Дервас Читти - Дервас Читти Град Пустыня

Некий Григорий, игумен лавры Фаран, в 564 году после долгих уговоров смог посетить отшельника Сергия, незадолго до этого перешедшего из Синая в пустыню Рува неподалеку от Мертвого моря. [978]Его ученика армянина Сергия смутили совершенно необычные знаки внимания, оказанного его наставником Георгию. Старец же уверил его в том, что увидел гостя в облачении патриарха, с омофором и с Евангелием в руках. Так и случилось. Примерно через шесть лет после недолгого игуменства на Синае [979]Григорий стал патриархом Антиохийским и оставался в этом сане до самой своей смерти в 593 году. [980]

В 578 году в начале правления Тиверия Мосх находился в Египте и посетил Оазис (Харга). [981]Там он встретил каппадокийского инока по имени Лев, сказавшего ему: «Я буду царем». Вскоре после этого на Оазис напали мазики, уведшие в плен трех немощных монахов. Когда власти не смогли заплатить за них выкуп, Лев предложил в качестве выкупа себя, сказав, что находится в добром здравии. Разбойники приняли его предложение и отпустили трех старых иноков. Вскоре Лев совершенно изнемог. Разбойники отрубили ему голову, он же сподобился царственного венца.

Примерно в то же время мазики вновь напали на Скит, после чего четыре его монашеских центра (теперь они подобно палестинским обителям именовались «лаврами») оставались в запустении в течение времени жизни целого поколения. [982]Когда Мосх прибыл в Теренуф, александрийский авва Феодор сказал ему: «Воистину, чадо, монахи потеряли Скит, как и предсказывали Старцы». [983]Он поведал ему о любви, воздержании и даре разумения скитиотов и о старцах, принимавших пищу только в тех случаях, когда этого требовали законы гостеприимства. Близ него жил старец Аммоний; зная о его обыкновении, Феодор стал посещать его каждую субботу, чтобы тот ради его прихода вкусил пищи. Как мы видим, Скиту еще был памятен прежний дух. Утрата же его, вероятно, произошла совсем недавно, и потому Мосх снова и снова слышал истории о прежних старцах. Иоанн из Петры рассказывал ему, что в бытность его совсем молодым человеком у одного из отцов заболела селезенка, однако ни в одной из четырех лавр так и не удалось найти уксуса, хотя в те дни отцов в них было около трех с половиною тысяч. [984]Как и прежде, они торговали своим рукоделием в Александрии или в Теренуфе. [985]Как и прежде, во время жатвы они отправлялись на поля Дельты и нанимались там на поденную работу. [986]Нанялся на работу и авва Давид. Както раз, когда подул сирокко, он укрылся от зноя в шалаше, где его и нашел землевладелец, гневно сказавший ему: «Что же ты не работаешь, старик? Или ты забыл, что я плачу тебе?» Старец стал объяснять ему, что в сильный зной зерна пшеницы падают из колосьев на землю, и потому следует немного подождать, чтобы не потерпеть урону. Землевладелец не внял его словам. «Ступай на работу, хотя бы и все сгорело!» приказал он. «Ты хочешь, чтобы все сгорело?» удивился старец. «Да! вскричал в гневе землевладелец. Делай, как тебе велено!» Старец поднялся с земли, и в тот же миг все поле запылало. Землевладелец в ужасе бросился к другим старцам и стал молить их, чтобы они упросили Давида сохранить его поле. «Да ведь он сам этого захотел», — удивился Давид, однако вышел на поле и, подойдя к краю горящей нивы, помолился, после чего огонь угас.

