Константин Скурат - Великие учителя церкви

Поучительно и то, как преподобный Антоний принимал в число иноков-подвижников. Пришедшего к нему некоего Павла (потом известный святой Павел Простой) он оставил стоять неподвижно под зноем целую неделю. Затем велел плести из пальмовых ветвей веревку, распускать ее и снова плести, разбить сосуд с медом и собрать мед; служить неделями братиям за трапезой и ничего самому не вкушать. И только после многих испытаний "Великий Антоний, видя, что старец ревностно подражает ему во всяком роде подвижничества, сказал ему: смотри, брат! Если ты можешь ежедневно так подвизаться, то оставайся со мною". И святой Павел остался… [с. 61–65].

Изучая житие великих иноков, епископ Палладий иногда затруднялся выделить что-либо особое в их подвиге, так как видел у них множество совершенств , и потому, опуская подробности в описании, ограничивался общими замечаниями. Святой Памво, по его словам, имел "множество великих совершенств и доблестей" [с. 26]. Боголюбезнейший пресвитер Филором был "величайшим и терпеливейшим подвижником". В своем житии "он показал такое совершенство добродетели, что и самые непобедимые в своем роде подвижники уважали его равноангельскую жизнь и добродетельное подвижничество" [с. 155]. Преподобный Марк отличился кротостью и скромностью, "как едва ли кто другой" [с. 50]. Святой Элеимон ходил повсюду и всем оказывал помощь. "Жестокосердым и немилостивым богачам преподавал наставления о благосердии и милости; заботился о каждом из бедных, чтобы у него было необходимое; враждующих примирял, нагим доставлял одежду, больным

— средства к врачеванию" [с. 157]. Авва Пафнутий — это "отшельник, муж великий и добродетельный" [с. 117]. Мученик Аполлоний преуспел "во всех добродетелях мужей, которые прославились во время гонения" [с. 121]. А о добродетелях блаженного Иннокентия,

— замечает святитель Палладий, — "нелегко рассказать одному или двоим, и даже десяти человекам" [с. 149].

С подвигом духовного совершенства неразрывно соединялся и физический труд для приобретения необходимого к поддержанию жизни. Преподобный Дорофей целыми днями — и в самые знойные часы — собирал камни в пустыне и строил из них кельи, потом отдавал их тем, кто не в состоянии был построить. По ночам же вил из финиковых ветвей веревки на покупку себе хлеба [с. 13, 14]. "Только от труда рук своих" вкушали хлеб авва Хроний и отшельник Соломон [с. 141, 146]. Блаженный Памво перед своей кончиной говорил стоявшим у его смертного одра: "С того времени, как, пришедши в эту пустыню, построил я себе келью и стал жить в ней, не провел я ни одного дня без рукоделья; не помню, чтобы когда-нибудь съел кусок хлеба, данный кем-нибудь даром" [с. 27]. "С работой в руках", сидя на стуле, скончался и подвижник Херемон [с. 141]. Преподобный Ор посадил деревья и вырастил "густой лес" в болотистой местности, там, где не было "даже и куста" [с. 24]. Нитрийские подвижники "все сами своими руками" делали себе платье. Более того, возле церкви имели странноприимный дом, в котором содержали "странника во все время пребывания его в горе, хотя бы оно продолжалось два или три года, пока он не захочет оставить гору" [с. 20, 21]. В монастырях преподобного Пахомия трудились все — занимались всякими ремеслами. Здесь были портные, кузнецы, плотники, сукноваляльщики, погонщики верблюдов, земледельцы, работающие в саду, на мельнице, в кожевне, на поварне… Вставая рано утром, все они принимались "за свои ежедневные работы" [с. 76].

Как бы подчеркивая важность совмещения подвига доброделания с трудом, епископ Палладий обобщает: "Четыре года прожил я в фиваидском городе Антиное и в это время узнал о всех тамошних монастырях. Около города живет до двадцати тысяч мужей, которые питаются трудами рук своих и весьма ревностно подвизаются в добродетели" [с. 145, 146].

Невзирая на суровый подвиг и тяжелый труд, который, казалось бы, должен был привести к унынию, болезням и к сокращению земной жизни, святые люди, укрепляемые Божией помощью, сохраняли бодрость и физическое здоровье , возрастая духовно.

Живя в пустыне, угодники Божии при всевозможных обстоятельствах радовались. "Никто не укажет здесь — на земле — подобной радости и веселия телесного. Между ними никого не было скучного и печального" [с. 105]. О подвижниках же одного из самых строгих монастырей — аввы Исидора — сказано, что никто из них и не болел до самой кончины. "Ко-гда же приходило время преставления кого-нибудь из них, он, предварительно возвестив об этом всем, ложился и умирал" [с. 125]. Нитрийский "чудный подвижник" Ор был девяностолетним старцем, "но тело его ничего не потеряло; лицо у него было светлое и бодрое, и с первого взгляда оно внушало почтение к себе" [с. 24]. Однако это вовсе не значит, что подвижники совсем не болели. Например, блаженного Стефана поразила "ужасная болезнь рак". Посещавшие пустыню странники, смотря на него, скорбели, недоумевали и вопрошали: "Как муж такой жизни впал в такую болезнь?" Преподобный давал им богопросвещенный ответ: "Не соблазняйтесь этим, дети; Бог ничего не делает ко вреду, но все для полезной цели. Видно, Господь нашел сии члены достойными наказания, а в таком случае лучше им здесь пострадать, нежели по отшествии из сей жизни". Примечательно, что и в болезненном состоянии он не падал духом, и когда даже отсекали зараженные части его тела, оставался неподвижен, как будто "у него отсекали не члены, а волосы". "Я, — заключает автор "Лавсаика", — с намерением рассказал это для того, чтобы мы не почитали странным, когда видим, что некоторые святые подвергались столь тяжким недугам" [с. 67, 68]. Здесь уместно вспомнить хорошо известные всякому православному христианину слова того святого Апостола, который более всех других Апостолов потрудился (См.: 1 Кор. 15, 10). Дано мне, — говорит святой Апостол Павел, — жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился… Когда я немощен, тогда силен (См.: 2 Кор. 12, 7, 10).

Представив подвиги святых мужей, епископ Палладий говорит, что почел нужным упомянуть и о блаженных женах, которые также отличились высоким житием. "Видел я, — свидетельствует он, — много между ними благочестивых и встречал много дев и вдовиц таких, которые мужественно подвизались в добродетели" [с. 160]. Святитель сразу же отмечает и причину, почему он считает необходимым говорить о "доблестных" женах: "Чтобы женщины беспечные не изнеживались и не ссылались на то, что они слишком слабы для подвигов добродетели и жизни благочестивой" [с. 160].