Свт. Иннокентий Херсонский - Страстная Седмица

Видите, братие, силу изречения апостольского, или паче силу смерти Христовой. Это смерть наша! — Если мы умираем теперь, то умираем не так, как умирали бы прежде: не навсегда, а на время, с надеждой воскресения, не столько в наказание, сколько для окончательного очищения, посредством смерти, нашего духа и тела. И все это потому, что Спаситель наш смертью Своею освободил нас от ига вечной смерти; потому, что — аще един за всех умре, то убо еси умроша!

Заключение самое справедливое и неизбежное! Но столь же справедливо, братие, и то, что если во Христе вси умроша, то всем и надобно поступать как умершим. Посему, если бы кто спросил, что значит христианин, ему можно было бы отвечать: христианин есть мертвец, то есть для греха и мира.

Действует ли мертвый? В этом мире нисколько. Он имеет глаза: но покажите ему все красоты рая, он и не взглянет на них; у него есть руки: но рассыпьте пред ним все сокровища мира, он не прострет к ним перста; у него есть ноги: но вы не подвигните его, чем бы ни возбуждали, и к чему бы не призывали. Таковы мертвые! — Таков и христианин истинный! Таковым должно быть и всем нам; ибо мы все равно умерли во Христе. Поступая иначе, живя для мира, плоти и греха, мы не только оскорбляем Спасителя нашего, за нас умершего, но и поступаем вопреки собственному благу. Ибо, в таком случае, смерть Христова нисколько уже не принадлежит нам, и мы снова живы для правды Божией, снова под гневом небесным.

Чтобы приблизить сию важную истину к самому ограниченному разумению, употребим одно сравнение. Представьте, что какой-либо человек, вследствие тяжкого преступления, например, измены Отечеству, подвергся осуждению на смерть. Вообразите вместе с сим, что другой человек, по любви к несчастному, решившись умереть за него, чтоб успешнее сделать это, принимает его имя, звание, все, что можно, а ему отдает все свое, и таким образом подвергается казни. Что должно делать преступнику, спасенному от смерти, для дальнейшего своего спасения? Должно оставить употребление прежнего своего имени, переменить свое звание, привычки, отношения, все, под чем он прежде был известен, и начать жить под именем, видом и званием новыми, — теми самыми, кои уступлены ему умершим за него другом. Этого требует необходимость. Что же бы вы подумали, когда бы увидели, что сей несчастный человек не дорожит новым именем и званием, небрежно употребляет старое имя, живет как жил прежде и, к довершению зла, снова замышляет измены и заводит бунты? Другого нельзя и думать в сем случае, кроме того, что несчастный потерял ум и ищет собственной погибели.

Но так же точно, то есть, безумно и пагубно, поступает христианин, когда, в надежде на смерть и заслуги Христовы, предается жизни беззаконной. Сын Божий принял на Себя все грехи его, всю ответственность пред правдой Божией, понес казнь, им заслуженную, и даровал ему новое Свое имя и Свою правду, но на каком необходимом условии? На том, что он не будет более тем, чем был — грешником, забудет все преступное и богопротивное, совлечется ветхаго человека со всеми его похотями и деянъми (Кол. 3; 9. Еф. 4; 22), станет ходить во обновлении жизни (Рим. 6; 4), ему дарованной, соделается человеком "новым" (Кол. 3; 10), созданным по Богу в правде и преподобии истины (Еф. 4; 24).

Но, еси искупленный грешник, забыв благодарность и собственное благо, не думает об исполнении сего необходимого условия, если вместо того, чтобы усвоять себе страдания своего Искупителя, быть мертвым для греха и соблазнов его, а живым для Бога и Его правды, продолжает быть мертвым для Бога, а живым для греха: то его суд написан (Пс. 149; 9); над ним нет покрова заслуг Христовых; он не может участвовать в плодах смерти Господа, ибо не участвует сердцем в самой смерти; ожив для греха, он вместе с тем ожил и для правосудия небесного, которое не может не преследовать в нем преступника закона, врага Бога и человеков.

Памятуя сие, братие, будем жить так, как живут люди, спасенные от казни на известных условиях. Условия сии бывают для них важнее всего в жизни. Таковыми должны быть для нас условия нашего спасения, смерти Христовой. Все они заключаются в одном: чтобы мы спасенные пребывали мертвыми для греха, за который осуждены были на казнь, а живыми для Бога, с Коим примирены и соединены смертью Христовой. Будем же дорожить сим условием, как самым спасением. Ибо только при исполнении его, аще един за всех умре, то убо еси умроша (2 Кор. 5; 14): а без него, хотя бы все за нас умерли, не спасут из нас ни одного.

Таков смысл и такова сила надписи Павловой, избранной нами для гроба Христова. Не думаю, чтобы кто-либо пожелал лучшей. Дай Бог выполнить всем нам хотя эту надпись, и чтоб она не обратилась в приговор на нас! — Но где надпишем ее? Истинный гроб Господа в Иерусалиме: пред нами одна Плащаница, слабое изображение его. Итак, напишем сию надпись на сердцах наших. Если там еще не почивал Распятый Господь, то рано или поздно, для спасения нашего, должен опочить в них. А если бы и воскрес уже в чьем-либо сердце, то вся надпись Павлова не будет излишней: ибо самое воскресение Христово усвояется нами не другим чем, как участием в смерти Его. Аминь.