Гилберт Кийт Честертон - Писатель в газете

Второй, не менее важный урок «Макбета» заключается в том, что в этой трагедии показано мистическое воздействие порока на человеческую личность. Не будь Макбет мистиком, он не поддался бы на мистические наущения потусторонних сил. В этой связи следует заметить, что личность Макбета неоднократно становилась предметом столь же оживленных, сколь и беспредметных дискуссий. Иные силились представить его могучим и бесстрастным воином на том основании, что он отважно сражался. Другие изображали его мягкотелым и пустопорожним декадентом потому, что он произносит многословные и витиеватые монологи. Однако во имя здравого смысла не будем забывать, что Шекспир жил задолго до того времени, когда незадачливые поэты ради пущей поэтичности становились декадентами, а незадачливые вояки ради пущей воинственности старались казаться немногословными. Сидни, Рэли и Эссекс сражались ничуть не хуже Макбета, будучи при этом ничуть не менее красноречивыми. Так почему же Шекспиру было не изобразить великого воина, говорящего стихами, если половина великих воинов того времени действительно писала замечательные стихи?

Таким образом, легенда, созданная некоторыми критиками, будто Макбет был импульсивным и себялюбивым трусом, потому что любил слушать самого себя, должна быть отвергнута, поскольку является проявлением человеческих недугов, свойственных более позднему времени. Шекспир задумал Макбета блестящим оратором, а потому Макбет произносит блестящие монологи; Шекспир задумал Макбета доблестным воином, а потому Макбет не только отважен, выигрывая сражения, но и — что гораздо важнее — стойко переносит поражения: окруженный врагами на земле и на небе, шекспировский Макбет умирает смертью героя. Ко всему прочему Макбет задуман Шекспиром и как оратор, и как поэт — именно на такого Макбета и рассчитано воздействие сверхъестественного зла. Если существует в мире влияние сверхъестественных сил, то нигде оно не передано так глубоко, как в этой трагедии. Сверхъестественные силы взывают лишь к тем, кто им доступен, близок, — на то они и сверхъестественные силы. Стоит нам поверить в кошмарный сон, и все силы вселенной обратятся против нас. Два первых предсказания ведьм сбылись — почему бы не сбыться и третьему?

Сверхъестественное зло, как и всякое зло, взывает (по своей рабской сущности почитая всех людей рабами) к неизбежности. Ведьмы представляют Макбету его успех так, будто это не просто счастливая случайность, нечаянное совпадение, но указание свыше. (Не так ли ведут себя империалисты, стремящиеся ублажить англичан, даруя им золото и империю как нечто заранее предопределенное?) Когда дьявол и ведьмы — его слуги — хотят, чтобы слабый человек потянулся к короне, ему не принадлежащей, они не станут спрашивать его: «Хочешь быть королем?» Они без всяких обиняков скажут: «Будь здрав, Макбет, будь здрав, король в грядущем!» В этом смысле Макбет был и впрямь слабым человеком: прельстившись посулами ведьм, он тем самым снял с себя ответственность за свои поступки.

Итак, Шекспир вовсе не хочет сказать, что чувствительность и пышная риторика Макбета — признак его мягкотелости. Он хочет сказать лишь, что даже могучему человеку может быть свойственна некоторая слабость, даже самый мужественный человек бывает не в состоянии побороть страх перед силой и всеведением неведомых духов. Макбету не занимать физического мужества, как не занимать и моральной стойкости. Чего ему не хватает, так это духовного мужества; ему не хватает чувства собственного достоинства, именно того, чем человек заслужил себе высочайшее положение во вселенной.

Но такую личность, как Макбет, с его ярко выраженной, но несоразмерной мужественностью, можно было изобразить лишь в паре с его женой. Загадка леди Макбет также вызывает бурные дискуссии, ведущиеся вокруг этой пьесы. Мисс Эллен Терри и сэр Генри Ирвинг играли трагедию согласно теории, представлявшей Макбета слабым и вероломным мужем, а леди Макбет — хрупкой и преданной женой [338] Премьера «Макбета» с Э. Терри и Г. Ирвингом в главных ролях состоялась в лондонском театре «Лицеум» в 1888 г. . Примерно так же воспринимала леди Макбет одна выдающаяся американская актриса [339] Речь идет о Дж. Марлоу, чье выступление в роли леди Макбет в 1910 г. произвело сенсацию. . Вопрос, по сути дела, сводится к тому, был ли Макбет властным мужем, а леди Макбет покорной женой. Старые критики полагали, что, раз леди Макбет руководит своим мужем, значит, она сильная женщина. На самом же деле все происходит как раз наоборот. Сильные женщины могут руководить городским советом, но никак не своими мужьями, а потому я разделяю мнение тех, кто считает леди Макбет олицетворением женского начала. Многие почему–то полагают, что, раз леди Макбет руководит, она олицетворяет мужественность. Руководствуясь той же несуразной логикой, они заключают, что, раз Макбет находится в подчинении у своей жены, он тем самым демонстрирует слабость, стало быть, он — трус, декадент и невесть кто еще. В действительности же как раз самые сильные мужчины всегда оказываются в подчинении у женщин. Как однажды очень точно подметил один мой знакомый, по–настоящему трусливы только те мужчины, которые не боятся женщин.

На самом деле отношения Макбета и его жены предельно просты. Ни в одном из своих замечательных произведений Шекспиру не удалось передать истинный характер взаимоотношений супругов с такой исчерпывающей полнотой, как в «Макбете». Мужчина и женщина никогда не вели себя более естественно, чем в этой безумной и страшной истории. В «Ромео и Джульетте» любовь изображается не лучше, чем в «Макбете» — супружеская жизнь. Спор, который ведут Макбет и его жена об убийстве Дункана, почти слово в слово напоминает спор, завязавшийся между современными супругами за обеденным столом. Стоит только заменить «дай мне кинжал» на «дай мне почтовые марки». Кроме того, силы супругов отличаются по самой сути своей. В женщине больше непосредственной, сиюминутной силы, которая зовется предприимчивостью. В мужчине больше подспудной, прибереженной силы, которая зовется ленью.

Впрочем, в отношениях Макбета и его жены обращает на себя внимание еще одна любопытная особенность. Леди Макбет проявляет столь свойственную женщинам поразительную проницательность. Так, она берется за преступление, которое ее муж — она знает — хочет совершить, но не решается. Более того, она берется за него с еще большим рвением, чем он сам. Для нее, как и для всех истинных женщин (то есть очень сильных созданий), себялюбие — это единственный грех, через который она не способна переступить: она готова совершить любое преступление, если только оно совершается не ради ее одной. Ее муж, напротив, жаждет преступления из эгоистических соображений, а потому не вполне отдает себе отчет в своих намерениях — его желание расплывчато и туманно, как у человека, только начинающего испытывать жажду. Жена же его идет на преступление из альтруистических соображений, а потому полностью отдает себе отчет в своих намерениях; ее желание отчетливо и конкретно, как у человека, сознающего свой долг перед обществом. Она открыто произносит то, о чем ее супруг боялся и помыслить; она сознательно идет на крайние меры. В ее поведении проявляется тот поразительный, неукротимый женский цинизм, страшней которого нет ничего на свете. Говорю все это без всякой иронии, без тени юмора. Какой тут юмор!