Свт. Иннокентий Херсонский - Страстная Седмица

Замечают, что человек бывает во многом таков, какую вкушает пищу. Каковым же, братие, должно быть нам, кои вкушаем Тело и Кровь Госпо-, да? По крайней мере, нам должно быть Господними; по крайней мере, не должно быть врагами Того, Кто питает нас Телом и Кровью Своею.

Не должно быть врагами!.. Но что же значат, братие, будущие грехи наши? Разве мы будем делать их для Господа? И разве кто-либо из нас не будет делать их? О, братие, духовная слабость наша так велика, что я не знаю, можно ли самым Телом и Кровью Господа умолять вас к совершенному безгрешию! Но во имя сего Тела и сея Крови не могу не умолять вас к борьбе с грехом, к хранению своего сердца, к покаянию и смирению. Господь, Который всегда дарует нам все, — ибо дарует Тело и Кровь Свою, — требует от нас хотя чего-нибудь. Начни, из благодарности к Нему, борьбу хотя с одной страстью, в тебе особенно господствующей; посвяти себя постоянно и совершенно хотя одной какой-либо добродетели: и сие начало не останется без плода великого. Одна павшая страсть ниспровергает и другие; одна вошедшая в душу добродетель приведет и прочие. Господь, видя усилие твое, не замедлит поспешить на помощь с благодатью Своею; а под ее плодотворным осенением, и малое семя благого произволения может возрасти в древо велие благой жизни.

Откажем ли и в сем Господу? Почтем ли трудным решиться на совершение и одной добродетели? Пожалеем ли расстаться и с одним пороком? Но это значило бы уже "благословлять в лице" (Иов. 2; 5). Господа, нам благодеющего; это значило бы приступить к Тайной Вечере явно с лобзанием Иуды. Нет, христианин никогда не захочет, — он не может давать сего адского лобзания!

Сделаем же, братие, хотя малоедля Господа, даровавшего нам все;и Он обратит сие малое в большее,которое, при осенений Его благодати, удобно может соделаться всем.Аминь.

В Евангельской истории явлений Иисуса Христа по воскресении, читаем, что двое из учеников Его шли с Ним однажды немалое время по одному и тому же пути в Эммаус, беседовали о всех приключшихся в Иерусалиме, слышали от Него изъяснение многих пророчеств о Мессии, ощущали от слов Его огонь в сердце, удерживали Его даже облещи с ними и, однако же, среди всех сих действий не узнали в Нем своего Учителя и Господа дотоле, пока Он на вечерней трапезе не благословил хлеба и не преподал им оного (Лк. 24; 13–31).

Если с учениками Эммаусскими было такое приключение, тем паче может быть с нами. Тем паче мы можем идти одним путем (о если бы хотя шли одним путем!) с Иисусом, поучаться в слове Его, чувствовать сладость Его учения, стараться даже быть в Его присутствии, и между тем не знать Его, как должно, не видеть в нем своего Учителя и Господа.

Да познается же Он таковым, по крайней мере, в преломлении хлеба! В Теле и Крови Своей, коими Он питал нас ныне! Тут весь Иисус, вся мудрость и сила, наипаче вся любовь. Если здесь не узнаем Его, то никогда не будем знать. Кто, кроме матери, питал нас от тела своего? Но матери не умирают, чтобы питать таким образом детей: это питание может напротив их самих спасать от смерти. А Спаситель наш умер для того, чтобы питать нас Телом и Кровью Своею. Больши сея любве (Ин. 15; 13) нет и быть не может.

Да познаем же, говорю, из сего, сколь благ Господь и Спаситель наш! Да разумеем, что значит Пастырь душ: Он душу Свою полагает за овцы Своя (Ин. 10; 11). Что значит христианский Начальник и Владыка: Он должен быть всем слуга (Мф. 20; 26).

Что скрывать? Может, легко может случиться, что и наш путь жизни приведет некоторых из нас, если не на верх, то к подножию Голгофы; и нам, подобно Спасителю, надобно будет избирать одно из двух: славу Божию, или славу мира, волю свою, или Отца Небесного, крест, или удовольствия плоти. Тогда вспомним о чаше завета, кровавой молитве Гефсиманской, и пойдем, подобно Господу, на встречу врагам, с твердой решимостью умереть за истину. Только подобные действия, а не вздохи и поклонения, могут засвидетельствовать, что мы истинные ученики Распятого, и что Он действительно познался нам в преломлении хлеба (Лк. 24; 35). Аминь.

При всей важности настоящего дня, я думал было оставить ныне беседовать с вами; потому что вы слышали вчера такое поучение, которое станет для всех нас на много дней. Я разумею под этим вчерашнее погребение собрата вашего. Ему не дано сделаться наставником в продолжение жизни, зато предоставлено смертью своею преподать урок самым наставникам своим. Будем надеяться на милосердие Божие, что ему попущено дать нам урок сей вовремя для него, но нельзя сомневаться и в том, что это было вовремя для нас. В день покаяния, гроб служит самым разительным проповедником покаяния; — и я думаю, многие из вас, опуская в землю тело собрата своего, отложили вместе с тем не одну земную мысль; не один, думаю, идя к судилищу духовному, останавливался со вздохом на том месте, где лежало бездыханное тело собрата, и невольно возводил взоры к Тому, Который обладает живыми и мертвыми. В надежде на сии-то чувства, я хотел было ныне не беседовать с вами.

Но потом мне пришло на мысль, что поступить таким образом, значило бы предоставить все смерти. Вчера так: в день покаяния и умертвия греху, довольно гласа смерти, а ныне день жизнь и воскресения. Если смерть телесная говорила, что жизнь духовная тем паче не может оставаться безмолвной.

Что же сказать вам от лица сея жизни? Смерть и гроб говорили: плачьте и трепещите! А я скажу: радуйтеся и благодарите; ибо жало смерти — грех, притуплено правдой Сына Божия, нас покрывающею. Радуйтеся: ибо сама смерть пожерта животом, заключенным в смерти Сына Божия. Радуйтесь и благодарите: ибо Господь наш для того и питает нас Телом и Кровью Своею, дабы мы все, подобно Ему, прешли от смерти в живот.

О глубина премудрости и любве Божия! Вкушение подвергло нас в раю смерти; вкушением вне рая возвращается нам бессмертие. Мы все умираем потому, что все в тесной телесной связи с Адамом перстным, виновником смерти; и вот вторый Адам, виновник жизни, телесным же образом распространяет на всех нас жизнь и нетление. От обоюду таинство! Как все пали в Адаме, не постигаем; и, как все восстаем во Христе, — не ведаем! Не ведаем: ибо неисповедимость болезни требовала и врачевства неисповедимого. Первый свидетель — опыт; опыт же должен свидетельствовать и о силе последнего. Вкусите и видите (Пс. 33; 9). Вкуси верою, и смотри, прогнано ли неверие. Вкуси любовью и смотри, истреблена ли в сердце зависть и злоба. Вкуси упованием, и смотри, одушевлен ли ты мужеством, исчез ли в тебе страх смерти. Господь устоит в обещании, даровать тебе жизнь вечную, ибо Он причащает тебя не словами, а Телом и Кровью Своею, тем Телом, которое не под видом хлеба, а на самом деле было ломимо на Кресте, той Кровью, которая не в образе вина, а в собственном своем виде, лилась на Голгофе.