Адин Штайнзальц - Библейские образы

Такое поведение Мордехая и Эстер не может быть объяснено попыткой избежать неприятностей, связанных с антисемитизмом в нынешнем смысле этого слова, тем более что Ахашверош, как и большинство персидских царей, по-видимому, более или менее терпимо относился к религиозным верованиям и национальным традициям народов его владений. И все же Эстер была представлена царю таким образом, что не было ясно, к какому народу она принадлежит. Эта неопределенность является первым указанием на то, что вслед за этим что-то произойдет.

Во всем, что делает Эстер, есть элемент неожиданности. Показательно, что Аман, сам будучи весьма своеобразным и далеко не простым человеком, не обнаружил еврейства Эстер до тех пор, пока не лишился власти и уже не мог ничего предпринять против нее.

Вначале, когда Эстер стала любимицей царя, это не дало никаких преимуществ «народу Мордехая», как названы евреи в этой книге. А ведь в те времена в обычаях царей было вознаграждать фавориток из другого народа предоставлением благ и привилегий этому народу. Почти в каждой культуре с соответствующим общественным строем, о которой имеются определенные сведения, чужеземные наложницы действовали в интересах своих соотечественников или приверженцев своей веры. Так было при дворе монгольских ханов, в Турецкой империи. В некоторых случаях, например в Китае или Японии, привилегированное положение родственников императрицы оказывалось действенным фактором внутренней политики. Истории известно немало случаев, когда любимая жена государя или фаворитка оказывала влияние на его действия как правителя.

Эстер, в соответствии с указаниями Мордехая, явно не искала такого влияния, и это свидетельствует либо о продуманной предусмотрительности Мордехая и Эстер, либо о том, что у них было предчувствие беды. В данной ситуации подразумевается, что свой человек при дворе правителя может быть более полезен, если о его истинной национальной принадлежности никому не известно.

Эстер не открыла царю «свой народ и свое происхождение», хотя он разными путями пытался выведать у нее этот секрет. Она предстала пред царем сиротой, не имеющей родственников, хотя это, естественно, могло повредить ее положению при дворе. Ведь человек неизвестного происхождения, без родственных связей, изначально вызывает пренебрежение и подозрения. Тем не менее Мордехай и Эстер пошли на это, не желая преждевременно раскрывать тайну своего родства и принадлежности к еврейскому народу. Далее в Книге Эстер рассказывается о случае, когда Мордехай через Эстер предупредил царя о готовящемся заговоре. И в этом случае действия Мордехая выходят, как мы видим, за рамки обычного; у него, как видно, были свои соображения о необходимости установления некоторого контакта с Ахашверошем, — и Мордехай действует через Эстер. Похоже, что отношения между Мордехаем и его племянницей — не просто родственный союз, и мы начинаем понимать, что Эстер фактически выполняла определенную миссию, причем для нас не столь важно, делала ли она это сознательно и добровольно, или просто повинуясь Мордехаю, своему духовному наставнику и руководителю. Возможно, что сначала Мордехай просто использовал положение Эстер, чтобы знать обо всем, что происходит во дворце, но не исключено также, что у него были основания предвидеть возможное развитие событий и он готовил почву для будущих действий. Ведь это именно он, Мордехай, предопределил кульминацию драмы, безошибочно выбрав момент, когда Эстер должна предстать перед царем, чтобы добиться свержения Амана — самого могущественного человека в государстве после царя, и открыв для этого царю тайну своего происхождения. Мордехай убедил Эстер, что настал решающий момент для действия, не скрывая от нее, что это чревато для нее серьезной опасностью. Мордехай разъяснил Эстер ее миссию спасительницы своего народа, а также то, что она не вправе уклониться от этой миссии и должна выполнить ее во что бы то ни стало.

В этой ситуации интерес представляет еще одна важная деталь, хотя в Книге Эстер есть только намек на нее, — сила молитвы в решающий момент. Чувства Эстер в связи с предстоящим испытанием, ее преданность народу, ее вера в еврейские ценности проявляются, когда она просит Мордехая призвать евреев поститься три дня и молиться об успехе ее миссии (в память об этом и в наши дни соблюдается пост Эстер). В этой просьбе проявляется не только связь Эстер со своим народом, но и глубина ее веры в силу молитвы. О молитве Мордехая упоминается в Септуагинте [27] Септуагинта — греческий перевод Танаха, сделанный около 200 г. до н. э. эллинизированными евреями Александрии. ; ее текст не приводится, но содержание ее очевидно.

Эстер проявляет глубокую преданность своему народу, и это изменяет первоначальное мнение о ней как о женщине, которая, если и не продала свою честь, то по меньшей мере пошла на компромисс и, оборвав связи со своим прошлым, послушно вступила во дворец и стала обитательницей гарема. Она, конечно же, знала, в чем будет заключаться ее роль: развлекать и услаждать царя. И все же есть основания для того, чтобы судить о подлинном характере Эстер и ее личности: она была готова принести себя в жертву ради спасения своего народа и, с честью выполнив свою миссию, потребовала установить особое празднество в память об этих событиях. Она хотела увековечить память о происшедшем не только из-за общественного и национального значения события, но и потому, что оно имело огромное значение и в ее собственной жизни. Она понимала, что приносит себя в жертву на благо своему народу. Ради этого Эстер пришлось пойти на то, что для женщины бывает трудно и неприятно, но с чем она все же должна примириться. Во имя верности высшим идеалам или в силу других обстоятельств ей порой приходится отказываться от себя как от личности. Бывает, конечно, и так, что женщина просто не может устоять перед искушением, но это не относится к Эстер. Став царицей, она достигла высокого положения и имела возможность удовлетворить свое честолюбие; об этом женщина в те дни могла только мечтать. Тем не менее Эстер чувствовала, что ее задача более значительна и важна. Когда Мордехай сказал ей, что она должна выполнить свою миссию, даже рискуя своим положением, а может быть и жизнью, он поставил Эстер перед трудным выбором. С одной стороны, она в один миг могла потерять все и даже жизнь; с другой стороны, отказавшись от своей миссии, Эстер до конца жизни осталась бы человеком, предавшим свой народ и веру.

Мудрецы, рассматривая действия Эстер и Яэли, так оценивали их: «Лучше прегрешения во имя Небес, чем ничего не стоящая добродетель». Этот принцип, опасный для тех, кто готов злоупотреблять им, выражает такое понимание духовной преданности, которое предполагает пренебрежение личной опасностью, включая готовность к личному унижению или даже к самопожертвованию. Роль Эстер во дворце не делала ей чести как еврейской женщине. Если бы она вышла замуж за простого еврея и стала бы достойной матерью и хозяйкой дома, у нее было бы законное чувство, что она поступает должным образом. Ведь даже сам факт ее пребывания в царском дворце был, в каком-то смысле, «прегрешением во имя Небес».