Протоиерей Павел Матвеевский - Евангельская история. Книга вторая. События Евангельской истории, происходившие преимущественно в Галилее

Далее Господь показал, что «похвала молитвы не одно ее количество, но и качество» (прп. Нил Синайский), и при этом опять не воспретил продолжительных молитв, а требовал только, чтобы они были теплыми, сердечными и искренними, и имели предметом своим истинно полезное для души: молящеся не лишше глаголите, якоже язычницы, мнят бо, яко во многоглаголании своем услышани будут; не подобитеся им: весть бо Отец ваш, ихже требуете прежде прошения вашего. По изъяснению святителя Иоанна Златоуста, Господь, осуждая многословие, «внушал, что молящиеся не должны просить скоропреходящего и погибающего, – всего того, что бесполезно для них». Засим Христос Спаситель преподал самый образец молитвы, который Он впоследствии повторил по просьбе одного из учеников (Лк. 11, 1–4), а условием благоуспешности молитвы о прощении согрешений поставил прощение ближним согрешений их против нас: аще бо отпущаете человеком согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный; аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешений ваших.

Пост – это естественное выражение глубокой скорби о грехах и действительное средство обуздания плотских страстей – служил для лицемерных фарисеев личиною, которою они обманывали доверчивых и простодушных. Неумытые и унылые лица, нечесанные и неумащенные волосы, разодранные и нечистые одежды, – все эти признаки строгого воздержания выставлялись ими напоказ тем охотнее, что истинные свойства поста, заповеданного Богом (Ис. 58, 3-10), оставлены были в полном пренебрежении. Предостерегая Своих последователей от такого лицемерия, уловляющего лишь земную славу, Иисус Христос заповедал соединять наружный пост с внутренним, который – даже и без внешних знаков воздержания – имеет цену перед очами Божиими: егда поститеся, не будите якоже лицемери сетующе, помрачают бо лица своя, яко да явятся человеком постящеся; аминь глаголю вам, яко восприемлют мзду свою. Ты же постяся помажи главу твою – «показывай себя радующимся» (блж. Феофилакт) – илице твоеумый – «очисти душу и чувства омой слезами», – яко да не явишися человеком постяся, но Отцу твоему, Иже в тайне, и Отец твой, видяй в тайне, воздаст тебе яве.

5) О нестяжателъности С лицемерием фарисеи соединяли также крайнее сребролюбие (Лк. 16, 14): выказывая себя праведниками перед людьми, они были на самом деле так алчны, что не щадили даже убогого достояния вдов и снедали их домы (Мф. 23, 14). Иисус Христос поучал Своих последователей остерегаться этой пагубной страсти, не привязываться к земле и тленным благам ее до забвения о небе и вечности: не скрывайте себе сокровищ на земли, идеже червь и тля тлит, и идеже татие подкопывают и крадут; скрывайте же себе сокровище на небеси, идеже ни червь, ни тля тлит, и идеже татие не подкопывают, ни крадут. Небесные сокровища – добродетели – прочны и вечны, похитить их никто не может, и тогда как земные сокровища увеселяют человека только в жизни временной, сокровища небесные сопровождают его в жизнь вечную и доставляют блаженство не престающее. Причиняя печаль в случае утраты, земные стяжания вредят также умножением своим, приковывая и порабощая сердце: идеже, – продолжал Спаситель, – есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше. А какой вред происходит от этого порабощения земному и тленному для сердца – средоточия душевной жизни, Он объяснил следующим выразительным сравнением: светильник телу есть око: аще убо будет око твое просто, все тело твое светло будет, аще ли око твое лукаво будет, все тело твое темно будет. Аще убо свет, иже в тебе, тма есть, то тма колъми? Как повреждение очей оставляет все тело в беспомощном положении, так помрачение сердца страстью любостяжания оказывает вредное влияние на все силы души, на всю деятельность ее. Другой наглядный пример, представленный Господом, доказывает, как несовместимо пристрастие к тленным благам с заботами о сокровище небесном: никтоже может двема господинома работати: любо единаго возлюбит, а другаго возненавидит, или единаго держится, о друзем же нерадити начнет, – не можете Богу работати и маммоне. Сирийское божество – маммона, покровительствовавшее богатству, у евреев означало самое богатство (Лк. 16, 9), а посему служение маммоне есть то же, что чрезмерная, подавляющая все другие высшие стремления заботливость о приобретении и умножении стяжаний. «Если будем работать маммоне, – говорит святитель Иоанн Златоуст, – то не будем уже оставаться под владычеством Божиим: пристрастие к богатству свободных делает рабами и даже хуже рабов, – рабами не людей, но ужаснейшей из страстей и болезней души». Впрочем, по изъяснению того же святого Отца, правильное употребление богатства не препятствует служению Богу, и это он доказывает примером Авраама, Иова и других праведных мужей, не пристращавшихся к земным сокровищам, не услаждавшихся ими, но пользовавшихся как даром Божиим.

