Дервас Читти - Дервас Читти Град Пустыня

Приведем еще одну относящуюся к тому же периоду жизни Саввы историю. [830]Постом старец шел из Рувы к поросшим тростником (Calamon Κάλαμος) берегам Иордана и встретил хромавшего величайшего льва, в лапе которого засела большая заноза. Савва вынул эту занозу, после чего лев сопутствовал и служил ему до конца поста. В ту пору при Савве в Руве жил его ученик сирианин Флавий, у которого был осел. Отправив Флавия с какимто поручением, Савва приказал льву сторожить осла. Лев послушно исполнял повеление старца до той поры, пока оказавшийся в Иерусалиме Флавий не впал в тяжкий грех. В тот же день лев съел осла. Узнавший об этом Флавий понял причину происшедшего и, не смея явиться на глаза старцу, в отчаянии вернулся в родное селение. После долгих поисков Савва не только нашел, но и вернул заблудшую овцу. Раскаявшийся Флавий затворился в келье и стал вести жительство угодное Богу.

* * *

В то же самое время на побережье и возле Элеутерополя противники Собора, вероятно, продолжали жить посвоему. Однако около 508 года возмутитель спокойствия монах Нефалий, который за двадцать лет до этого входил в число непримиримых противников «Энотикона» в Александрии, [831]после усиления позиций халкидонитов в Палестине стал угрожать «апосхистам» изгнанием из обителей. Север вынужден был отправиться в Константинополь в качестве апокрисиария Феодора Аскалонского и других майюмских монахов. [832]Он находился там три года, организуя сопротивление Собору и оказывая, по всей видимости, определяющее влияние на императора Анастасия. Помимо прочего, он добился низложения патриарха Македония, хотя и не был переизбран вместо него. [833]После этого Север вернулся в свою обитель в Майюме, но ненадолго. [834]О дальнейшей истории борьбы палестинских монахов за Халкидон я писал в другой работе [835]и надеюсь однажды более подробно осветить эту тему и рассказать о зиме 511 512 годов, проведенной Саввой в столице, о его защите Илии перед императором, [836]о том, как он принудил Мамаса (Маму), игумена обители Романа близ Элеутерополя, принять Халкидон, [837]о низложении Флавиана Антиохийского и поставлении на его место Севера, [838]об отказе Илии и монахов принять синодики Севера или анафематствовать Халкидон, [839]о послании монахов Алкисону Эпирскому, имевшем целью согласие всего халкидонского сопротивления, [840]о низложении в 516 году Илии и поставлении Иерусалимским епископом его диакона Иоанна, [841]о колебаниях Иоанна и согласии его собрать всех монахов за стенами Иерусалима, в храме первомученика Стефана (единственном храме, который мог вместить их), на амвон которого взошли и стали рядом с Иоанном Савва и Феодосии, единодушно провозгласившие анафему на тех, кто выступал против Халкидона, о добавлении Феодосием анафемы на тех, кто «не приемлет Четырех Соборов как Четырех Евангелий», [842]о составленном ими впоследствии пространном защитительном послании, в котором «истина веры святых мест» противопоставлялась политике императора, [843]о смерти Анастасия и кончине на десятый день после этого в июле 518 года Илии, [844]о великом празднике 6 августа того же года, когда по приказу нового императора Юстина четыре собора были записаны в диптихи церкви. [845]Здесь же я единственно представлю несколько замечаний общего характера. Прежде всего, мы должны обратить внимание на то, что многонациональное Православие, центром которого стал Иерусалим, смогло не борением, но терпением своим — устоять против имперского монофизитства. Также мы видим, что «Энотикон», как временная мера (которая, конечно же, впоследствии утратила свое значение), сыграл положительную роль, дав время на выбор и свободу этого выбора, вследствие чего последователи тех, кто подобно Маркиану Вифлеемскому начинал с безоговорочной анафемы Халкидону, теперь уже был готов умереть, защищая Халкидон. Помимо прочего, мы стали свидетелями того, как благодатная сила Святых Мест помогла их почитателям сохранять трезвость и оставаться верными исторической Вере.

Наша история демонстрирует и полную интеграцию монашества в епархиальную систему. Кроме того, мы воочию можем убедиться в том, что монашество играет в исполненной нравственных и духовных опасностей истории очень существенную роль, сохраняя при этом свое достоинство и свою правоту. Савва и другие монахи без малейшего смущения используют и даруемые им богатства, что, на первый взгляд, говорит об их существенном отличии от преподобного Антония и вообще от монахов первого поколения. Но мы не должны забывать о том, что принятие названных богатств свидетельствовало, прежде всего, о принятии ответственности за происходящее в обществе, о чем в скором времени мы поговорим более подробно.

Савва стал главою посольства, направленного патриархом Иоанном в Палестину и в города Кесарию и Скифополь для того, чтобы сообщить там сию благую весть [о приказе Юстина]. [846]По его возвращении Иоанн, несмотря на пятилетнюю засуху, начавшуюся после ссылки Илии в 516 году, пригласил его и других игуменов на обед и посадил Савву между собой и своим братом, епископом Аскадонским (Ашкелонским). [847]Савва, который мог неделями обходиться без пищи, мог есть досыта и два раза в день, когда того требовали законы радушия, и нисколько не страдал от этого. Епископы усиленно угощали его, пока он не сказал: «Оставьте, отцы, я съем ровно столько, сколько мне нужно». Видя это, Феодосии пошутил: «Савва так голоден, что даже вы, окормляющие по воле Божией Палеетину в это засушливое время, наперебой потчуете его». Патриарх ответил на это: «Простите, отцы, но мы не можем понести ни поста, ни сытости; сей же человек Божий наделен апостольским даром и умеет жить и в скудости и в изобилии, научился насыщаться и терпеть голод, быть в обилии и в недостатке; он все может в укрепляющем его Господе Иисусе Христе».

Савва шутливо говорил Феодосию: «Авва, ты — игумен над детьми, я же — игумен над игуменами; каждый из моих учеников независим и является игуменом собственной кельи». [848]

Феодосии почил 11 января 529 года. [849]В том же году четырьмя месяцами позднее (именно тогда Юстиниан издал эдикт против язычников) самаряне подняли мятеж, грабя и сжигая церкви и селения христиан; они убили епископа Неаполя, а также множество пресвитеров и простых христиан и избрали собственного правителя. [850]Мятеж был подавлен, и патриарх Петр Иерусалимский (патриарх Иоанн умер в 524 году) убедил Савву отправиться в Константинополь и просить средств на восстановление убытков. Савва отправился в столицу в апреле 531 года, [851]а вернулся уже в сентябре с пятью повелениями, которыми император ответил на прошения Саввы: [852]

1. Два епископа должны были оценить ущерб, нанесенный зданиям в двух провинциях Палестины, и использовать на их восстановление три центенария золота из налогов, собранных в 53032 гг (девятый и десятый индиктион).