Протоиерей Александр Мень - Библиологический словарь

(от греч. Ґlloj — иной и ўgoreЪw — говорю) В БИБЛИИ. А. — одна из форм *иносказания, широко известная в худож., филос., богосл. и гомилетич. лит–ре. Она заменяет отвлеченные идеи и понятия образами, картинами, наглядными примерами, в к–рых все (или многие) элементы передают содержание идеи. А. родственна *метафоре. Видом А. может быть *притча. Особенно широко используются А. в изобразит. искусстве, древнем и новом (А. материнства, мира, правосудия и т. д.). А. нередко встречаются в ВЗ (напр., притча о винограднике — Ис. 5:1 сл.; орел, изображающий царя Вавилонского — Иез 17:1 сл.). Иногда пророки придавали А. вид *символического действия. Такое действие, как и всякая А., нуждалось в толковании (см. Дан 7–12; Откр 17). Аллегорич. характер носят нек–рые притчи Христовы (Ин 10:1–18; 15:1–8); находим мы их и в посланиях ап. Павла (Гал 4:22–31; Еф 6:13–17). См. cт. Аллегорич. метод толкования Библии.

 Enc.Kat., t. 1, s. 322–23; ОDСС, p. 37.

Был разработан *александрийской школой экзегезы. Сторонники А.м. исходили из мысли, что в Свящ. Писании гл. учение преподается прикровенно, с помощью *аллегорий и *символов. А. м. был впервые применен к ВЗ *Филоном Александрийским и широко использован

*Оригеном. Последний писал: «Как человек состоит из тела, души и духа, точно так же и Писание, данное Богом для спасения людей, состоит из тела, души и духа» («О началах», IV, 11). Телом Ориген называл буквальный, историч. смысл, душой — то, что раскрывается в более проникновенном понимании смысла, а духом — глубинные тайны Писания, к–рые приоткрывает аллегорич. толкование.

А.м. опирался не только на антич. традицию, воспринятую у иудейской александрийской школы, но и на сам многоплановый, многозначный смысл Слова Божьего, к–рый обнаруживается по мере постижения свящ. текста. Отцы и учители Церкви, к–рые придерживались А.м., справедливо утверждали, что не все в Библии «лежит на поверхности», а, напротив, многое скрыто от первого непосредств. восприятия. А.м. был формой изложения библейских истин на языке умозрительного богословия. Так, свт. *Григорий Назианзин рассматривает библейский Эдем как аллегорию высшего Богообщения («Песнопения таинственные», 7), свт. *Амвросий Медиоланский трактовал Адама как аллегорию разума, а Еву — как аллегорию чувства («О Рае», 2). При помощи А.м. объяснялись многие *антропоморфизмы в Библии и обнаруживался богосл. смысл, скрытый за сказаниями и образами ВЗ. Однако, не владея в достаточной мере ключом к символике Древнего Востока (к–рую часто использовали свящ. авторы), раннехрист. комментаторы–аллегористы нередко вынуждены были прибегать к весьма произвольным догадкам. В новое время задачу, аналогичную А.м., пыталась решить школа *демифологизации. См. ст.: Александрийская школа экзегезы; Святоотеч. экзегеза; Схоластич. ср. — век. экзегеза.

(Allegro) Джон Марко (р. 1923), англ. филолог и кумрановед. Окончил Манчестерский ун–т, где впоследствии читал лекции по ВЗ. Был участником первых экспедиций в Кумран и одним из первых дал англ. пер. *кумранских текстов и их интерпретацию. В своей гл. работе «Свитки Мертвого моря» («Тhе Dead Sea Scrolls», Harmondsworth, 1956) изложил историю находок и предложил свою реконструкцию событий, связанных с

