Протопресвитер Николай Афанасьев - Церковные соборы и их происхождение

С точки зрения исторической действительности, ранние соборы, указанные в «Praedestinatus» и «Libellus synodicus», являются несуществующими. Но не есть ли указание на эти соборы все же некоторое глухое воспоминание о том, что и до противомонтанистических соборов в церкви происходили соборы? Другими словами, историческая мнимость не исключает идейной истины о том, что начавшаяся с Иерусалимского собрания соборная деятельность в церкви не прерывается. Церковное сознание глухо и неясно помнит о ее ранних соборах, но когда оно пытается конкретизировать это воспоминание, получается историческая фальсификация. В церковной памяти отчетливо сохраняются соборы не в их первоначальной стадии развития, а во вторичной. В первой стадии развития собор является церковным собранием in statu deliberandi {107} 107 «В состоянии, требующем обсуждения» (лат.). вопросов кафолической природы. По своей форме собор ничем не выделяется от любого церковного собрания. Начиная с эпохи Игнатия Богоносца, собор возглавляется обязательно епископом, но это требование в одинаковой мере приложимо и к обычным церковным собраниям. Присутствие на этом собрании–соборе членов других церквей вовсе не обязательно для конструирования собора. Возможно, что фактически большинство таких соборов–собраний включало членов других церквей, но это было до некоторой степени случайностью. При решении трудных вероучительных или дисциплинарных вопросов церковная община могла воспользоваться присутствием в ней видных и авторитетных членов другой общины. Более слабая община могла обратиться к сильной общине за помощью в затруднительных случаях ее церковной жизни. К сильной общине, как мы видели по примеру Иерусалимского собора, снаряжалась депутация, которая и принимала участие в обсуждении и решении спорных вопросов. В свою очередь, сильная община, сообщая свое решение, могла послать в слабую общину и своих видных членов. Из этой практики возник обычай расширения собора через участие членов других общин, который в дальнейшем стал обязательной формой собора. Но для первой стадии развития этого обязательства еще не существовало. Мы имеем все основания, ввиду отсутствия противоположных сведений, утверждать, что как в апостольское время, так и во II веке, собрания–соборы происходили и без участия членов других общин.

Не выделяясь по своей форме от церковного собрания, собор мог удержаться в церковной памяти. Иерусалимский собор сохранился для нас ввиду его исключительного состава. Вообще же в церковном сознании сохраняется твердо память о том, что еретические учения осуждены Церковью, но как и где не вспоминается, так как молчаливо предполагается, что это могло иметь место только на церковном собрании. Не было никакой необходимости выделять то церковное собрание, которое решало вопросы кафолического значения, т. е. собор и другие собрания, которые рецептировали это решение. Оба эти момента — принятие решения и рецепция его — одинаково важны. Для рассматриваемой нами эпохи важен самый факт осуждения, а не его формальная сторона. К этому надо прибавить терминологическую невыработанность. Современникам церковных собраний–соборов трудно было их выделить, когда сами термины concilium и σύνοδος служили для обозначения вообще церковных собраний [108] Sohm R. Kirchenrecht. Bd. I. S. 281. . Только лишь тогда, когда по своей форме собор стал отличаться от церковных собраний, вырабатывается и соответствующая точная терминология. Поэтому попытка выяснить, какие именно собрания–соборы происходили в течение II века, должна исходить не из формальных признаков, которые вообще еще не существовали, а из внутренних признаков. Нужно попытаться выделить из ряда церковных собраний те, которые посвящены были церковным делам кафолического значения.

