Джон Патон - Миссионер среди каннибалов Южного моря

Эта пламенная и сказанная простым языком островитян речь быстро разрушила основы язычества. Уже после обеда пришел старый вождь и с ним многие, чтобы освободиться от идолов. Незабываема бесконечная радость последующей недели! Люди приносили горы вещей, которые они до сих пор так высоко чтили и которых боялись, – некоторые со слезами, другие с вдохновением и с именем Божьим на устах и в сердце. Все, что было из дерева, сжигалось. Каменные картины мы топили далеко в море. Камни зарывали глубоко в землю.

Я не хочу сказать, что во всех случаях это делалось от чистого сердца. Некоторые хотели продать предметы своего поклонения. Когда я отклонил это, одни все же отдавали, другие забирали их с собой. Но постепенно возвращались и они, потому что все усердно приходили, чтобы слушать и учиться, и по мере того, как росли их познания, они понимали, что им не нужны идолы.

Все начали одеваться. Одним из первых изменений в домах христиан была молитва перед едой, как они видели у нас. Также они проводили у себя дома утренние и вечерние часы молитвы. Без сомнения, их молитвы часто были удивительными, и к ним были примешаны остатки их суеверия. И все же они были направлены к Тому одному, Невидимому, Дух Которого и дальше будет работать над их душами.

Но самым большим изменением было соблюдение воскресного дня. Одно село за другим присоединялись к тому, чтобы не делать в этот день обычной работы. Они называли его Божьим днем. Субботу скоро стали называть днем приготовления пищи, так как готовили и на воскресенье.

Первые плоды нового порядка наполняли наше сердце радостью. Все жители, молодые и старые, а часто и три поколения сразу, усердно учились читать и писать. Воровство и другие преступления не наказывались потерпевшими томагавком или мушкетом, но каждое дело рассматривалось вождем и его верными людьми, которым все подчинялись. Все стало новым под Божьим благословением и с Его помощью. Хижины и поля были в безопасности. Островитяне теперь спокойно могли все оставлять и уходить из дому. Раньше они все лучшее, что имели, всегда и всюду носили с собой, чтобы оно не было украдено, даже если это добро было квочкой с цыплятами или другими неудобно транспортируемыми предметами.

У вождей увеличилась работа – все расследования и суды были отданы им. Постепенно опытным путем выработали своего рода закон. Язычество исчезло, и, хотя мы никого не заставляли посещать наши богослужения, все-таки приходили многие, чтобы послушать об истинном Боге и поклониться Ему. Господь победил».

Глава 16 Светлее с каждым днем

«Это было большим событием, когда была напечатана моя первая книга на аниванском языке. Даже ради радости старого вождя Намакея стоило приложить огромные усилия для напечатания книги. При нашем изгнании из Танны мой пресс был полностью уничтожен. Мне передали пресс из Эрроманго, который принадлежал убитому миссионеру Гордону. Но запас букв был так мал, что я за один раз мог набрать и напечатать только четыре страницы. Притом многое было поломано, чего-то не хватало, и мне с большим трудом удалось заменить детали из железа и дерева. Но наконец маленький пресс заработал, и я отпечатал сборник песен, часть книги Бытие и некоторые книжечки на языке Анивы, а также маленькую книжечку для второго миссионера Гордона, работающего на Эрроманго, на языке его молодых христиан.

Намакей очень много помогал мне при переводе, когда я еще плохо знал их язык. Первая книга состояла из коротких частей Священного Писания, чтобы дать им представление о сокровищнице Божьей истины и любви. Намакей каждый день приходил во время печатания с вопросом: "Мисси, книга готова? Она может говорить?" Когда же я наконец смог с радостью ответить "да", он спросил: "Она действительно говорит на моем языке?" Тогда я прочитал ему из этой книги. Сияющий от радости, он воскликнул: "Действительно, она говорит! Она говорит на моем языке! Мисси, дай мне эту книгу!"

Когда я дал ему книгу, он схватил ее, осмотрел со всех сторон, заглянул внутрь и прижал к груди, а затем с разочарованием отдал назад. "Мисси, я не могу сделать ее говорящей! Мне она никогда не будет говорить!" – "Вы еще не можете читать, – ответил я. – Но я могу вас научить, тогда книга будет говорить вам так же, как и мне!" – "О мисси, дорогой мисси, научите меня, чтобы она и ко мне говорила!"

Он так напряженно смотрел в книгу, что я понял, что у него к старости ухудшилось зрение. Я поискал очки, которые он со страхом дал одеть. Он боялся, что в них заложено какое-то волшебство. Посмотрев через них, он воскликнул: "Мисси, теперь я понимаю, что вы рассказывали про Иисуса, Который снова дал глаза слепому. Слово о Христе пришло теперь и на Аниву! Он послал и мне это стекло, и я могу видеть так, как видел, когда был еще ребенком! Мисси, а теперь сделайте книгу говорящей".

Я вышел с ним на улицу и написал большими буквами на песке: А, Б, В и показал, как нужно произносить эти звуки и как они выглядят в книге. Дав ему задание найти их на первой странице, я оставил его. Через некоторое время он снова пришел ко мне: "Я всех их нашел, дайте мне еще три!"

С такой же ревностью он учил все дальше и дальше. При этом он просил читать ему, и прежде чем он научился хорошо читать, он уже многое знал наизусть. Потом он стал читать другим и часто говорил: "Вы думаете, что учиться тяжело? Будьте смелы и попробуйте! Если я, уже старый, научился читать, то и для вас это возможно!" Так Намакей оказал мне верную и лучшую помощь в обращении Анивы к Богу.

Большое влияние имела и музыка. Я сам в этом направлении ничего не мог сделать, так как не имел музыкального слуха. Но моя жена имела хороший голос и слух, а также музыкальное образование. Она вела пение дома и в церкви. Эта часть богослужения, без всякого сомнения, сразу нашла отклик в сердце каннибалов и привлекала к нам, когда они еще плохо понимали Слово Божье и молитву.

Например, у жены Намакея был суеверный страх к миссии, и она никогда не сопровождала мужа. Когда же она однажды все-таки пришла к нам, то встала вдали – она ни за что не хотела войти в наш дом – и тут услышала, как моя жена играла на фисгармонии и пела песню. Забыв свой страх, она приближалась все ближе и ближе восклицая: "Авай кай, мисси!" Таким возгласом аниванцы выражают свое восхищение чем-то чудесным. Когда она после этого убежала, мы подумали, что страх снова победил в ней. Но вскоре она возвратилась с целой группой женщин, которые тоже должны были услышать поющий ящик.

С того времени ее отношение к нам изменилось. У нее, как и у мужа, тоже ухудшилось зрение. Мы подобрали ей очки, она научилась читать и шить, и, хотя больших успехов в этом не достигла, ее влияние на других женщин и девушек было огромным.