Антон Карташев - Очерки по истории Русской Церкви. Том 1

B начале октября кн. Острожский действительно вновь напомнил канцлеру Льву Сапеге о соборе. Но тот не посоветовал королю уступать, и Острожский получил решительный отказ. Вдруг 28-9 октября сам митр. Михаил рассылает приглашения на собор в Новогрудке на 25-ое января 1596 г., заявляя, что наконец-то ожидаемый собор разрешен королем. Этот неожиданный жест явно был рассчитан на то, что к указанному сроку уния станет уже фактом оформленным. И на соборе придется уже не обсуждать унию, а только принимать или отказываться. Перемена королевской тактики получает освещение в одном документе, опубликованном румынским ученым Гурмуздаки. Это — Pоstulatum от 24-го февраля 1596 г. короля к папе. Король сам убеждает папу — легализовать собор для русских уже принявших унию с приглашением на него и схизматиков: не для общих с ними решений, а только для их увещаний и обличений. Это, конечно, не тот общий собор, какого добивались православные. В данном Pоstulatum е приводятся откровенно политические мотивы унии: 1) Патриарх греческий является предателем политических тайн туркам. 2) Введение митрополита в сенат это — vinсulum для него в смысле ответственности за государственные интересы. 3) Важно всякими привилегиями отдалить сознание православных от церковной связи с Москвой. 4) Митрополиту следует дать титул примаса и даже патриарха. Очень примечательна и характерна мотивировка этого пункта по терминологии. Термины «русский» и «Россия» здесь и ниже употребляются в духе монополии их для Руси Литовской и противополагаются Руси Московской. Здесь пишется: «под властью русского митрополита находятся обширнейшие и многолюднейшие области. В сравнении с Россией (RUSSIA) области примасов Галлии или Испании совсем не велики». 5) «Наконец, если вся Россия (Russia), т. е. Литовская Русь, соединится с апостольским престолом, это легко может привести к унии с ним и великое княжество Московское, в котором миллионы душ заражены греческой схизмой, потому что в богослужении москвитяне употребляют один язык с русскими, да и разговорный язык обеих этих народностей представляет различия только диалектические или в произношении слов». Так ревновали эти литовские русские о своем исконном имени, что даже несклонны были удостаивать им москвичей. Как дика и чужда показалась бы им замена их дорогого и потому священного для сердца имени Русь неведомым им именем какой-то «окраинной» провинции (Украины)!

Объявленный митрополитом собор на 25/1. 1596 г. (не тот, которого хотели православные) был однако хорошим прикрытием для М. Рогозы его вины. Но тревог православных он унять не мог. Виленское духовенство, город и братство в ноябре 1595 г. писали воеводе Ф. Скумину, упрекая владык в ряде тайных сборищ, упрекая митрополита в самоукрывательстве и отмалчивании на запросы. Теперь вся правда обнаружена: происходит отступление от святейших патриархов. «Мы протестовали пред Богом и всем христианским народом, как в книгах наших духовных, так и во всех урядах светских, что мы… обязуемся непоколебимо стоять при всем благочестии св. Восточной соборной церкви. Извещая об этом вашу милость, мы просим тебя быть вместе с иными многими православными защитником и поборником нашей благочестивой веры».

B декабре 1595 г. виленские мещане протестовали в городских книгах против Михаила Рогозы, не признавая его архипастырем, пока он «не соберет собора и не очистит себя от обвинения в отщепенстве».

B декабре же 1595 г. внесло протест в городские книги и Пинское духовенство, «як и у инших в сих поветах».

Львовское братство, тотчас после универсала короля от 24-го сентября, внесло протест в городские книги: «митрополит отщепенец от православной церкви и потому не может быть судьей в споре братства с епископом Гедеоном». Митрополит зная, что с Братством ему ничего не поделать, решил извлечь пользу из этого конфликта, чтобы привлечь на свою сторону Гедеона, в тот момент под давлением кн. Острожского уже отрекшегося от унии. И — увы! — маневр еще раз удался. Таково было разложение нравов иерархии! На 15-ое января были позваны на суд митрополита Львовские братчики. Никто не явился. Тогда 20-го января все привилегии братства митрополит объявил ничтожными и управление всеми делами его указал передать епископу Гедеону. И Гедеон, после всех клятв, документальных обязательств и перелетов, опять заседает у митрополита в его соборике 27-го января и участвует на нем в осуждении Стефана Зизания! Но далее следует опять нечто неожиданное. Кн. Острожский — знаток психологии падших иерархов — не приходит в отчаяние. Он делает последние усилия примирить Гедеона с Братством и достигает своей цели. Гедеон опять — и на этот раз, слава Богу, уже окончательно примыкает к князю и становится против унии православным епископом № 1.

Ипатий и Кирилл 15-го ноября прибыли в Рим и вскоре дважды были приняты папой Климентом VIII в частной аудиенции «с несказанной милостью и лаской». Они передали папе:

1) приговор их епископов от 2.XII.1594 г.; 2) артикулы от 1.VI.1595 г.; 3) соборное их послание к папе от 12.VI.1595 г. и 4) другие письма короля и латинских иерархов. Папа сам рассказывает, что при этом они «униженно просили принять их в лоно католической римской церкви, с сохранением их обрядов и церемоний при совершении божественных служб и таинств согласно с унией, постановленной на Флорентийском соборе между западной церковью и восточной, греческой». С своей стороны они выражали готовность осудить все ереси и расколы, отвергнуть все заблуждения, которые отвергает и осуждает св. церковь римо-католическая, особенно же те, из-за которых они до сих пор были отделены от нее, правильно произнести и содержать исповедание католической веры, оказать и всегда оказывать должное послушание и покорность папе, как истинному наместнику Христову и св. апостольской кафедре».

Привезенные делегатами документы переданы были папой на обсуждение в специальную комиссию, и все дело затянулось на целых 6 недель. Депутаты в это время помещались в папском дворце и осматривали достопримечательности Рима. При рассмотрении привезенных документов на так называемые «артикулы», т. е. на мелочные условия принятия унии, особо интересовавшие боявшихся народа епископов, здесь в Риме официально не обратили никакого внимания. Очевидно, по формуле: «снявши голову по волосам не плачут». Чин принятия в унию покрыл эти артикулы полным молчанием. Веру епископам предписали без всяких условий, по той обычной форме, как принимались все восточные «схизматики». На 23-е декабря назначена была торжественная аудиенция в Константиновской зале Ватикана. Папа восседал на троне в полном облачении, и его окружала коллегия кардиналов из 33 лиц. Позади кардиналов за решеткой стоя помещались многие архиепископы, епископы, прелаты (среди них известный церковный историк Цезарь Бароний), послы Франции и другие высшие сановники папского двора, иностранцы, в том числе и из Литвы и Польши, ученики греческой униатской коллегии и другие…