2. Со времени Игнатия Богоносца поставление епископов, как мы видели, делается кафолическим актом и обязательно требует церковной рецепции. Факт поставления епископов на церковном собрании никем не оспаривается и принадлежит к бесспорным фактам в истории таинства священства. Поэтому мы в полном праве рассматривать эти собрания как соборы и утверждать, что поставление епископов происходит на соборах. Начало этой традиции восходит или ко времени самого Игнатия Богоносца, или к ближайшему после него времени. К сожалению, до начала II века мы не имеем никакого описания собора — церковного собрания, на котором происходит поставление епископа. Все имеющиеся в нашем распоряжении памятники об этом умалчивают. Между тем крайне важно установить, обязательно ли было присутствие на этих соборах других епископов. Сам Игнатий Богоносец не упоминает, что епископ поставляется церковной общиной совместно с другими епископами. Конечно, аргумент ex silentio не всегда надежен, но тем не менее можно думать, что Игнатий Богоносец не преминул бы указать, если бы такой обычай господствовал в его времена, как на факт крайне благоприятный для авторитета епископа. Из «Дидахи» нельзя вывести никакого обязательства об участии других епископов в избирательном соборе епископа. Наоборот, известная фраза «χειροτονήσατε οΰν έαυτοΐς έπισκόπους καί διακόνους» («итак, рукополагайте себе епископов и диаконов» — 15. 1) предполагает, что в поставлении епископов не принимали участие другие епископы. Это следует из того, что «Дидахи» соединяет в одно поставление епископов и диаконов. Впрочем, в «Дидахи» речь идет не об «избирательном» соборе, а об обычном церковном собрании. Хотя «Дидахи» по времени позднее посланий Игнатия, но, будучи своего рода протестом, исходящим из профетических кругов, против учения Игнатия Богоносца, оно отражает не новый порядок, а пытается удержать прежний. Епископы «Дидахи» не соответствуют епископам посланий Игнатия. Знаменательно совпадение <���текста в> 15. 1 с гл. 1 ст. 1 Послания к филиппийцам: «Павел и Тимофей, рабы Иисуса Христа, всем святым во Иисусе Христе, находящимся в Филиппах, с епископами и диаконами…» Полное отсутствие упоминаний в «Дидахи» о пресвитерах может быть только объяснено тем, что епископы тождественны с пресвитерами–епископами апостольских времен. Автор «Дидахи» не желает признать выделения из этой коллегии епископа. Для него епископ не является признаком кафолической Церкви, а потому для их избрания нет необходимости в соборе. Их поставление, так же как и диаконов, происходит на обычном церковном собрании. Надо думать, что и Игнатий Богоносец, и автор «Дидахи» предполагают один и тот же порядок рукоположения епископов, именно тот, который сложился в апостольскую эпоху. Учение Игнатия Богоносца о епископе не вносило изменений в акт рукоположения, поэтому Игнатию Богоносцу не было необходимости делать об этом какие–либо указания. Апостольская традиция была в достаточной мере {109} 109 В рукописи «в достаточной форме». всем известна. Мы могли бы допустить участие в рукоположении епископа других епископов только лишь тогда, когда это участие было доказано для апостольской эпохи. Прямых указаний на это мы не находим в апостольских писаниях, но все, что мы знаем об этой эпохе, явно несовместимо с такого рода предположением. Пресвитеры–епископы апостольского времени составляли своего рода коллегию, в которой один из них был предстоятелем. Он поставлялся в таком же порядке, как и остальные пресвитеры–епископы. Климент Римский, свидетельствуя об апостольской традиции, говорит, что «апостолы наши знали чрез Господа нашего Иисуса Христа, что будет раздор о епископском достоинстве (περί του όνόματος τής έπισκοπής). По этой самой причине, получивши сокровенное предвидение, они поставили означенных лиц и потом присовокупили закон, чтобы, когда они почиют, другие испытанные мужи принимали на себя служение их». [110] Посл. Климента. 44. Это означает, что апостолы поставили лиц, исполняющих епископское служение, в каждой общине, ими основанной, с тем, чтобы оно непрерывно сохранялось в Церкви. Непрерывность обеспечивается тем, что после смерти поставленных апостолами лиц другие принимали их служение. Из этого ясно, что лица, имеющие епископское служение, представляют собой ту коллегию пресвитеров–епископов, которую мы находим в каждой церковной общине. Для поставления новых лиц с епископским служением нет необходимости привлекать к участию пресвитеров–епископов других общин, так как достаточно тех, которые имеются в самой общине. Указание на этот порядок мы имеем в древней Александрийской церкви. Сведения об этой практике подвергаются сомнению, но это делается не в интересах объективной истины, а по доктринальным соображениям. Насколько это мало обоснованно, видно из того, что даже современные католические богословы склонны признать историческую достоверность этих сведений, именно те из них, которые не отрицают изначального коллегиального епископства [111] См. Lebreton J., Zeiller J. Eglise primitive. Р. 377 et seq. . Согласно свидетельству Иеронима, в Александрии приблизительно до середины III века епископ поставлялся коллегией пресвитеров. [112] Alexandriae a Marco Evangelista usque ad Heraclam et Dionysium episcopos, presbyteri semper unum ex se electum in excelsiori gradu collocatum, episcopum nominabat: quomodo si exercitus imperatorem faciat, aut diaconi eligant de se, quem industrium noverint, et archidiaconum vocent (Epist. 