Александр Лопухин - Толковая Библия. Том 7

«Чем чаще я читаю книгу пророка Даниила, - говорит Ленорман, - тем яснее выступает предо мною верность картины древнего Вавилона. Такую картину мог написать только современник и очевидец».

«Книга Даниила, - замечает другой ученый - Menant, - с величайшей точностью воспроизводит халдейскую цивилизацию эпохи Навуходоносора. Апокрифист не мог так писать».

Оправдываемое содержанием книги свидетельство пророка Даниила о себе, как современнике Вавилонского плена, подтверждается, наконец, книгой пророка Иезекииля. Его обращение к тирскому царю: «ты премудрее Даниила» (28:3) - предполагает знакомство современников плена с содержанием первых пяти глав книги Даниила, повествующих о его выдающейся мудрости. Другое место книги пророка Иезекииля (14:14–20) имеет в виду рассказ второй главы книги Даниила о спасении им жизни халдейских мудрецов.

В то время как при свете указанных данных вопрос о подлинности книги пророка Даниила решается ортодоксальной библейской литературой в утвердительном смысле, представители отрицательного направления не придают им значения. Так, Кюнен старается ослабить силу свидетельства Иисуса Христа о Данииле указанием на то, что слова о «мерзости запустения, реченной пророком Даниилом» принадлежат не ему, а евангелисту, а Бертольд и де-Ветте выдвигают против самосвидетельства Даниила то соображение, что в книге его имени встречается так много чрезмерных похвал Даниилу, что сам пророк ни в каком случае не мог так писать о себе. Но что касается заявления Кюнена, то ничем нельзя доказать факт изменения евангелистом слов Господа о принадлежности Даниилу пророчества о семидесяти седьминах: по контексту они принадлежат Спасителю, а не евангелисту Матфею. Равным образом и встречающиеся в книге пророка Даниила случаи похвалы по его адресу нисколько не говорят против авторства пророка.

И действительно, в указаниях Даниила на свои достоинства ( 1:17 , 19–20 ; [ 14 ] 6:4 ) нет и тени самохвальства. Он считает их делом милости Божией, а не плодом личных усилий. Милость Божия сделала то, что пророк понравился начальнику евнухов ( 1:9 ); Бог, а не собственная мудрость открывает ему высшие тайны ( 2:18–23 , 28 , 30 [ 15 ]); Он даровал ему разумение «видений и снов» ( 1:17 ); дух Божий возвысил Даниила при Дарии Мидянине ( 6:3 ). Скромность и смирение пророка не ослабляется похвалами себе, так как наряду с ними он говорит о своих грехах, в которых каялся ( 9:20 [ 16 ]), о своих умственных и нравственных слабостях ( 10:8 ; 12:8 ). Еще менее свидетельствуют о самохвальстве Даниила те места его книги, в которых он приводит отзывы о себе посторонних лиц ( 5:11–12 ; [ 17 ] 9:23 ; 10:11 ).

Не довольствуясь попытками ослабить силу внешних и внутренних доказательств подлинности книги пророка Даниила, представители отрицательного направления приводят в подтверждение мысли о ее подложности целый ряд положительных данных. По мнению одних из них, книга пророка Даниила не составляет произведения одного писателя, а является сборником отдельных отрывков, составленных в разное время разными авторами и затем объединенных неизвестным редактором. Так, Михаэлис насчитывает 8 подобных отрывков и, следовательно, восемь первоначальных писателей, Бертольд - 9, а Эйхгорн - даже 10. Как на сборник отдельных рассказов о Данииле, смотрит на книгу его имени Ганеберг и в самое последнее время Делич (Библия и Вавилон. 4-ое изд., с. 51, 1907 г.). Другие ученые, - Закк, Гербст, Келер, - различают в книге Даниила две части, историческую и пророческую (1–6 гл. и 7–12), как два самостоятельных литературных произведения.

