Борис Михалев - Философ Горы

- Но в тисках природы нельзя творить!

- Вне природы никакая деятельность невозможна. Там нет движения, а соответственно, и творчества. Действие предполагает преодоление, достигнутая свобода - отсутствие препятствий для совершенства, то есть смысла действия.

- Барахтающийся в природе, вынужден под нее подстраиваться, идти на компромисс. Это и лишает его творческой способности.

- Не соглашусь. Хотя, приспособление к обусловленности и стремление выйти из нее, действительно, начинаются из одной точки, отталкиваются от одной опоры, но это два разнонаправленных действия. Второе - творчество.

7.

- Каждый, живя в мире, своим невольным согласием играть по правилам, навязанным природной необходимостью, платит дань кесарю вместо Бога. Наш религиозный долг - разорвать порочный круг кесарева рабства, победить мир, таким образом преобразив его.

- Посредством мира можно платить как дань кесарю, так Богу. Последнее - как раз основной смысл существования природной необходимости. Если бы в ее рамках не было такой возможности, она бы не существовала. Дань кесарю здесь - лишь неизбежный побочный эффект. Сколь бы не был человек грешен, если для него его наличное состояние не есть окончательное, вектор его жизни имеет вертикальную составляющую. Разница направлений - к Богу или к кесарю - лежит в области целеустановок, а не состояний. Грешник может двигаться к Богу, а более чистый - к кесарю, тогда со временем они поменяются местами. Движение к кесарю характеризуется стремлением найти гармонию в мире, пусть мимолетную, за отсутствием возможности иной.

- Правильно ли по твоему мое соотношение между преображением мира и победой над ним?

- Нет. Преображение предшествует победе. Первое есть средство достижения второго. Ставя целью преображенный мир, мы сохраняем корень надежд в ряду явлений, что не позволяет до конца устранить дисгармонию. Формы совершенствуются, чтобы стать способными без искажения отразить дух. Завершаясь, процесс развития форм обретает окончательный смысл, но и теряет смысл своего продолжения. К чему хранить отражение, если найден оригинал.

8.

- Творчески познавая бытие, мы поднимаемся вверх по его лестнице. Как же можно стремится к устранению того, что служит опорой нашего возвышения?

- Результат истинного познания в том, что динамическое бытие носит характер инструментальный и в самом себе цели своего движения не содержит. Поэтому возвышение в бытии и есть угашение колебаний его маятника, переход от раздробленности к целостности.

9.

- Познавая бытие, нельзя лишь констатировать факт, необходимо вмешиваться в мир, менять его, преображать. Таково творчество.

- Безусловно, не только отражение, но и обобщение составляет познание. Однако надежда на возможность преобразить мир - следствие примитивного о нем представления. Углубляясь, мы видим, что единственным объектом труда может быть наш внутренний облик. Продвижение здесь влечет и изменение мира, и мы понимаем, что меняется не он, а в сознании открываются более высокие тонкие его слои.

10.

- Творчество не есть лишь созерцание божественного. Его главная ценность - в активном мировом проявлении.

- Оно - еще не такое созерцание, но стремится к нему. Бессмысленно творчество, не нацеленное к совершенству, последнее же есть невоплощенное состояние духа. Поэтому истинный творец хочет выхода своей личности из ряда явлений.

11.

- Пока нетворческие, пассивные люди барахтаются в природе наравне с тварями, утратив предназначенный им царственный трон, оцепенелые, они вечно будут видеть Христа распятым. И лишь когда ценой колоссального напряжения покорит человек вершину мира, удостоится пришествия Его в силе и славе.

- Чтобы в полной мере получить доступ к спасительной энергии Христа, без сомнения требуется личное творческое усилие. Однако, глупо ждать Его явления на земле "в силе и славе". Он обретается таковым по мере вхождения каждого в Царство Божье. Поэтому человечество целиком аргументом этой великой функции быть не может. Второе пришествие Христа - непрерывный процесс, начавшийся вслед за Его уходом. Миссия Его в ряду явлений выполнена, и она исчерпывается распятостью - дать силу дойти видящему цель. Искушение получить все царства мира за поклонение дьяволу собственно и было предложением Ему стать в силе и славе в ряду явлений, отвергнув которое, продемонстрировал Он опасность иллюзии о возможности некого преображенного человеческого царства во времени и пространстве, но без греха. Грех есть то, что образует ряд явлений, а потому стремление царствовать есть соблазн. Освобождение от греха равнозначно выходу из ограниченной множественности в неограниченное единство.

12.

- В христианском мировоззрении центрально понятие греха, справедливым наказанием за который признаются все беды мира. В этом есть некая пассивность перед злом, его оправдание, согласие признать все таким, как есть. Чтобы серьезно противостоять злу, надо корень его поместить вне человека, определить как самостоятельный.

- Признать зло мира последствием греха не значит его оправдать. Если же я невинен в этом зле, и у него какой-то посторонний источник, где моя необходимость с ним бороться? Это тогда становится уделом скорей героев, чем всех и каждого. Будучи возмущен миром, не трогай мир, а совершенствуй себя. Если корень зла не в человеке, то ему негде быть, кроме как в явлении. Для зла же внутри питательная почва - нерадение о нем, обусловленное чрезмерным вниманием к злу внешнему, от человека по сути независящему. При переносе объекта борьбы изнутри вовне лишь срезаются верхушки.

13.

- Горестные последствия греха давлеют над человеком. И в порыве малодушия, сломленный часто желает он раствориться в Божестве, утопить грех в Его бездонном озере, пусть и ценой отказа от всего личного. Самое дорогое готов отбросить, лишь бы хоть как то промочить пересохшее горло.

- Если растворение в Божестве противопоставляется личному, это значит, что личное мыслится как нечто автономное и не вмещающее в себя полноты всего. Степень обособленности от Бога определяется грехом. Не может быть обособленного и не греховного состояния. Грех - тот единственный элемент вселенной, который обособляет. Именно он создает ограниченную, замкнутую личностную единицу. Специфичность тождественна неполноте, а неполнота тождественна дисгармонии.

- Такой позицией отрицается ценность индивидуального специфического творческого процесса.

- Нисколько. Разное дело - ценность инструмента и ценность цели. Мы расставляем правильные акценты, когда говорим об индивидуальном творчестве как средстве достижения сверхиндивидуальной гармонии. Стремление ценностно характеризуется целью, движение - остановкой. Процесс, поместивший цель в самого себя, похож на кошку, которая гоняется за своим хвостом. Если это - игра, то - дело забавное, но как серьезное намерение такая погоня есть мучительное заблуждение. Творчество оправдано лишь целью, вне его лежащей. Но создание чего-то нового не есть достойная цель. Все новое, не в историческом, естественно, смысле, - от лукавого. В Боге, а соответственно, и в личном духе - полнота всего. Наоборот, всякая индивидуальная специфическая конструкция по определению не содержит полноты всего, а значит - и совершенства. В попытках создать что-то не бывшее в Боге лишь усугубляется дисгармония. То, стремлением к чему движима любая деятельность, не обретается.