Иоанн Мейендорф - Введение в изучение св. Григория Паламы

Ниже мы вернемся к богословской интеграции, предметом которой этот «способ» стал в учении св. Григория, но уже сейчас отметим, что практика ”чистой молитвы», сопровождаемой или нет телесным «способом», проникала в самые разные круги византийского монашества. Преп. Симеон Новый Богослов провел всю свою жизнь в общежительных монастырях,усиленно предаваясь тем не менее молитвенному призыванию Имени Иисусова. Преп. Симеон определенно способствовал подготовке слияния столь различных, но равно популярных на Востоке духовных школ, как школа св. Иоанна Лествичника и школа св. Феодора Студита; в то время как для непосредственных учеников Евагрия исихия с необходимостью означала одинокую жизнь, по возможности в удалении от людей, преп. Симеон ввел в практику обучение исихазму в самом центре Константинополя, в Cтудийском монастыре. св. Феолипт Филадельфийский принадлежал к тому же типу исихаста–общежительного монаха, и хотя он был знаком с древней традицией отшельнического исихазма, относился к нему не очень благосклонно( [11] «Отшельник легко уловляется [врагом], ибо идет один», — пишет он монахам, восхваляя преимущества общежития (Учение, преподающее подобающее поведение сущим в общежитии монахам [Монашеские проповеди 9, 4] // Sinkewicz. Theoleptos of Philadelpheia…, 220. 35–36). ). Исихазм, проповедником которого он выступает, имеет духовную природу: понятия исихия–безмолвие и нипсис–трезвение становятся у него почти синонимами и никоим образом не предполагают бегства в пустыню. «Сидя убо в доме, — пишет он Ирине, — памятуй Бога, удаляя ум от всего и беззвучно устремляя [его] к Богу и изливая пред Ним все расположение твоего сердца и любовию к Нему прилепляяся. Ибо память Божия есть созерцание Бога, привлекающего к Себе зрение и устремление ума и облиставающего его Своим светом. ”

«Впечатляющий синтез древних мистических восточных учений», аскетика св. Феолипта выражена теми же словами, которыми воспользуется св. Григорий Палама для построения своей богословской системы. Впрочем, в этой аскетике нет ничего самобытного по сравнению с предшествующей ей, если не считать таковым простую и непосредственную манеру изложения св. Феолипта. Собственная мысль святого епископа Филадельфийского характеризуется сакраментализмом и ощущением ответственности христианина за историческую судьбу Церкви; эти черты отличают его от многих духовных писателей Востока, совершенно не интересовавшихся, как кажется, ничем, что не относилось бы непосредственно к внутреннему совершенствованию монаха. Епископ Филадельфийский, выступая против внутренних раздоров в Византийской Церкви (история Григория Кипрского, раскол Арсения), проявляет тонкое чувство поместного церковного единства и сакраментального единства верующих: «Когда они [раскольники] присоединились к вам, тело Церкви выросло, члены его срослись в одно целое… Церковь усиливается… ; и единая наша глава зрится Христос, удерживающий и связующий нас с Собою и друг с другом союзом единой веры и единого мудрования и единой Церкви. ” «Сын Божий сделался ради тебя безгрешным человеком, — продолжает он, — и посредством святого Крещения и честныя крове, на кресте излиянныя, Он воссоздал тебя… Яко Рай некий Он насадил поместные церкви и собрал нас в них; но Он установил единую Церковь в вере и мудровании [a]… Деревья [этих райских садов] — это православные пастыри… посланные назначенным [для них] церквам и поставленные на просвещение и преуспеяние всех христиан [b]… архиерей есть посредник между Богом и людьми. О народе он постоянно воссылает Богу прошения, мольбы, молитвы, благодарения [c]… Если же приносимые благочестивыми иереями на жертвенник как дары хлеб и вино, претворяемые наитием Всесвятаго Духа, воистину Тело и Кровь Христовы суть и глаголются, будучи священнодействуемыми православными верными иереями, то если кто не приемлет их, ниже приступает к ним, но причастия оным отрицается, не низводит ли их до чего–то скверного? … Не до простого ли человека низводит он Христа, якоже иудеи? [d]»