Кумраном. По его мнению, начало кумранской общине было положено в 30–х гг. 2 в. до н.э. Хотя А. — позитивист и критически относится к христианству, он вынужден признать древнее происхождение Ев. от Иоанна, а также отличие ессейского учения от евангельского. Касаясь сходства между основателем кумранской секты Учителем Праведности и Иисусом Христом, А. писал: «Мы должны быть достаточно осмотрительны на этой стадии изучения проблемы, чтобы избежать безаппеляционных предположений о жизни Учителя и обстоятельствах его смерти и слишком поспешных сравнений с христианским Учителем, об истории которого до нас дошло слишком мало, чтобы все принять как неопровержимый факт». А. отмечал многие параллели в евангельских рассказах об Иоанне Крестителе с данными кумранских свитков. Он не исключает возможности, что Иоанн в юные годы жил среди ессеев. Однако, пишет он, «когда мы встречаемся с ним, он уже не является членом секты. Это может означать либо исключение, либо, возможно, добровольный уход, именно в то время, когда его целиком захватило убеждение, что он должен возвестить свою миссию простым людям».

 The Dead Sea Scrolls and the Origins of Christianity, N.Y., 1957; The People of the Dead Sea Scrolls in Text and Pictures, Garden City (N.Y.), 1958; в рус. пер.: Сокровища медного свитка, М., 1967.

 *А м у с и н И.Д., Находки у Мертвого моря, М., 1964; е г о ж е, Кумранская община, М., 1983; Ш т о л ь Г.А., Пещера у Мертвого моря, пер. с нем., М., 1965.

— см. Поэтика Библии.

(Allo) Эрнест Бернар, иером. (1873–1945), франц. католич. экзегет. Род. в Кентене. Прервав медиц. образование, вступил в Доминиканский орден. В 1900–03 был проф. догматики в Сиро–Халдейской семинарии в Мосуле (Ирак), в 1903–05 преподавал в *Иерусалимской библ. школе, с 1905 — в Фрайбургском ун–те (Швейцария), где вел курс истории религий. С 1938 и до конца дней жил в Париже. Своими работами А.

сумел показать, что церк. экзегеза может пользоваться критич. методами, не впадая в крайности *«модернизма», против к–рого он написал труд «Вера и системы» («Foi et syst–mes», P., 1908).

Наибольшую известность принесли ему работы, посвященные 1–2 Посл. к Коринфянам («Saint Paul: Premi–re Ep€tre aux Corinthiens», P., 1934; «Saint Paul: Seconde Ep€tre aux Corinthiens», P., 1937) и Откровению, в серии «Библейские исследования», основанной *Лангранжем: «Святой Иоанн: Апокалипсис» («Saint Jean: L’Apocalypse», P., 1921). Книгу предваряет обширное введение, где трактуется вопрос о символике Откровения. (А., вслед за *Гункелем, отмечает ее древневост. корни). Сложную композицию Откровения А. объясняет особенностями библ. *поэтики, к–рой свойственны параллелизмы, симметрии и антитезы. Повторы тем в ней. А. характеризует как «концентрические волны». В книге тщательно изучены все древние свидетельства об авторе Откровения и делается вывод, что 4–е Евангелие и Откровение принадлежат одному писателю или, по крайней мере, коренятся в одной традиции (общность символов, лит. приемов). Различия между Ев. от Иоанна и Откровением, по мнению А., могли быть связаны с тем, что 4–е Евангелие записано при посредстве ученика, владевшего греч. яз., а Откровение исходит от самого апостола. Книга завершается многочисл. экскурсами, к–рые рассматривают отд. аспекты экзегезы Откровения. Хилиастич. толкование гл. 20 А. отвергает (см. ст. Хилиазм).

Одним из лучших обобщающих трудов А. является очерк «Павел, апостол Иисуса Христа» («Paul, apњtre de J№sus Christ», P., 1942). В нем он опровергает распространенное убеждение, что только протестанты смогли полностью оценить ап. Павла. В то же время А. показал беспочвенность *мифологической теории и воззрений нек–рых либерально–протестантских экзегетов, к–рые рассматривали ап. Павла как истинного основателя христианства. «Христос, — пишет А., — совершенно уникален в Своем всемогуществе: в Нем Божественное и человеческое составляет одну Личность, и все Его деяния становятся одновременно человеческими и Божественными… У Павла же мы наблюдаем поистине поразительное