Ефрем Сирин - Творения. Том 2

– Кающимся явлены будут щедроты Правды, и ты получишь воздаяние с ними, когда будут они воскрешены.

«Великий ужас объемлет меня, возлюбленные мои, потому что не имеют там места ни дар, ни молитва. Чем же мне оправдаться?»

– С высоты воссияют щедроты на праведников, и ты получишь воздаяние вместе с ними, когда будут они воскрешены.

«Здесь только можно молить человеку о прощении долгов своих, а там дела его предварят его у Судии».

– Спаситель твой — на небесах, как говорит Давид; Он и в шеоле, для умоляющих Его.

«Горе тем, которые, подобно мне, беспечны! Не знал я, что постигнет меня там, и умножал вины свои».

– Горе смерти и сатане, когда увидят, что ты одесную и воспеваешь хвалы.

«Трепещу, и содрогается дух мой, ибо не знаю, как примет меня Судия».

– С тобой — оружие крестное, вместо ходатайственного писания возьми с собой Крещение, Плоть и Кровь Христовы.

«Прискорбна и многобедственна здешняя жизнь, и там нет мне уврачевания. Воскреснут мертвии Твои, Господи, — говорит пророк, — восстанут мертвые тела их из праха (Ис. 26:19). Восстанут мертвые, но меня смерть лишила и жизни, и служения, потому что сатана вовлек меня в дела богопротивные».

– Благость прострет крыла свои и избавит тебя от осуждения, когда предстанешь на испытание Божию Величию.

«Горе мне, ибо в праздности провел я все дни свои здесь, в преходящем мире, и занимался тем, что бесполезно!»

– Господь наш возвратил к жизни сирого сына вдовицы, и тебя воззовет Он к жизни и воскресит в раю.

«Окружили меня сети смертные и преградили мне стези. Ты, Господи, будь моим сопутником в стране ужасов!»

– Все роды и поколения сынов человеческих пьют чашу сию, и тебе не должно скорбеть о том.

«Не насладился я здешней жизнью, как замышлял; что приобрел, то остается здесь, а меня уже нет».

– О, если бы и нам достигнуть той обители, которой достиг ты, и в том мире увидеть друг друга с открытым лицом!

«Смерть горька, разлучает с близкими; ни родители, ни братья не могут избавить меня».

– Умер и глава пророков Моисей, умер и первосвященник Аарон, умер и Иисус, который останавливал солнце, поэтому не страшись и ты.

«Не так крепки зубы у львов, как крепка смерть; она похищает дочь у матери».

– Посрамятся смерть и сатана, когда востребуются у них все роды и поколения сынов человеческих.

«Покрой меня, Сын Божий, крылами щедрот Твоих, да не будут пред Тобой обнаружены вины мои и да не посрамят меня».

– Нетленными изыдут мертвецы из гробов своих, и глас трубы сокрушит затворы шеола.

«В надежде и с упованием на Тебя, Господи, почил я. Не оставь меня в шеоле плакать с неверными!»

– Кто внял Ионе, когда умолял он из чрева китова в сердце морском, Тот и тебя воззовет и исхитит из геенны.

«С миром оставайтесь вы, предающие меня погребению, и мне дайте мир ваш, потому что путь, в который иду, вечен».

– Прекрасно было сожительство твое с нами, вожделенен вид твой, и память твоя не погибнет у тех, которые любили тебя.

Сел я однажды при гробе, в который скоро буду положен, и мысленным оком рассматривал бывшие там мертвые тела.

И видел я там обратившиеся в прах тела, приятные прежде на вид; на прекрасных ланитах стали искаженными все черты. Увидел, что стройно сложенные тела лежат простертыми во прах, распался их образ, согнили их плоти. Увидел там обезображенными прекрасные очертания лиц, лишившихся стройного сочетания, и их перемешавшиеся между собой члены. Увидел, что глаза соделались глубокими скважинами, а красноречивые уста онемели и не имеют уже своего приятного устройства. Увидел, что доброцветность тела исчезла и обратилась в дым, голые кости отделены одна от другой. Увидел тление нашего естества, глубокое его падение и уничижение, и в ужасе дивился тому, как унизил нас сатана.

«И меня постигнет то же самое, — представлял я в уме своем, — и я скоро буду заключен во тьму». Подумал о сем, и полились у меня слезы.

Возвел я взоры на приятный воздух, посмотрел и на обитель шеола и, увидев, что ожидает меня там, с горькими рыданиями стал плакать сам о себе. Представил себе красоту естества и разрушение, какое постигнет его, и в жестокой горести пролил слезы о том, что Адамом причинено нам, сынам его. Представил себе, как люди живут в этом вожделенном мире и потом истлевают во гробе, — и горько возрыдал. Посмотрел на живых на земле и на мертвых во гробе и содрогнулся, смущенный тем, что ожидает человеков.

Сегодня ещё простирают к нам слово на земле, наутро в шеоле безмолвны; сегодня ещё привлекают красотой, наутро обезображены и возбуждают отвращение. Сегодня услаждается благовониями, а наутро плоть его издает смрад; сегодня ходит ещё по земле, а наутро стопы его неподвижны. Сегодня повелевает и высится на земле как бог, а наутро, неподвижный и безмолвный, заключен во тьме среди мертвых.

Славен был Адам в начале, конец же Адамов низок и ненавистен; начало — в раю, а конец — во тьме. Высокий и славный в начале, глубоко унижен стал Адам при конце; начало его — среди деревьев райских, конец же — во мраке шеола.

Вожделенно было первое жилище его, отвратительно и ужасно последнее водворение; первое было на высоте величия, последнее — во прахе земном.

Славна была первая его область, во второй — много было ему трудов; последняя — горька, мрачна, исполнена всякого горя.

О, какой страшный удар! С какой высоты и какое глубокое падение! Из райской обители падает во гроб!

Вместо того, чтобы беседовать с духами и обитать в раю, — отдаем мы плоть свою в добычу моли, и тле, и червю. Вместо первой славы, какой Адам облечен был в Едеме, окружают и точат его во гробе тля и моль.

Эта прекрасная членосоставность, какую в начале образовал Отец, став трупом во гробе, обратилась в гнездилище червей. Из Едемской славы, в какую вознесен был Адам, в шеол низверглись чада его, и тля поедает их плоть.

Такое горькое падение постигло нас за Евин грех; праматерь сама ввергла чад своих в унижение, смерть и тление. Сатана злокозненно через змия обаял Еву, а через нее соблазнил главу нашего рода. И сие-то погубило нас, довело до такого горестного позора!

Вот что действительно видел я, братия, вот о чем размышлял в уме своем, сидя при гробе.

Когда же смотрел я на покоящихся там мертвецов, потекли в уме моем мысли, наводя меня на что-то сокровенное. Увидел и приметил я теперь, возлюбленные, что смерть — образ Божией правды, потому что похищает всех равно. Не стыдится ни царя, ни великого, ни малого, — но поемлет всех вместе, и царя, и бедного, и нищего. Как правда в день воздаяния не смотрит на лица, так и смерть в день кончины не щадит никого. И царя, как и всякого другого, поемлет бедным и обнаженным, и его связывает, как последнего из людей, и его ввергает в шеол, — туда же, где и все. И власть, и величие отъемлет у князей, потому что уже ни величия, ни власти нет у того, кто вошел во врата смерти.