У византийских писателей редко можно встретить столь живое в своей сакраментальной сути изложение православной екклисиологии, основания иерархической структуры Церкви. Несомненная заслуга св. Феолипта заключается во включении духовной традиции восточно–христианских мистиков — часто со спиритуалистским уклоном — в рамки христоцентрической екклисиологии; он возвещает сакраментальное и богословское обновление, которое мы обнаружим у святых Григория Паламы и Николая Кавасилы. Список его неизданных произведений, составленный о. Салявилем, позволяет надеяться, что вскоре они будут опубликованы и помогут лучше понять мысль этого духовного учителя и оказанное им влияние [ [12] Ср.: выше, дополнения к прим. 23 к гл. I. О гимнографических произведениях св. Феолипта см. Sinkewicz. Theoleptos of Philadelpheia…, 24–25 (всего известно 5, в последнее время все, кроме одного, опубликованы, а для неизданного произв. опубликован итал. пер. ). ].

Святитель Афанасий I.Наряду с св. Феолиптом, в перечне духовных учителей, передававших в начале XIV в. психосоматический способ молитвы, св. Григорий упоминает имя патриарха Афанасия I Константинопольского: «Сей Афанасий, на протяжении многих лет бывший украшением патриаршего престола, чей гроб Бог прославил [чудесами]. ” В сходном контексте Афанасий упоминается в заметке Кантакузина на полях рукописи, содержащей его антирритики против Прохора Кидониса; судя по этой заметке, св. Афанасий был одновременно диалектиком, пророком и чудотворцем, а Кантакузин в молодости лично его знал. Св. Афанасий пользовался популярностью не только в среде последователей св. Григория Паламы, но и в некоторых антипаламитских кругах: Никифор Григора в своей Истории в общем благосклонно отзывается о его личности и деятельности.

Св. Афанасий был поставлен патриархом в 1289 г. вместо Григория Кипрского. Ему пришлось удалиться в 1293 г., но потом он вернулся на престол еще на шесть лет (1303—1309). Многие писатели говорят о безудержной деятельности Афанасия как патриарха, но его произведения, в частности, чрезвычайно интересная переписка, — важнейший источник по религиозной и социальной истории Византии, по большей части все еще не изданы.

Его преобразования.Простой монах, часто посещавший монастыри Малой Азии, Палестины и Афона, не имевший светского образования, и аскет в личной жизни, Афанасий принялся улучшать нравы духовенства, двора и византийского общества, вмешиваться в политику (в которой он стремился к осуществлению христианских начал и строгой верности православию), защищать столичных бедняков. Вся деятельность Афанасия была пронизана мыслью о живом свидетельствовании, которое, по его мнению, христианство должно вносить в историческую реальность. Как многие византийские патриархи того времени — Арсений, Иоанн Калека, св. Филофей, он понимал патриаршество не только как духовное, но и как политическое служение, которое должно осуществляться в лоне византийской теократии в противовес власти императора в церковных делах. Поэтому Афанасий во имя интересов православия и нравственности дает Андронику II весьма похожие на приказы советы, относящиеся к знаменитому Каталонскому Обществу Роже де Флора и к брачным планам его сыновей. Не менее сурово обращался патриарх и с духовенством: он распустил постоянный синод Константинополя (Synodos endimousa), служивший епископам предлогом бросать управление своими епархиями и заниматься в столице интригами, и восстановил старый обычай ежегодного синода. Богатство некоторых членов клира вызывало у него возмущение: «Их дух вечно готов порицать и ворчать из—за должностей и доходов. ” Он не боится желчно критиковать, называя по имени, некоего епископа, получавшего с церковных имуществ годовой доход в 800 золотых, и другого, имевшего в Константинополе «виноградник, экипажи, сад, мастерские и доходные должности. ” Он всеми способами пытается восстановить в монастырях дисциплину и заставить монахов жить в аскетической бедности. Монахи—инспектора, назначенные патриархом, посещают монастыри и стараются истребить в них малейшие признаки богатства. «Они забирали монастырские деньги, — пишет Пахимер, — конфискуя их как повод к соблазну и думая угасить таким образом пламя страсти. ” Именно на эти деньги святителю Афанасию удалось прокормить нуждающихся во время сильного голода, опустошавшего Константинополь. Митрополиты, члены Священного Синода, сопротивлялись этим конфискациям, и св. Афанасий попросил императора изгнать их из столицы.