Дервас Читти - Дервас Читти Град Пустыня

В одном из имеющихся в нашем распоряжении источников [611]обитель Петра названа лаврой.

Мы слышим слабое эхо палестинских волнений, связанных с эфесским разбойничьим собором (Latrocinium Ephesinum) 449 года. Низложенный раскаявшийся патриарх Антиохийский Домн вернулся в лавру святого Евфимия, из которой он некогда и вышел. [612]Туда же пришел и Авксолай (Auxolaus), ставший после Петра епископом арабских станов. Он также подписался под деяниями разбойничьего собора и умер έν αγανακτήσει будучи в немилости у святого. [613]Казалось, что пришел долгожданный мир. Однако то тут, то там случались события, не предвещавшие ничего хорошего. Пелагий, бежавший из Эдессы, и епископ Эдессы Ибас кричали с Голгофы: «Ювеналий! Ювеналий! Ювеналий!» Когда у Пелагия попросили объяснений, он ответил, что Ювеналий, которого они видели влекомым монахами и клириками, некогда будет влеком ромеями и бесами. [614]

Вызванный вместе со своими епископами в Халкидон Ювеналий призвал свою паству анафематствовать его самого, если он когданибудь примет Томос Льва. [615]Разумеется, он вновь примкнул к победившей стороне; епископы же последовали его примеру. Вернувшийся в Иерусалим прежде епископов монах Феодосии поспешил оповестить горожан о предательстве Ювеналия. Евдокия и подавляющее большинство монахов, а также некоторые епископы приняли сторону Феодосия. [616]В Кесарию направилась такая армия монахов, что правитель, несмотря на все их протесты, не решился пустить их в город, где они намеревались встретить возвращавшегося с собора Ювеналия. [617]Что касается самого Ювеналия, то он предусмотрительно отбыл в Константинополь. [618]Его место занял Феодосии, который начал ставить на все пустующие палестинские кафедры противников собора, вне зависимости от того, живы или нет были законно занимавшие их епископы. [619]Тогда же Петр Ивериец был приведен в Иерусалим и сам он не стремился к этому служению, но готов быть принять его, как Божью волю — поставлен во епископа Майюмского. Произошло это 7 августа 452 года. [620]

Почти все монахи Палестины приняли сторону Феодосия. Среди них были и архимандриты Елпидий и Геронтий, а также Роман, еще один ученик Пассариона, трижды удалявшийся в пустыню из своей кельи в Текоа для долгих молитв, прежде чем он услышал прозвучавшую с небес анафему Халкидону. [621]Пишется, что лишь Геласий Никопольский и Евфимий хранили твердость. Феодосии вызвал Геласия в Иерусалим, надеясь посвятить его в епископы, однако тот категорически отказался признавать епископом Иерусалима коголибо кроме Ювеналия. [622]Что касается Евфимия, [623]то только что прибывшие с Собора Стефан, епископ Иамнийский, и Иоанн, епископ арабеких станов, поспешили к нему, страшась ошибиться и разделить судьбу предшественника Иоанна Авксолая. Язык Халкидона был непривычен для Востока, авторитет же Ювеналия был не настолько велик, чтобы видеть в нем пример для подражания. Однако Евфимий не нашел в Определении собора ничего предосудительного ни тогда, ни когда к нему явились два посланных Феодосием архимандрита, искавших его поддержки. Евфимий смог вразумить Елпидия, хотя последний и не отошел от Феодосия. Геронтий же остался при прежнем мнении. Враг продолжал досаждать Евфимию, и он удалился на время Великого Поста во внутреннюю пустыню Рува возле Мертвого моря. К нему присоединились и другие истинные искатели безмолвия, многие из которых встали вначале на сторону Феодосия, однако под влиянием Евфимия приняли Халкидон. Среди них был и недавно пришедший из Ликии монах, совершавший свои монашеские подвиги в своей родной стране, а затем решивший перебраться в долину Иордана.

Герасим (именно о нем первоначально говорилось в истории о льве, осле и верблюдах, героем которой вследствие невежества латинских паломников в течение многих столетий после смерти обоих отцов считался Иероним) [624]создал систему, существенно отличную от той, что была характерна для Иудеи, о которой, к счастью, у нас сохранилось достаточно подробное свидетельство, хотя его (названного свидетельства) атрибуция Кириллу Скифопольскому вызывает определенные сомнения. [625]Здесь сама киновия являлась центром лавры, в которой обитало около семидесяти отшельников, живших в разбросанных по Долине кельях, куда в свое время могли переселиться и обитатели киновии. С понедельника по пятницу отшельники находились в своих кельях, питаясь хлебом, водою и финиками, обходясь без ламп, огня и приготовленной на огне пищи. В субботу они приносили свое рукоделие (веревки и корзины) в киновию. По субботам и воскресеньям они причащались, ели приготовленную пищу и пили вино, а в воскресенье вечером вновь расходились по своим кельям, унося с собою недельный запас хлеба, воды, фиников и пальмовых листьев для рукоделия. Вся их собственность ограничивалась одеяниями, состоявшими из коловиума, паллия и рясы, тростниковым матом, служившим им ложем, и глиняным сосудом для воды, использовавшейся не только для питья, но и для смачивания пальмовых листьев. Согласно правилу, монашеские кельи всегда должны были оставаться открытыми, и любой брат в отсутствие хозяина кельи при необходимости мог взять оттуда любой найденный в ней предмет. Когда жители Иерихона приносили им по субботам и воскресеньям разного рода «утешения», иные из отшельников скрывались от них бегством. О самом Герасиме говорится, что во все время Великого Поста он жил единственно Причастием.

В 453 году Ювеналий вернулся в Палестину с императорским войском. Феодосии, похоже, пытался оказать ему вооруженное сопротивление, однако потерпел поражение в своего рода решительном сражении при Неаполе (Neapolis), впрочем, писателиантихалкидониты придерживаются другой точки зрения и пишут о том, что ромейские воины и самаряне резали не оказывавших им сопротивления монахов. [626]Ювеналий вновь стал правящим архиереем, Феодосии же бежал в Египет, причем за голову его была обещана награда, [627]Роман был арестован и сослан в Антиохию. [628]Прочие самозваные епископы подверглись изгнанию. [629]Вероятно, исключение было сделано только для Петра Иверийца, однако он почел за лучшее уйти в Eraпет. [630]Епископыхалкидониты вновь заняли свои кафедры, а Евфимий после двух лет, проведенных в пустыне Рува, вернулся в свою лавру. [631]

Тем не менее, императрица и подавляющее большинство монахов оставались непреклонными. Вместе с тем, следует заметить, что события 455 года в Риме и в Африке, а также мольбы родственников породили в душе Евдокии известные сомненья. [632]Однако она никогда не забывала о своем царственном достоинстве и потому не могла обратиться так, как это делают обычные люди. Она отправила хорепископа Анастасия еще одного ученика Пассариона [633] спросить совета у Симеона Столпника, столп которого стоял к западу от Алеппо.