Иустин Философ - Творения

— Ветхий Завет, спросил я опять. — не был ли постановлен отцам вашим с таким страхом и трепетом. что они не могли беседовать с Богом?

— Да, сказал он.

— Итак почему же, — спросил я, — Бог обещал, что будет другой завет и сказал, что он будет установлен не так, как прежний, — без страха, трепета и молний? Не показывает ли это. что Бог иное повеление и дело почитает вечными и приспособленными к нуждам всего рода человеческого, а иное Он заповедал приспособительно к жестокосердию народа вашего, как Он Сам возвещает чрез пророков?

— И с этим должен согласиться тот, — отвечал Трифон, — кто любит истину, а не споры.

— Не знаю, сказал я, — как ты других называешь любителями споров, а сам часто оказывался таким в этой беседе, потому что нередко противоречишь тому, с чем прежде согласился.

68. — Да ты стараешься. — сказал Трифон, — доказать невероятное и почти невозможное дело, именно, что Бог изволил родиться и сделаться человеком.

— Если бы я старался доказать это, — отвечал я, — посредством человеческих учений или доводов, то вам не следовало бы терпеть меня: если же я для той цели постоянно приводил так много мест из писаний и просил вас вникнуть в их смысл, то вы оказываетесь жестокосердыми к познанию разума и воли Божией. Впрочем для меня нет вреда, если вы и останетесь в прежних мыслях; я сохраню те же мысли, какие имел до беседы с вами, и удалюсь от вас.

— Друг! — сказал Трифон, — обрати внимание на то, что с большим трудом и усилием ты дошел до этих мнений; поэтому и нам следует сперва испытать все, что нам предлагают, и потом соглашаться с тем, к чему вынуждают писания.

— Я прошу вас не о том, чтобы вы не трудились нисколько исследовать предметы нашей беседы, но чтобы вы, когда нечего сказать, снова не противоречили тому, на что уже изъявили свое согласие.

— Постараемся исполнить это, — отвечал Трифон.

К вопросам, мною уже предложенным, — начал я говорить, — я присовокуплю вам несколько других, такими вопросами я постараюсь в короткое время кончить это рассуждением.

Спрашивай, — сказал Трифон.

— Думаете ли вы, — спросил я, — что есть Другой, которому должно покланяться, называемый в писаниях Господом и Бог ом, кроме Творца вселенной и Христа, Который, как вам доказано столькими местами из писаний, сделался человеком?

— Как мы можем признать это. отвечал Трифон, когда мы подняли такое исследование именно о том, есть ли другой Бог, кроме одного Отца?

— Необходимо спросить вас и об этом, сказал я, — чтобы знать, не различно ли ваше мнение от того, что сейчас высказывали вы.

— Нет, друг! — отвечал Трифон.

— Итак, если вы вполне согласились с этим и если Писание говорит: «кто расскажет род Его?», то не должны ли вы понять, что Он не человеческого происхождения?

— Как же Писание, — возразил Трифон, — говорит Давиду, что от чресл его Бог возьмет Себе сына, даст ему царство и посадит его на престоле славы Своей?

— Если бы, Трифон, — отвечал я, — пророчество Исаии: «вот Дева зачнет во чреве», было сказано не к дому Давида, но к какому–либо другому дому двенадцати колен, то, может быть, это дело было бы сомнительно; но так как самое пророчество было сказано к дому Давида, то слова, сказанные Богом самому Давиду прикровенно, Исаия изъясняет, как они должны были исполниться. Разве вы не знаете, друзья, — говорил я, — что многие изречения, сказанные прикровенно, в притчах, или таинствах, или в символических действиях, были изъяснены пророками, жившими после тех, которые говорили что–либо или делали?

— Правда, отвечал Трифон.

