Иоанн Мейендорф - Византия и Московская Русь

Последняя угроза, совпавшая по времени с переходом в римско–католическую веру собственного суверена Филофея, Иоанна V, произвела необходимый эффект. Антоний, предпринявший поездку в Константинополь и пробывший там несколько месяцев, в мае 1371 года был рукоположен в митрополита Галицкого. [533] 102, I, с. 578–580. Синодальное постановление о его назначении подтверждает подчеркивавшуюся Казимиром опасность разрушения церкви в этом регионе: Антоний — единственный православный епископ, оставшийся на территориях, находящихся под властью Польши, и, следовательно, ему понадобится содействие соседнего «митрополита Угровлахии» для поставлення новых епископов, чтобы заместить пустующие кафедры. [534] Православные каноны прямо предписывают, чтобы «два или три епископа» принимали участие в поставлений каждого епископа (ср. I апостольское правило, 149, II, с. 4). Митрополия Угро–Валахии с центром в Аржеше, в Валахии, была образована в 1359 году и, несомненно, была намного доступнее для Галича, нежели Москва (ср. 102, I, 383). Рамки юрисдикции Антония оговорены в документах 1370 года не слишком отчетливо: его права в волынских епархиях (Холм, Туров и Владимир) и даже в Перемышльской епархии Галиции обозначены как временные, «вплоть до окончания происходящих здесь неурядиц», [535] 102, I, 579. Любопытно, что когда Филофей писал Алексию о восстановлении Галицкой митрополии, он пропустил Туров в списке епископий, подчиненных Антонию; он также прямо указывает на то, что Луцк — который не был завоеван Казимиром — входит в юрисдикцию Киева (ср. 102, I, с. 583; по этому вопросу см. 242, с. 114–117; 78, с. 198–199). Таким образом, становится ясно, что границы Галицкой митрополии не были постоянными. Например, в 1376–1377 году епископ Владимира–Волынского был посвящен митрополитом Киприаном Киевским, а не Антонием (236, стлб. 181). Однако к этому времени последний, может быть, уже умер. (Ср. гл. 9). т. е. до достижения стабильной политической ситуации в этих местах. Разъясняя в письме к Алексию свои действия в Галиции и, как мы увидим ниже, на территориях, подвластных Литве, патриарх Филофей говорит об этом в мягком и искреннем тоне. Он по–прежнему расположен к митрополиту «всея Руси», но упрекает Алексия за то, что живущие в Галицких землях православные находятся у него в небрежении, что митрополит «утвердился на одном месте (т. е. в Москве), все же прочие (места) оставил без пастырского руководства, без отеческого надзора и наставления». Поскольку он «в продолжение стольких лет не посещал и не обозревал Малой Руси, то король ляшский Казимир, который также правит Малой Русью», негодует и грозит «крестить русских в латинскую веру». Выделение Галицкой митрополии, таким образом, объясняется прямыми интересами православной церкви. «Иное бы дело, если бы местный государь был православный… Но так как он не наш, а латинянин, то можно ли было отослать этого епископа ни с чем? Тогда король тотчас бы поставил в митрополиты латинянина, как он и писал, и крестил бы русских в латинскую веру… Я благодарю Бога, что Казимир не решился на это, но написал нам и потребовал митрополита… Поэтому мы вынуждены были рукоположить, кого он послал, да иначе и не могли поступить». [536] 102, I, с. 583.

Дальнейшее развитие событий покажет, что относительные доверие и признательность, проявленные Филофеем к польскому королю, не оправдаются. Последовавшая вскоре польская экспансия сопровождалась установлением и расширением римской церковной власти на юго–западных русских территориях и жестокими дискриминационными мерами по отношению к православному населению. [537] В 1372 году папа Григорий XI приказал архиепископу Краковскому назначить латинских епископов в Галич, Перемышль, Владимир–Волынский и Холм и сместить «епископов–схизматиков», которые, «как говорят, там находятся». (См. 115, 878, 884). В 1375 году папское повеление было выполнено. Митрополит Антоний был принужден покинуть Галич и перенести оттуда свою резиденцию (ср. 242, с. 118–120; И. Назарко, «Галицкая митрополия», Analecta ordinis S. Basilii Magni, ser. II, sect. II, vol. III (1–2), Rome, 1958, p. 177). Однако Филофей, вероятно, был прав, назначая Антония, который, несмотря на неблагоприятные обстоятельства, добился успехов в поддержании православной веры в этих местах, а также поставлений православных епископов в Молдавию, где также польское и католическое давление было не менее сильным и где особая митрополия была установлена только в 1401 году. [538] Cp. 102, II, c. 528–530; см. также Заключение.

Перемены в русской политике патриарха Филофея в 1371 году были вызваны не только польским давлением в Малой Руси, что, в сущности, было частностью, но также и прежде всего куда более очевидным и мощным утверждением господства Ольгерда и его притязаниями править всей Русью. Поддержка, оказывавшаяся Филофеем Московскому княжеству до июня 1370 года, не скрываемая также в письмах, адресованных самому Ольгерду, [539] Эти письма не сохранились, но они цитируются в ответе Ольгерда (102, I, 580) и в послании Филофея Алексию (102, I, 583). вызвала резкий ответ литовского князя. [540] О предполагаемой датировке см. 27, с. 117, прим. 135. Послания Казимира и Ольгерда достигли Константинополя одновременно, Филофей сообщил Алексию их содержание в августовском послании 1371 года (102, I, 582–585). В патриаршем реестре Ольгерд именуется Βασιλεύς–των Λητβώΐ', но там же титул исправлен на ρήξ, ибо именно так в византийских документах именовались все русские князья. (102, 1, 580–581). Набросанная, как это было и в случае с письмом Казимира, славянским челядином, эпистола Ольгерда перечисляет враждебные акции московского правительства во главе с Алексием, в частности, те, что касались его родственников — тверского князя Михаила и нижегородского князя Бориса, и обвиняет как патриарха, так и митрополита. «По твоему благословению митрополит и доныне благословляет их на пролитие крови. И при отцах наших не бывало таких митрополитов, каков сей митрополит. Благословляет москвитян на пролитие крови, и ни к нам не приходит, ни в Киев не наезжает. И кто поцелует крест ко мне и убежит к ним, митрополит снимает с него крестное целование»…

В дополнение к этим вполне обоснованным жалобам, Ольгерд указал также на возможность общего фронта против латинской опасности: «Митрополиту, — писал он, — следовало бы благословить москвичей на помощь нам в борьбе против немцев» (μετά των Αλαμανών) (т. е. тевтонских рыцарей). Это был, разумеется, пункт, который Филофей не мог оставить незамеченным, так как с воинственным духом латинского запада он сталкивался и в других местах, в частности, в Галиции и Болгарии. [541] В 1365–1366 годах Страцимир, сын болгарского паря Иоанна–Александра, был перекрещен францисканскими монахами вместе с тысячами болгар в городе Вилине, который тогда был захвачен Людовиком Венгерским. Текст документа генерала францисканцев: L. Wadding, ed., Annales Minorum, VIII, Rome, 1783, pp. 196–197; см. также 111. Многочисленные факты, свидетельствовавшие о реально существовавшем антагонизме между Литвой и Тевтонским орденом, естественно, обеспечивали Ольгерду немалый кредит в глазах византийцев, в связи с чем примирение двух крупнейших русских княжеств на основе общей для них угрозы Тевтонского ордена, с одной стороны, и татар, с другой, должно было стать как раз около 1370 года одной из наиболее важных и первоочередных дипломатических задач для Филофея и его преемников.