Митрополит Георгий (Ходр) - Митрополит Георгий (Ходр) Призыв Духа

Не могу скрыть волнения при мысли о том, что этот сборник выйдет по–русски. Быть может читатель найдет в нем какой–то след того, чем я обязан русской культуре, будучи воспитан ее богословской мыслью. Я обучался богословским дисциплинам в Париже, в Свято–Сергиевском институте, созданном русскими богословами. Там я познал вкус тонкого и любящего руководства, там я познакомился с деятельной и живой молодежью, вдохновленной Евангелием.

Я приехал в Париж вскоре после смерти о.Сергия Булгакова, но имел счастье учиться у епископа Кассиана (Безобразова), архимандрита Киприана (Керна), профессора Антона Карта–шева, о.Василия Зеньковского, о. Николая Афанасьева, о.Алексея Князева, Сергея Сергеевича Верховского, о. Георгия Флоровского, профессора Владимира Вейдле и о. Александра Шмемана.

Еще до поступления в институт я читал Николая Бердяева и некоторых русских религиозных мыслителей. Может быть, именно их мысли да еще книги Достоевского и побудили меня выбрать Свято–Сергиевский институт. Кроме того, была большая крепкая дружба с русской молодежью из Христианского Движения.

Но я пришел в Свято–Сергиевский институт не из арабской пустыни. Антиохийская Церковь — вот моя мать. А именно в Антиохии ученики Христовы впервые были названы христианами (Деян. 11,26). Там почерпнул я веру, там началась моя молитвенная жизнь. И там мы, семнадцать молодых студентов, создали в 1942 г. Движение православной молодежи, которое стало мощнейшим источником христианской жизни па пространстве, где действует наша поместная Церковь. Началась евангелизация, в ней проявились души необычайной жизненной силы. Оттуда пошло все нынешнее наше монашество. Там воспитывалось большинство наших священников–миссионеров, наших епископов. Всякий, кто по–настоящему пламенно говорит об Иисусе, был, должно быть, затронут нашей апостольской вестью. Господь избавил нас от узкого консерватизма, от жесткого ритуализма и велел нам свидетельствовать о подлинной евангельской жизни. Это, быть может, лучшее, что смогла дать Антиохийская Церковь вселенскому Православию.

Многое, что вы найдете здесь, происходит из этого опыта. Запечатлению этого опыта в языке понятий служат богословские формулировки. Обогащенная всем лучшим в нашем предании церковная духовность несет жизнь миру.

Самое интересное в этой книге идет от опыта соседства различных религий в наших регионах. Быть может, особенность нашего православия в том, что мы имеем понятие о современном Востоке, но также и о Западе, ибо в нас живет и западная культура. Православие, укорененное в опыте Отцов, и, может быть, особенно Отцов–аскетрв, приемлет всякое веяние Духа.

Митрополит гор Ливанских Георгий (Ходр)

Вы — носители великого призыва, вы — закваска спасения. Вы стали таковыми благодаря Тому, Чье имя носите, в Кого крестились. Однако вы заблуждаетесь, если мните, будто значите что–нибудь без Него. Вы также заблуждаетесь, если мните, будто другие никогда не смогут измениться к лучшему, — словно имена ценны сами по себе и словно Христос не может — водою или без воды — крестить в Бога того, кому пожелает даровать Свою благодать. Несомненно, все исходит от Спасителя, Которому вы поклоняетесь: всякая истина, всякая чистота, всякое величие, всякий идеал. Все доброе, что есть в этом мире, так или иначе создано Христом. Но Господь действует, где Ему угодно, и не вам ограничивать Его деятельность. Он обещал исполнить вас Своей благодатью, но Он не говорил, что сделает ее хранителями только вас одних. Заклинаю вас: не будьте «большими роялистами, чем король» — чем ваш Царь, который может «из камней сих воздвигнуть детей Аврааму» (Мф. 3, 9).

Не думайте, что вы — цель этого мира! Мир не затем сотворен, чтобы вам служить, это вы призваны быть слугами. А слуга внимательно выслушивает волю своего хозяина и трудится, чтобы воплотить его замыслы. Вашей вере чуждо понятие господства, оно заменено понятием служения. И только в самоотвержении обретает законность своей власти тот из вас, кто облечен ответственностью. И власть эта тает, чуть только ее носитель проникается духом потребительства. Часто смысл существования этой власти теряется еще до того, как она исчезнет в действительности. Ни Господь, в Которого вы веруете, ни те, за кого вы ответственны, не признают такой власти, которая не основана на служении. К тому же культурное преимущество, которым вы оправдываете некое ваше превосходство, теперь становится, если уже не стало, мифом. Ученость перестала быть исключительно вашим достоянием, и просвещение — в таких его измерениях как открытость добру, утонченность, вкус, изящество — все более и более распространяется среди людей. Если цивилизация в немалой степени связана с женщинами, составляющими половину рода людского, его вдохновительницами и воспитательницами, то очевидно, что нехристианкам принадлежит такая же доля в дарах естества, что и христианкам.

Несомненно, для сердца Христова нет ничего дороже такого хода событий. Ибо Христос отдает себя всем, Он ни в коем случае не есть чья–либо исключительная собственность. Он откликается на нужды всех, так же как во время Своего земного служения Он совершал свои дела независимо от верований тех или иных людей. Всякое продвижение вперед инаковерующих радует Его также, как успех Его собственных учеников. Он — Спаситель мира, а не только своих последователей. Он ведет к спасению различными путями, среди которых — культура, техника, законные способы общественной борьбы. Отчего же нам вместе с Ним не радоваться достижениям других?

Скажу больше: Господь присутствует в этической, художественной, научной революциях, которые просвещают мир и так или иначе выявляют Его присутствие во вселенной. Современная христианская мысль принимает эту позицию и начинает осознавать, что Бог присутствует не только в смирении, доброте или милосердии. Если, проявляя Свое присутствие, Бог желает блага всем, Он должен разнообразить средства выражения. Духовная жизнь, при всем вдохновении и при всей преобразующей личность силе, которые она в себе несет, не исчерпывает духовной энергии в мире.

Безусловно, мир преобразуется святостью. Когда он был еще мал, не очень силен, и его проблемы были несопоставимы со вселенским порядком, у святости было только одно обличье. Но в открытом, идущем к объединению мире, с его непрестанным усложнением, глобализацией и всеми вытекающими из нее проблемами, сама святость, несомненно, должна принять новые формы. Такие формы, которые не были бы чужды объективным поискам разрешения сложностей человеческой жизни.