— Итак, если я докажу, что это пророчество относится к нашему Христу, а не к Езекии, как вы говорите, то ужели я не в праве требовать от вас, чтобы вы не верили своим наставникам, которые осмеливаются утверждать, что перевод, сделанный вашими семидесятые старцами при Птолемее, царе египетском, кое в чем неверен? О том, что в писаниях ясно обличает их неразумное и своевольное мнение, они говорят: не так написано; а что по их мнению можно отнести и приспособить к человеческим делам, то, говорят они, сказано не о нашем Христе, но о том, к кому вздумается им приложить. Таким образом, то место Писания, о котором теперь речь, они научили вас относить к Езекии: что они лгут, я докажу, как обещал. Но когда мы противопоставляем им места из писаний, приведенные мною выше, которые ясно представляют Христа страждущим, достопокланяемым и Богом, то они принуждены согласиться, что это сказано о Христе, однако осмеливаются говорить, что наш Христос не Христос, и утверждают, что Он придет, пострадает, будет царствовать и будет почитаем, как Бог: что так же смешно и глупо, как я докажу. Но так как мне нужно прежде ответить на то, что тобою теперь сказано смешным образом, то сперва дам ответ на это, а потом докажу остальное.

69. — Знай, Трифон, так начал я говорить, что то самое, что так называемый диавол исказил и распространил в сказаниях у Греков, — подобно тому, как он действовал в Египте чрез волхвов и чрез лжепророков во время Илии, — все это укрепило во мне знание писаний и веру в них. Ибо когда у них говорится, что Бахус сын Юпитера, родился от совокупления его с Семелою, что он был изобретателем винограда, что после того как был растерзан и умер, он воскрес и взошел на небо, и когда в таинства его вводят осла, то не вижу ли я, что диавол подражал приведенному выше пророчеству патриарха Иакова, написанному у Моисея? Когда также говорится, что Геркулес был силен и прошел всю землю, что он родился у Юпитера от Алкмены и после смерти взошел не небо, то не вижу ли здесь также подражание месту Писания, относящемуся ко Христу: «Сильный, как исполин, для прохождения пути Своего»? Когда приводится Эскулап, воскрешавший мертвых и врачевавший другие болезни, то ужели не скажу, что и здесь также подражание пророчествам о Христе? Так как я не приводил ни одного места из Писания, которое показывает, что Христос будет это делать, то по необходимости я напомню вам одно изречение; из него вы поймете, как Писание предсказало даже о лишенных ведения Бога, т.е. об язычниках, которые, имея глаза, не видали и, имея сердце, не разумели, но покланялись вещественным изображениям, — что они оставят идолов и будут уповать на этого Христа. Вот как оно читается: «возвеселись, пустыня жаждущая, да радуется пустыня и зацветет, как лилия. И пустыня Иордана зацветет и возрадуется, и дана ей слава Ливана и честь Кармила. И народ мой увидит высоту Господа и славу Божию. Укрепитесь, руки ослабленные и колена расслабленные! Утешьтесь, малодушные сердцем, укрепитесь, не бойтесь! Вот Бог наш воздает суд и воздаст, — Сам придет и спасет нас. Тогда глаза слепых откроются и уши глухих будут слышать; тогда хромой вскочит, как олень, и язык немых будет говорить ясно; потому что прорвалась вода в пустыне и струя в земле жаждущей и безводное место обратится в пруды, и будет источник воды на земле жаждущей» (Ис. 35:1–7). Источник живой воды от Бога открыл в земле, лишенной ведения Бога, то есть у язычников, наш Христос: Он явился в вашем народе и исцелял людей, от самого рождения и по плоти слепых, глухих и хромых, и словом Своим производил то, что один скакал, другой слышал, иной видел; Он и мертвых воскрешал и возвращал к жизни, и делами возбуждал людей того времени к познанию Его. Они же, видя такие дела, считали их волшебным обольщением, и осмелились назвать Его волхвом и обманщиком народа. Но Он делал это с целью убедить тех, которые после имели уверовать в Него, что если кто, имея какой–нибудь телесный недостаток, будет исполнять преданные Им заповеди, то Он во время второго Своего пришествия воскресит его всецелым и сделает бессмертным, нетленным и беспечальным.