А. Амман - А. Амман Путь отцов

Очередная неудача огорчила Илария. По возвращении он написал памфлет «Против Максенция», резко обличая вмешательство императора в религиозные вопросы. Затем он устранился от дальнейших споров. Последние годы жизни Иларий провел в мире и спокойствии. Возвращение к ортодоксии продолжалось; епископ смог предаться размышлениям над Библией, вновь наставлять свою паству и изъяснять ей Псалтырь.

ПИСАТЕЛЬ

От этого времени до нас дошли его толкования ряда псалмов. Подобно Оригену и Афанасию, он проницает их духовный смысл, в трех книгах толкований Псалтири повествуется о пути человеческом «ко упокоению к субботе истинной, каковое предназначение и должно исполнять». Он собирал документы, касающиеся арианства, и намеревался писать его историю.

Иларий сочинял литургические гимны, дабы помочь верующим осваивать богословие, охранить их ортодоксию и сделать богослужение понятнее и ближе. Он несомненно был поражен богатством обрядовых песнопений на Востоке, сравнительно с которым христианский Запад выглядел убого и отстало. Его усилия не имели особенного успеха, он был прежде всего мыслителем, а не популяризатором (в этом деле куда более преуспел Амвросий Медиоланский). Епископ Пуатье скончался в 368 г.

Иларий был склонен к умозрительности, и одновременно он был способным деятелем и зачинателем, всегда готовым служить Богу и людям. Он не был честолюбив, но всегда оказывался на высоте самых трудных задач, всецело и безоглядно предаваясь евангельскому служению. Он просто и смиренно принял епископский сан и с послушанием носил его. В нем очевидны свойства прирожденного предстоятеля: решительность и выдержка, кротость и твердость. Он несколько напоминает св. Киприана.

Этот направитель дел людских сумел обратить невзгоды себе на пользу. Изгнание стало его учебой. Он умел наблюдать, извлекать уроки, исходить из реального положения дел. Непримиримый недруг арианства, он тем не менее выказывал сдержанность и такт в обращении с инакомыслящими, считался с их чувствами. Во всем сквозило обаяние его личности, он внушал безоговорочное доверие и уважение.

Авторитет его был огромным. Иероним пишет, что имя его известно повсюду, и восхищается его слогом, «обутым в галльские котурны: его непреложная вера, ревностная жизнь и могучее красноречие прославлены по всей Римской империи».

Иларий — образованный епископ. Древнееврейского он, правда, не знал, но греческий освоил во время изгнания. Он был весьма начитан в философии и сам мыслил оригинально и глубоко, хотя глубина у него не всегда сочетается с ясностью. Он особо стремится к добротному слогу, пишет взволнованно и лаконично, не чуждается красочности, но избегает патетики. Он заботится об архитектонике и завершенности своих произведений. Если ему случается увлечься и отступить от темы, он тут же приносит извинения.

Он мастер стиля и вместе с тем человек глубоко чувствующий, глубоко религиозный, духовность его раскрывается во всем напряжении, когда рассуждение завершается молитвой и являет нам облик служителя Божия. В теологические дискуссии он вступает крайне неохотно и лишь для того, чтобы протянуть через пропасть руку помощи. Знакомство с восточной мыслью позволило этому сыну Запада лучше понять, что Бог не объект, а субъект богословия. В осознании этого требования времени, прозвучавшего из Александрии и Каппадокии, — его немалая заслуга. Пожалуй, Августин несколько заслонил его, хотя явился вслед за ним и вдохновлялся его примером. Иларий заслуживает большей известности, ему необходимо воздать по заслугам.

В него нелегко вчитаться, но кто откроет его для себя, тот с Иларием уже не расстанется. Стиль и мысль — это человек, а человек перед нами неоценимый.

Господь вездесущ и сокрыт непроницаемой завесой тайны . М ы повсюду сталкиваемся с нею, но разум наш не в силах ее объять .

ИСПОВЕДАНИЕ ВЕРЫ

(из трактата «О Троице», 12, 52, 53, 57)

Сколько отпущено мне по милости Твоей жизни здешней, о снятый Отче, Господи всемогущий, столько не устану возглашать Тебя Богом и Отцом предвечным. Да не будет во мне смехотворного дерзновения судить о Твоем всемогуществе и о Твоих тайнах, да не поставлю свой слабый рассудок прежде истинного знания о Твоей безграничности и веры в предвечность Твою. Да не дерзнут уста мои утверждать существование Твое помимо Твоей Мудрости и Твоей Благости, помимо Слова Твоего, Бога единородного, Господа моего, Иисуса Христа.

Немощный и несовершенный язык человеческий да не помутит заложенное в природе моей знание о Тебе, ибо лучше тогда веровать в молчании, за недостатком словес. Если и мы влекомы внутренним побуждением к слову, мудрости и добродетели, то сколь же совершенней порождение совершенства Божия, Твое Слово, Твое Всеведение, Твоя Благость. И Он, Которому все это присуще, предвечно единосущен Тебе, рожденный от Тебя прежде всех век. Рождение же Его непостижно уму, лишь Ты, свершитель, ведаешь тайну сию; и вера наша в Твою безграничность пребывает нерушимой, доколе утверждаем, что Он родился прежде всех век.

Равно и в самой природе не ведаем причин, но зрим происшествия. И преступая за пределы своей природы, приобщаемся вере. Обращая слабые очи зрения своего к Твоим небесам, мыслю, что лишь Тебе подвластны они. Помышляя о круговращении звездном, о ежегодном возврате, о звездах весенних, о звезде северной и звезде утренней, о небесах, где расчислено всякое светило, открываю в мире небесном Тебя, Господи, непостижимого для рассудка моего.

Взираю ли на дивное волнение моря, и не только скрытая его природа, но и сама размеренность движения вод таинственна для меня. И все же сохраняю веру в благоустроение природы, пусть и не могу проницать за грань видимого. И за пределами моего рассудка открывается мне Твое присутствие.

Окидываю ли внутренним взором необъятные земли, приемлющие различнейшие семена в недра свои и скрытою силой дающие им рост, жизнь и умножение, а за умножением и утверждение на земле; и разум мой не в силах здесь ничего объяснить. Но в неведении своем я тем паче созерцаю Тебя, и отрешаясь от данной мне на потребу природы, постигаю Твое Присутствие.

Даже и сам я неведом для себя же; и чем менее ведаю о себе, тем более восхищаюсь Тобой. Я пользуюсь таинственным для меня устройством своего рассудка и духовной жизни; и всем этим я обязан Тебе, недоступному для понимания и по милости Своей наделяющего природу, нам на радость, глубоко сокрытым смыслом.

И вот я знаю о Тебе, не ведая о себе самом, и знание мое благоговейно; да не ослабит, во мне ничто веры в Твое всемогущество, державное и непостижное. И так же не дано мне постигнуть происхождение Твоего Единородного Сына; да не восхочу встать судьей над Создателем и Богом моим.