, или даже законниками, или учителями мудрости. При этохм они прислушивались к своим предшественникам, тем или иным образом усваивали их ответы и вплетали в свои собственные. Слово Яхве, произнесенное в направляемой Им истории Израиля, они viva voce [1] [1] «Живьем» (лат). доносили до слуха своего народа, — каждый в горизонте своего времени и его проблематики, в контексте собственного мировоззрения и языка, — и в памятование грядущим поколениям записывали его или оставляли в записях, сделанных другими людьми. Ветхозаветный канон есть составленное позднее собрание такого рода текстов, которые в силу своего содержания утвердились и признавались в синагогах как подлинные, достоверные и авторитетные свидетельства Слова Божьего. Евангелическая теология слышит в их свидетельстве не просто вступление к Новому Завету, но нечто куда более серьезное, ибо — novum testamentum in vetere latet, vetus in novo patet [2] [2] Новый Завет кроется в Ветхом, Ветхий является в Новом (лат). . Теологии всегда угрожало полное усыхание, когда она пренебрегала этим знанием и стремилась стать теологией в пустом пространстве, ориентированной исключительно на Новый Завет.