Научая нестяжательности, Господь предостерегал от излишней заботливости об удовлетворении телесных нужд и при этом указывал на Промысл Божий, пекущийся о всем сотворенном и тем более о человеке, венце творения. Глаголю вам: не пецытеся душею вашею, что ясте или что пиете, ни телом вашим, во что облечетеся, – не душа ли болъши есть пищи и тело одежды? «Кто дал большее – душу и тело, неужели Тот не даст пищи и одежды?» (блж. Феофилакт). Воззрите на птицы небесныя, яко ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш Небесный питает их: не вы ли паче лучши их есте? И в природе, и в жизни человека все идет в том порядке, какой указан волею Творца, и при всей заботливости никто не в состоянии произвести какую-либо существенную перемену, например, в своем теле: кто же от вас пекийся может приложити возрасту своему лакотъ един? «Тело возращает не пища, но Божий Промысл» (свт. Иоанн Златоуст). И о одежди что печетеся? Смотрите крин селъных, како растут: не труждаются, ни прядут. Глаголю же вам, яко ни Соломон во всей славе своей облечеся, яко един от сих. Аще же сено селъное, днесь суще и утре в пещь вметаемо, Бог тако одевает, не много ли паче вас, маловери? Но ограничивая чрезмерную и беспокойную заботливость об удовлетворении житейских потребностей, Господь не воспретил трудиться и работать для приобретения пропитания и одежды, как изъясняет святой Отец: «сказав: не сеют, Христос возбранил не сеяние, но излишнюю заботу о пище, а также словами: не труждаются, ни прядут, запретил не самое занятие, но излишнее попечение об одежде» (свт. Иоанн Златоуст).

Исключительные заботы о пище, питии, одежде, с пренебрежением других важнейших обязанностей в отношении кдуховной стороне человеческой природы, не соответствуют горнему и небесному призванию учеников Евангелия: они приличны скорее язычникам, которые «весь труд свой ограничивают настоящею жизнью, нимало не рассуждают о будущности и не мыслят о небесах» (свт. Иоанн Златоуст). Притом, какой отец не захочет доставить необходимого своим детям? А христиане имеют Отца Небесного, Который знает нужды их даже прежде прошения (Мф. 6, 8), – и подает им все потребное. Не пецытеся убо, глаголюще: что ямы, или что пием, или чим одеждемся? Всех бо сих языцы ищут; весть бо Отец ваш Небесный, яко требуете сих всех. Не изнуряя себя заботливыми помыслами о благах временных, христиане должны искать прежде всего Царства Божия и правды Его, в той уверенности, что праведник всегда будет доволен своим состоянием и даже при видимой скудости не почувствует существенного недостатка: ищите прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам. Итак, – заключил Господь Свое наставление о нестяжательности, – не пецытеся на утрей, утрений бо собою печется: довлеет дневи злоба его, – довольно для каждого дня тех забот, какие он приносит. Заповедуя оставить попечение о завтрашнем дне и научая не забывать о дне настоящем, Он запрещал уноситься излишнею заботливостью в будущее с ущербом и вредом для ежедневных, насущных обязанностей и предостерегал от мечтательности и рассеянности.