В другом рассказе, имеющем отношение к Иоанну из Петры, повествуется о том, как авва Даниил Египтянин пришел в Теренуф со своим рукоделием. [987]Здесь мы можем на какоето время забыть о Мосхе и обратиться к целому циклу историй на греческом, коптском и сирийском языках, [988]в которых Даниил представлен центральной фигурой Скита «игуменом» всей долины. [989]Оригинальными представляются греческие истории; в коптской же версии они дополнены и связаны в единое Житие. В греческой версии Даниил назван сторонником Халкидона; коптские же дополнения рисуют его гонимым за неприятие Собора. [990]Какая из двух названных точек зрения верна, нам неизвестно, однако сторонники последней изображают раскол более серьезным, чем о том свидетельствуют другие источники, относящиеся к описываемому периоду. Соответственно, мы вправе усомниться в исторической достоверности нескольких историй, пусть рисуемая ими картина Египта и египетских обителей того времени представляется правдоподобной. Согласно самой ранней истории Даниил находился в Скиту с самого детства и в молодости трижды попадал в плен к варварам. [991]В первый раз после двух лет плена его выкупил некий мореплаватель; во второй — он сбежал от варваров уже через шесть месяцев; в третий же раз во время бегства он бросил камень в одного из преследователей и убил его. Каясь в этом грехе, он исповедал его Тимофею, папе Александрийскому (единственным возможным Тимофеем является Тимофей III (51936), противник Халкидона), сказавшему в ответ, что ему не о чем переживать, ибо он убил не человека, но дикого зверя. Неудовлетворенный этим ответом Даниил отправился к папе Римскому, патриарху Константинопольскому, архиепископу Эфесскому, к патриархам Антиохийскому и Иерусалимскому, но всюду слышал один и тот же ответ. Наконец, он вернулся в Александрию и предал себя в руки мирских властей как убийцу. После тридцатидневного заключения его вызвали к правителю. Выслушав рассказ Даниила о происшедшем, правитель прекратил дело: «Ступай, авва, и помолись за меня. Жаль, что ты не убил еще семерых». Решив, что Господь во благости Своей не вменяет ему это убийство во грех, Даниил дал слово до конца жизни иметь на своем попечении калеку.

В следующей истории названы и точные даты: Даниил рассказывает о событиях сорокалетней давности. В юноети, в правление Юстина I, он молил Бога о даровании 60гатства работавшему на каменоломне гостеприимному Евлогию, жившему в селении выше по Нилу. [992]После этого Евлогий нашел пещеру, забитую сокровищами, отправился вместе со своим богатством в Константинополь, стал там патрицием и префектом, однако под влиянием Ипатия и Помпея оказался вовлеченным в восстание Ника, после чего, лишившись всех своих богатств и превратившись в государственного преступника, бежал в свое египетское селение. Сделав вид, что объявленный вне закона префект Евлогий это совсем другой человек, он вновь вернулся к работе в каменоломне, оставаясь таким же гостеприимным как и прежде хозяином. Евлогию было уже больше ста лет, когда в 565 году Даниил посетил его вновь. Впрочем история эта, полная живых и назидательных деталей, не подтверждается исторически, поскольку в Конетантинополе того времени не существовало префекта (города или претория) с таким происхождением и именем.

В еще одной имеющей временную привязку истории, рассказывается о том, как Даниил удалился на расстояние в восемнадцать миль от Скита, чтобы похоронить ведшего отшельническую жизнь «евнуха Анастасия», [993]и открыл своему ученику, что отшельник этот на деле был женщиной знатной госпожой Анастасией, бежавшей от злобы Феодоры и основавшей обитель «Знатной Госпожи» у Пятой Мили от Александрии. Когда Феодора умерла и Юстиниан попытался вернуть Анастасию во дворец, она поведала свою историю Даниилу, который облек ее в мужскую монашескую одежду и отвел в дальнюю пещеру, где она через двадцать восемь лет и умерла. Поскольку смерть Феодоры приходится на 548 год, стало быть, речь может идти о 576 годе, то есть о времени перед запустением Скита. Трудно не связать патрицианку Анастасию с другой носившей то же имя госпожой супругой Помпея, часто посещавшей преподобного Савву во время его пребывания в Константинополе в 51112 гг. и поселившейся после казни супруга на Елеонской горе, где около 554 года с нею разговаривал Кирилл Скифопольский, собиравший материалы для жития святого Саввы. [994]Тема аскетаевнуха, который оказывается женщиной, в это время очень популярна: достаточно вспомнить сказание об Иларии, дочери императора Зенона. [995]