Петр Гнедич - Догмат искупления в русской богословской науке

Но все же настоящий обзор русской богословской литературы, посвященной догмату искупления, остался бы неполным, если бы в нем не были рассмотрены и произведения, написанные в защиту «юридической» теории. Это рассмотрение сделает возможным установить, какие аргументы могли быть выставлены в защиту «юридической» теории против критики ее в русской богословской литературе, и определить таким образом достоинство этой критики. Такая цель определяет предмет и сам метод этого рассмотрения. Так как большая часть рассматриваемых произведений была написана как критические отзывы о том или другом произведении или авторе, то предметом рассмотрения в настоящей главе должны быть не частные критические замечания, в основном отмеченные ранее, а разделы, имевшие целью обоснование или положительное изложение «юридического» понимания.

Этим же определяется и обилие цитат и ссылок при наименьшем, строго необходимом, количестве обобщений и выводов автора.

Почти все эти произведения по существу однородны, так как все они исходят от учения об искуплении, изложенного в догматике митрополита Макария (Булгакова) [745]. Это сходство позволяет избегать рассмотрения каждого произведения в отдельности, тем более что большинство из них и не заслуживает этого по своим научным достоинствам. Кроме того, объединение их, когда один автор дополняет и поясняет другого, облегчает изучение предпосылок, положенных в основу «юридического» понимания искупления, и тех выводов, к которым это понимание неизбежно приводит.

Из числа этих произведений несколько выделены могут быть книги митрополита Елевферия и архиепископа Серафима, как наибольшие по объему (196 и 299 страниц), изданные в самые последние годы (1937 и 1943) и потому могущие суммировать более ранние высказывания, как своего рода монографии; книга архиепископа Серафима может быть отмечена и по резкости суждений, вообще характерной для сторонников «юридического» понимания искупления; статья П. Девитова, изданная также в довольно позднее время (1916 год), наиболее обоснованная, по эрудиции автора, и, наконец, небольшая статья профессора догматического богословия Киевской духовной академии М. Скабаллановича [746].

Особенностью, понижающей научное достоинство этих произведений, является их крайняя нетерпимость — когда простым отрицанием заменяется серьезное критическое рассмотрение оспариваемых положений и вместо этого утверждаются положения противоположные [747].

Подобный метод в полемике можно было бы считать удовлетворительным только в том случае, если бы утверждаемые положения были достаточно аргументированы и если бы в оставленных без рассмотрения и просто отвергнутых положениях не находились такие, которые основательно опровергали положения утверждаемые [748]. Но в большей части этих произведений научная аргументация заменяется только обилием эпитетов: «откровенное», «святоотеческое», «основанное на Священном Писании учение» и т. д.

Уверенность в непреложности и очевидности «юридического» понимания искупления позволила архиепископу Серафиму (Соболеву) утверждать о митрополите Антонии: «Он знает, что та «юридическая» теория искупления, которую он отрицает, есть, в своей сущности, богооткровенное и святоотеческое учение об искуплении нас крестной смертью Христа в удовлетворение Божественному правосудию. Тем не менее он открыто отрицает этот юридический взгляд Православной Церкви на дело искупления» [749].

Та же уверенность позволяет сторонникам «юридической» теории с первых же страниц своих исследований отрицать даже бесспорные высказывания ее противников и обвинять их «в ниспровержении Божественного домостроительства в самой его основе», то есть «в силу одного своего отрицания юридического взгляда на искупление они являются жертвою тлетворного духа нашего времени» [750].

Такие высказывания, иногда в чрезвычайно резкой и категорической форме [751], если и свидетельствуют об убежденности их авторов, то одновременно не являются действительными аргументами в пользу основанных на них выводов.

Отказываясь в чем бы то ни было согласиться со своими противниками, некоторые авторы (профессор Е. Будрин и священник Бетьковский) возражали против употребления самого термина — «юридическая теория искупления», считая «этот термин совершенно неуместным» [752], так как он «формулирован немецким протестантским умом» [753].

Но если сам термин «юридическая теория искупления» действительно получил происхождение на Западе, то в русской богословской науке в него вкладывается совершенно определенное содержание — это такое объяснение догмата искупления, в котором употребляются юридические понятия: право и его нарушения, заслуги, удовлетворение, наказание в смысле кары и т. д. И несмотря на приведенные возражения, этот термин употребляется в настоящее время одинаково как противниками, так и сторонниками соответствующего истолкования догмата искупления.

Правда, отдельные авторы отмечают условность этих понятий, но все же заключают, что «без этих терминов нельзя обойтись при изъяснении непостижимого догмата искупления» [754]. «У нас нет термина для обозначения взаимных отношений между Богом и людьми на основе Божественного правосудия, кроме слова «юридический» или «правовой»» [755].

Последнее определение уже несколько раскрывает значение этого чисто формального признака (употребление юридических понятий) «юридической» теории. И один из более серьезных защитников этой теории — П. Левитов — так определяет ее содержание: «Юридической» называется та теория падения — искупления, которая, не отрицая нравственно–психологической стороны их, выдвигает идеи вины и удовлетворения на первый план» [756], что, в общем, вполне совпадает с изложением соответствующих разделов в системе митрополита Макария (Булгакова).

Такое выдвижение идеи вины при понимании падения приводит к тому, что грех рассматривается юридически как вина или преступление — «бесконечное оскорбление Бесконечного Бога». И причинная зависимость между грехом и гибелью от греха (смертью) опосредствуется гневом, враждой, проклятием со стороны Бога, наказывающего человека смертью, — смерть является возмездием за грех [757]. Грех не непосредственно приво дит согрешающего к гибели, но оказывает действие на Бога — оскорбление, а Бог, в Свою очередь, действу ет на человека путем наказания. «Осуждение Божие, или клятва, является актом Божественного правосудия, посредствующим между грехом человека, как причиною ее (клятвы), и бедствиями, как следствиями осуждения» [758]. То есть если бы этого «посредствующего акта» не было, то грешник не был бы наказан, его не постигли бы бедствия, он бы не погиб и т. д.