Основанием для отрицания единства книги пророка Даниила, а следовательно, и подлинности служат употребление в ней двух наречий - еврейского (1–2, 3 - 8–12 гл.) и арамейского (2:5–7:28 гл.), название пророка то в первом лице (7–12 гл.), то в третьем (1–6 гл.) и, наконец, некоторые якобы противоречия ( 1:21 ср. 10:1 ; 2:47 ср. 3:15 ; 2:48–49 ср. 5:11–14 ). Убедительные для критиков рационалистов и то далеко не для всех (исключение составляют Блеек - Вельгаузен, Берман), указанные соображения в действительности настолько слабы, что никоим образом не могут говорить против единства и подлинности книги пророка Даниила. По двойственности языка она подобна писаниям Ездры и Неемии.

У Ездры же на арамейском языке излагаются по преимуществу иноземные царские указы и письма в подтверждение их исторической достоверности (1 Езд 4:11–22; 5:6–17). По тем же соображениям и Даниил привел на арамейском наречии речь халдейских мудрецов и ответы на нее Навуходоносора ( 2:4–11 ), два его указа ( 3:96–100 ; 4 гл.), изданные, вероятно, на арамейском языке, и указ Дария Мидянина ( 6:25–27 ). Равным образом и остальное содержание арамейского отдела требовало изложения только на данном наречии. Все описанные в нем события возвещают о бесконечном всемогуществе верховного Царя Господа, держащего в своей власти все царства земли; они - наглядное самооткровение, самосвидетельство истинного Бога среди язычников вавилонской империи. И если последние должны были усвоить данную истину, то единственным средством к этому являлось изложение раскрывающих ее событий на родном, понятном им языке. Нужное для вавилонян пророк излагает на арамейском наречии. Сообразно с этим без ошибки можно сказать, что остальная часть его книги написана на еврейском языке потому, что назначалась для еврейского народа, представляла и имела значение исключительно для него. И таково, действительно, описание жизни пророка Даниила, его воспитания и возвышения при царском дворе (1 гл.). Таковы же видения об языческих царствах в их отношениях к еврейскому народу (8, 10–11 гл.), пророчество о седьминах (9 гл.) и будущем воскресении.

Двойственность языка книги пророка Даниила не говорит, таким образом, против ее единства. Но этого мало. Единство не нарушается двойственностью. Арамейский и еврейский отделы находятся в самой тесной связи, и один без другого непонятны. Так, арамейский отдел исторической части (2:4–6 гл.) нельзя отделить от еврейского (1:1–2:3), потому что начало повествования о Данииле и сне Навуходоносора находится в еврейском отделе, а прямое продолжение - в арамейском. Именно, в 2:4 говорится: «и сказали халдеи царю по-арамейски» . Кто такие халдеи, по какому поводу, когда и какому царю они сказали, ответ на эти вопросы дает только еврейский отрывок 2:1–3. В арамейской части употребляются без пояснения оба имени пророка: Даниил и Валтасар ( 2:26 ; [ 18 ] 4:5–6 , 15–16 ; 5:12 ), так как объяснение дано автором в еврейской части ( 1:7 ). Арамейский рассказ об осквернении Валтасаром сосудов иерусалимского храма (5:2 [ 19 ] и д.), имеет в виду еврейское повествование 1:2 . Равным образом и еврейский отдел предполагает своими выражениями арамейский. Так, выражение 8:1: «явилось мне, Даниилу, видение после того, которое явилось мне прежде», отсылает читателя к видению седьмой арамейской главы. Точно также и другие слова той же восьмой главы: «я начал заниматься царскими делами» (27 ст.), находят свое объяснение в предшествующем арамейском отделе (2:48–49; [ 20 ] 5:29 ; 6:28 ). Различные по языку, еврейский и арамейский отделы книги пророка Даниила сходны также по символическим образам (7 гл. ср. 8, 10 и 11 гл.), выражениям ( 7:25 = 8:25 ; 7:25 = 12:7 ; 2:34 , 45 = 8:25 ; 4:27 = 8:24 ; 12:7 ) и раскрываемым в них мыслям. Они проникнуты идеею о зависимости языческих царств и владык от всемогущего Бога Израилева, держащего в Своей власти все царства земные, о скоротечности этих последних и вечности Царства Господня, торжествующего над язычеством.