(Абельский) Лейб - Маараль из Праги

- Но! - сказал Тадеус многозначительно, - одного надо побаиваться. Вскоре будет еврейская Пасха, а евреи выслеживают ежегодно христианина, чтобы зарезать его и замешать его кровь в мацу. Кто знает, не попался ли на этот раз ваш ребенок в руки евреев? Надо сообщить побыстрее властям и попросить сделать обыск в домах евреев. Расскажите, что вы видели в тот день издалека еврея, несшего что-то в мешке, а мешок болтался, как будто было в нем что-то живое.

Несчастные родители, услышав такие слова, побежали в полицию и сделали так, как их учил Тадеус.

Накануне Пасхи внезапно появились в еврейском квартале солдаты и Тадеус тоже с ними. Они ворвались в дома евреев и начали обыск. Начальник полиции с Тадеусом искали сначала в большой синагоге, потом в доме Маарала и в домах уважаемых людей. Когда проходили мимо пятигранного дворца, подал голос Тадеус, сказав, что и тут надо искать, ибо в большинстве случаев устраивают евреи такие убийства в разваленных строениях. Несмотря на тщательные поиски, ничего не было найдено.

"Какими силами владеет Маарал?! - думал Тадеус. - Ведь я своими руками положил две корзины в подвал. Кто их убрал?!"

Страх обуял евреев во время обыска. Маарал успокоил их и велел передать всем евреям, чтобы не боялись никого, кроме Б-га одного.

- "Разломан силок и избавлены мы" (Теилим 124,7), - процитировал Маарал и сказал, чтобы готовились праздновать Пасху весело и радостно. - Всевышний, избавитель наш, совершил скрытые чудеса и спас нас от ложных наветов.

Весело отпраздновали евреи Пасху. По всему кварталу разливались радостные песни, хотя они не знали, как были спасены от козней Тадеуса.

* * *

Как мы уже знаем, Иосэлэ вернул убитого ребенка в погреб Тадеуса, где находилось вино. Приближалась христианская Пасха. Священник сказал своему служке, чтобы тот навел порядок в погребе: убрал в нем и посмотрел, сколько вина осталось, чтобы определить, сколько вина надо купить на Пасху.

Служка взялся за работу, а его собака беспокойно забегала, вынюхивая что-то: Найдя ребенка, собака подняла громкий лай, прыгая вокруг него. Служка подошел и сразу узнал своего ребенка. Он в ужасе побежал в полицию и рассказал обо всем. Начальник с группой полицейских пошел в церковь и спустился в погреб. Служка кричал, что только священник Тадеус может проделывать такие штучки, стремясь оклеветать евреев кровавыми наветами. Тадеус вначале все отрицал, однако под натиском следователей был сломлен, но продолжал защищаться. Чем же он "оправдывал" себя?!

Не чувствуя противоречия в своих словах и их несостоятельности, "объяснил" Тадеус, что он хотел отомстить заодно своему служке и Мааралу. Служке - за то, что он ограбил христианскую веру, выпустив редкостную девушку, находившуюся у него в церкви несколько недель, и вернул ее за деньги родителям, а Мааралу - за то, что он разработал план, как спасти девушку. Ведь только Маарал мог дать такой совет. Поэтому он убил ребенка служки, чтобы оклеветать Маарала кровавым наветом. Служка закричал, что это ложь, что Тадеус заманил девушку, насильно заставлял ее креститься и держал ее взаперти. Она не выдержала мучений и подожгла комнату вместе с собой.

Слова Тадеуса, сказанные со странным хладнокровием, потрясли следователей. Тадеус был предан суду и наказан. Его сослали пожизненно на далекий остров. А евреи Праги, избавившись от своего заклятого врага, ликовали и радовались.

Конец Гойлэма

Убедившись в бессмысленном безобразии кровавых наветов, король Рудольф запретил их вовсе. Прошел год, и еще год, - кровавых наветов нет. Мир успокоился. Тогда Маарал сказал своему зятю, рабби Ицхоку Коэну, и своему ученику рабби Якову Левиту, что нет больше надобности в услугах Гойлэма.

Возник вопрос: оскверняет ли Гойлэм после своей смерти, как все люди, или нет? Маарал объяснил, что даже если после смерти Гойлэма останется плоть и кости, как от всех людей, он не оскверняет, потому что он не родился, а был сотворен. Тем более, что Гойлэм превратится в глыбу глины и земли, каким он был прежде. Поэтому Маарал взял своего зятя с собой на чердак, чтобы уничтожить Гойлэма, хотя он был Коэн (из священнической семьи).

В полночь Лаг-Баомэра (восемнадцатого числа месяца Ияр) 5350 г. (1590 г.) Маарал велел Гойлэму перенести свою кровать с постелью на чердак большой синагоги и там спать.

* * *

Они втроем поднялись на чердак. Маарал разрешил также старому служке рабби Авраам-Хаиму идти с ними. Он велел ему держать две горящие свечи, стоя в отдалении.

Гойлэм спал. По указаниям Маарала они проделали все в обратном порядке от того, что они делали при его сотворении. При сотворении они стояли возле его ног - теперь они стали у изголовья. Тогда они кружились вокруг него семь раз справа налево, теперь - семь раз слева направо. Теперь они тоже говорили те же стихи, но в обратном порядке. (Богобоязненные ученые евреи, занимающиеся изучением Каббалы - тайного учения,- знающие "Сэйфэр Ециро" книгу о создании мира - в совершенстве, понимают тайну создания и знают также секрет уничтожения творения).

После этого обряда Гойлэм превратился в затвердевшую глыбу земли в форме человека. Маарал подозвал старого служку и взял у него свечи. Они раздели Гойлэма, оставив на нем только нижнюю рубашку, окутали его тело старыми талэсами, завязали их и уложили его под грудой обветшалых талэсов, книг и других святынь так, чтобы не было заметно, что там кто-то покоится. Маарал велел старому служке сжечь постель и одежду Гойлэма.

Утром прошел слух по городу, что Гойлэм обиделся и убежал ночью неизвестно куда. Через неделю Маарал велел известить всех, что он строго запрещает заходить на чердак во избежание пожара, если кто-нибудь неаккуратно зажжет свечу.

* * *

Маарал сказал, что дух Гойлэма воскреснет во время воскресения мертвых, но не в своем первом теле Иосифа, нечистого духа, и не во втором теле Йосэлэ Гойлэма, а в третьем теле. Он не будет сотворен, как раньше, - он родится у большого праведника перед появлением Мошиаха для того, чтобы совершить большое, важное дело. Однако может быть, что ему дадут возможность оживить свои два предыдущих тела.

Штык

Рабби Хаим, служка пражской синагоги "Алт-ной-шул", имел обычай раза два в год подниматься на чердак древней синагоги с полной корзинкой обветшалых молитвенников, изношенных талэсов, ремешков тфилин и других святынь. Он открывал боковую дверь в коридоре, поднимался по старинным ступенькам и с благоговением открывал металлические двери большим железным ключом. Шаг за шагом, дрожа от страха, он входил в полутемный чердак, освещаемый двумя маленькими окошками, находившимися под самой крышей.

Медленными шагами он продвигался к месту, где покоились останки Гойлэма: куча глины под грудой обветшалых святынь. Протянутая металлическая цепочка вокруг этой груды придавала "могиле" вид надгробного памятника. Рабби Хаим высыпал все из корзины и уходил.