146 ad Evangelum // PL 22. 1194). [«В Александрии со времени евангелиста Марка и до епископов Геракла и Дионисия священники всегда, избрав из своей среды одного и поставив его на возвышенное место, называли епископом: как в том случае, когда войско провозглашает императора или диаконы выбирают из своей среды и называют архидиаконом того, чье усердие им известно».] Это же самое подтверждает Север Антиохийский (VI в.) [113] Brooks E.W. The ordination of the early bishops of Alexandria. P. 612, 613. и мельхитский Александрийский патриарх Евтихий (Хв.) [114] Eutychii Alexandrini patriarchae annales // PG 111. 982. . Наконец, в нашем распоряжении имеется еще один текст, приведенный Butler'ом в его «Lausiac History of Palladius», в котором говорится, что к Александрийскому архиепископу пришли еретики и упрекали его, что он получил рукоположение от рук пресвитеров [115] Butler E.C. The Lausiac History of Palladius. P. 218. Ср.: Dictionnaire d'Archeologie Chretienne et de liturgie. Т. I. Col. 1205. . Однако не следует думать, что в Александрии до середины III века — дата, указанная бл. Иеронимом, — не было настоящего епископа или что все пресвитеры александрийские были облечены всей полнотой священнической власти, т. е. были епископами. В Александрии, как и в других церквах, выделение епископа из коллегии епископов–пресвитеров, вероятно, произошло до начала второй половины II века. Поэтому нет ничего удивительного, что во время Климента Александрийского или Оригена можно констатировать в Александрии все три степени церковной иерархии, в которой епископ существенно отличается от пресвитеров. Однако этот бесспорный факт не может служить аргументом (вопреки Ch. Gore) против допущения существования порядка поставления александрийского епископа, указанного бл. Иеронимом и другими писателями [116] Gore Ch. The Ministry in the early Church. P. 134 et seq. . Последний не утверждает, что до II века не было в Александрии епископа, а что епископ поставлялся пресвитерами. Со времени Игнатия Богоносца начался процесс выделения епископа из коллегии пресвитеров, но первоначально этот процесс не сопровождался изменением порядка рукоположения епископа. В дальнейшем почти повсеместно до конца II века, в силу дополнительных причин, о которых будет речь ниже, этот порядок подвергся изменению, как и иерархическое положение пресвитеров — они заняли второе место в церковной иерархии и, естественно, потеряли право участия в поставлении епископов. Вероятно, в силу местных условий (отсутствие в Египте других епископов, кроме александрийского), в Александрии древний порядок рукоположения сохранился дольше, чем в других церквах. Возможно, что до перехода к обычному порядку рукоположения в Александрии положение пресвитеров несколько разнилось от их положения в других церквах. Здесь можно только мельком заметить, что ни древний апостольский порядок рукоположения, ни практика Александрийской церкви не могут служить аргументом допустимости с догматической точки зрения рукоположения пресвитером епископа. Пресвитеры, как вторая степень церковной иерархии, никогда не имели права рукоположения епископа, так как нельзя считать пресвитеров–епископов тождественными с ними. Исторический процесс выделения епископа шел в том направлении, что все права, которыми обладали епископы–пресвитеры, поставленные апостолами, сконцентрировались на епископе, а остальные епископы–пресвитеры стали пресвитерами. Если принять эту точку зрения, то древний порядок рукоположения александрийских епископов не должен вызвать никаких догматических трудностей. Некоторые современные католические богословы готовы допустить, что даже в Риме существовал аналогичный порядок [117] Lebreton J., Zeiller J. Eglise primitive. T. I. P. 377: «Aussi bien la periode, de duree imprecise, ou a Rome aussi, la distinction entre l'eveque et le college presbyteral serait demeuree moins explicite qu'elle ne le fit plus tard». [«В Риме также некоторое время различие между епископом и коллегией пресвитеров могло оставаться не столь заметным, как впоследствии».] {118} 118 В примечании, относящемся к утраченному фрагменту рукописи, указана литература. Сохраняем ее, так как она имеет отношение к этому абзацу. Duchesne L. Origines du culte chrétien. Paris, 1903; Lightfoot J.B. The Christian Ministry (Appendix: The Epistles to the Philippians); Gore Ch. On the ordination of early bishops of Alexandria; Zanders L. Etudes sur Saint Jerome; Batiffol P. Etudes d'histoire et de théologie positive. .