Макарий Оптинский - Письма о смирении, самоукорении и терпении скорбей

Хотя ты и не проходила сама пути послушания с откровением, но приходящих к тебе с оным не должна отвергать; по вере их Бог подаст тебе истинный разум, что сказать им по потребе каждой, для пользы душ их; только старайся быть, ни яко обладающе причту, но образ бывай стаду (1Пет.5:3), состражди в немощах их душевных и телесных.

За желания мне благодати, — не чувствовать труда в ответах на письма ваши, — благодарю. Да чтобы я мог сделать, аще бы благодать Божия не поспешествовала мне, по вере вашей, в ответах? Я чувствую себя немощна, скудоумна и многогрешна, то что может быть от меня? А когда вы получаете какое утешение, — благодарите о сем Бога. Ежели угодно Господу употребить мою худость яко орудие или какой инструмент в деле сем, то кто славится: орудие или делатель?

Почтеннейшая о Господе Т.У.!

Вопрошаешь меня: приступить ли тебе к лекарству по рецепту матери Т.? — Сама собою боишься, как бы больше не расслабить себя. И я не могу взять на себя предведения, — будет ли польза, или нет? А думаю не мешает испытать, с надеждою на помощь Божию, и когда будет воля Божия, то получишь облегчение; впрочем для нас не проницаема тайна судеб Божиих: каким путем угодно Ему устроить твое спасение; может быть и болезненным, яко удобнейшим. Теперь твоя забота — болезнь; а тогда многоразличные страсти душевные и телесные сменялись бы одна другой. 5 апреля 1847 г.

Вы все возлагаете на меня решение таких вещей, в коих я и сам недоумеваю; не хотя же вас оставить так, и уповая на вразумление Божие по вере вашей, дерзаю писать. О матери Ч. скажу: хотя и неправильно возбраняет ей исполнять правило мать Л., но не ее воля, и пусть она исполняет правило тогда только, когда время подает ей руку, а в неисправлении чтобы старалась смиряться и себя укорять, и полагать надобно, что возбранение сие не без вины ее есть: видно, она увлекалась мнением о себе сильнее. Составление своего разума и воли происходит от гордости и не может принести плодов смирения, без которых все дела наши ничтожны и пользы нам не приносят. Сие представь ей, и ежели не послушает, то буди на ее воле.

М.В. убоялась страха, в чем есть кознь вражья, хотящая удержать ее в своем мудровании: лично открыть невозможно, а на письме тяжело; я не нудил ее к откровению; а когда написала, то оное останется между нами только известным, сохраняющу Господу тайны сердец человеческих, а ежели угодно Ему попустить быть открыту чему, то аще и во тьме ресте, во свете услышатся (Лк.12:3). Я написал ей, сколько мог, но не знаю, будет ли для ней удовлетворителен ответ. 13 мая 1847 г.

От 26 мая и от 2-го июня писаниями твоими извещаешь меня о своих происшествиях, о неприятностях матери Л. через N.N. Конечно, когда дело сие возъимеет ход, то и всем вам будут большие хлопоты и неприятности; впрочем Господь не попустит выше меры искушения, и посетив скорбью, дарует от оной освобождение; а что находят скорби, этому нечего удивляться: недостаток дел наших восполняют скорби, промыслом Божиим посылаемые. Об отношении к тебе М.В. не знаю, как это устроить; так как сама к ней относишься, то каким же образом ей подчинить тебе свою волю? Да и тебе, в случае нужды, надобно же иметь с кем-нибудь совет, то не сделать ли вам так, как написано в книге старца Паисия, на 172 стр.: "Егда бо два снидутся" и проч., т. е. иметь совет между собою о чем нужно с извещением и верою; а ежели она извещается совершенно не следовать своей воле и разуму, то это еще лучше. Я вам изложил свое мнение, а там опыт покажет, как лучше дело сие устроить.

Страсть к табаку не похвальна, а паче для нашего звания, потому что, если есть страсть, то лучше господствовать над страстью, нежели быть рабами оной. Наш подвиг, время и помощь Божия свобождают нас от страстей. Испрашивая на тебя и на сестер твоих мир и благословение Божие, остаюсь желатель вашего спасения, многогрешный И. М. 10 июня 1847 г.

На письмо твое от 23 июня, хотя кратко, отвечаю: М.В. не надобно отвергать, когда ищет спасительного пути, а себя надобно считать недостойною сего и нисходить во глубину смирения; получаемая же ими польза происходить может от Самого Господа, по вере их, и ты тут ничто иное, как малое орудие, которым Сам Бог действует; по мере их веры, получают и пользу, а по неверию лишаются оной. — В скорбях и недоумениях можешь открывать ей свою душу, когда находишь от сего подкрепление и утешение, а о страстях не знаю, может ли она понести, не преткнувшись соблазном о сем? Помолись Господу, да наставит тебя, кому доверить свои немощи; и к кому будет извещаться сердце твое, той и возвещай. 1 июля 1847 г.

На письмо М.N. ответствую, сколько подал Господь мне разума и понятия к ее пользе — открыть истину и показать средство к ее исправлению. Ты не понуждай ее насильно к послушанию тобою глаголемых ей. Когда хочет и послушает, то получит свободу от бедственного своего устроения; а не хочет, да будет на воле ее. Ты не искала ее подчинения, а покорилась прошению ее, то ежели она и оставит тебя, не скорби за сие; видно, что бес не терпит сего, чтобы открывались его злобные козни, не допускает до исполнения, но наводит самосмышление и ожесточение, слагая вину на других, а себя оправдая и тем укрепляя таившуюся между ними вражду. Я писал к ней, отнюдь не связуя ее и не понуждая, а только представлял истинный разум и пользу, какую приносит откровение и послушание. Надобно молиться за нее Богу, да подаст ей силу противиться вражьим ухищрениям. И матери В. надобно понуждать себя к самоукорению; то ее ради смирения и ее Господь умиротворит. — Во всем оном препоручаю вас промыслу Божию и Его покрову, а тебя да вразумит Он, как поступать в таких недоумениях: всего невозможно написать на всякий случай. 23 августа 1847 г.

Письма твои от 12 октября и от 3 ноября получил. Из первого вижу, что ты была нездорова; и М.У. с доносом на тебя, что сама не бережешь своего здоровья, и чтобы тебе строго подтвердить — беречь оное. Я это хоть не в точности, но исполняю; советую не рисковать оным, а беречь: что будет прока, когда потеряешь оное, и надобно будет за тобою ходить? Лучше ты по возможности послужи другим. Жаль М.Д., что она крамолится о том, что гул детей учащихся мешает ей заняться собою, что происходит по совету вражью от ее самосмышления и рвения. Она еще не такой меры, чтобы предаться такому безмолвному уединению; она еще работает страстям: мнению, ярости, гневу и прочим душевным страстям; а не победивши их в сообращении с людьми и седши на уединение, услышит не детский шум, а бесовский, который тяжелее оного будет. Наше стремление должно быть к одной цели любви, а здесь не видно сей цели. Без любви ни пост, ни милостыня, ни мученичество, — явно, что — и не безмолвие — пользы не принесут. Вспомни того брата, который не оставил товарища своего приемшего брань П-и, но пошел с ним в город и до тех пор был с ним там, пока тот, пришед в чувство, обратился в келлию свою, — не предпочел безмолвие любви; также и многих видим оставляющих безмолвие и вдающих себе в молву, ради любви ближнего. С твоей стороны представь ей вред ее самосмышления; послушает — хорошо, а нет, — на ее воле да будет. Кто с верою вопрошает и не исполняет совета, тот погрешает. 18 июля 1847 г.