Александр Лопухин - Жизнь и труды святого Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского

СВЯТОЙ ИОАНН, получивший за свое духовное красноречие имя Златоустого, принадлежит к сонму тех великих церковных светил, которые украшали собою духовное небо Святой вселенской Церкви в четвертом веке от Рождества Христова. Это был век замечательный во всех отношениях. Св. Церковь, пережив страшные времена гонений, когда все силы зла вооружались против нее, чтобы сокрушить ее и стереть с лица земли, наконец восторжествовала над ними, и на престоле римских императоров воссели ее сыны, которые воздали должную дань чести своей св. Матери. Но с достижением внешнего господства в мире еще не закончилась внутренняя борьба с отживавшими силами язычества. Напротив, чувствуя приближение своей полной гибели, язычество напрягало все свои силы, чтобы если не открыто, то тайно подрывать христианство, и так как массы народа еще коснели в языческом заблуждении, то усилия язычества не оставались бесплодными. В народах происходило необычайное движение умов, так как они не могли уже не понимать светозарной истины христианства, но в то же время еще опутаны были сетями языческих обычаев и нравов, проникавших ядом суеверия, заблуждения и растления всю их жизнь. Пользуясь этим не определившимся состоянием, многие лжеучителя находили для себя восприимчивую почву среди народа и успешно сеяли семена ересей и заблуждений, которые по временам гордо поднимали голову, угрожая самому существованию Христовой истины. Так, одна из опаснейших ересей, а именно арианская, одно время едва не заполонила весь Восток и получила господство даже в самой столице его — Царьграде, так что православные имели себе убежище только в одной домовой церкви, а все другие храмы осквернялись богохульственными гимнами Ария. Но не ложно обетование божественного Основателя и Главы Церкви, что «и врата ада не одолеют ея». Когда буря еретического заблуждения достигла наивысшей силы и угрожала поглотить корабль Церкви, во главе ее явился целый ряд великих кормчих, которые, обладая необычайными дарованиями, мужественно провели вверенный им корабль среди всех подводных камней и яростных треволнений и навсегда укрепили его в тихой пристани на несокрушимом якоре истины православия. Среди таких кормчих особенно прославились четыре великих мужа, имена которых, как светила, блистают на страницах летописей святой Церкви. Это были святые Афанасий Великий, Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст, самые названия которых навсегда сделались символом духовного величия. Каждый из них по силе своего высокого дарования послужил святой Церкви, и все они доселе чтутся как святые вселенские учителя, озарившие вселенную светом своего православного учения. Но и среди них особенно дивен был по богатству и разнообразию своих духовных дарований святой Иоанн, учение которого просвещало вселенную, вдохновенное слово жгло сердца людей, а жизнь, исполненная трудов и испытаний, сделалась неистощимым источником назидания и укрепления для всех воинов Христовых, подвизающихся на поле духовной брани против мрачных сил злобы, тьмы и заблуждения.

В точности неизвестно, в каком собственно году родился великий святитель: писатели расходятся в своих мнениях касательно этого на десять лет. По более вероятному предположению, Иоанн родился около 347 года по Р. Христову, в Антиохии. Его родители были люди знатные и богатые. Отец его, Секунд, занимал высокую должность воеводы в императорском войске, а мать, Анфуса, была весьма образованной для своего времени женщиной и вместе с тем примерной супругой и матерью семейства. Оба они были христиане, и притом не по имени только, как это нередко случалось в то переходное время, а истинные и действительные христиане, преданные Св. Церкви: известно, что сестра Секунда, тетка Иоанна, состояла даже диакониссой в антиохийской церкви. В таком именно благочестивом доме и родился Иоанн. Секунд и Анфуса были еще люди молодые и у них было только еще двое малюток — девочка двух лет и новорожденный мальчик Иоанн, радость и утешение своих родителей. Но не успело это благочестивое семейство насладиться своим счастьем, как его постигло великое горе: во цвете лет и служебных надежд скончался глава его — Секунд, оставив по себе молодую вдову Анфусу с двумя малютками. Горе молодой матери, которой было всего двадцать лет от роду, было безгранично. Правда, она не нуждалась в средствах жизни, так как имела значительное состояние; но ее нравственные муки были тяжелее материальной нужды. Молодая и неопытная, она неизбежно должна была сделаться предметом разных искательств со стороны многих ложных друзей, которые не прочь были воспользоваться ее богатством, и всякая другая женщина в ее положении легко могла бы сделаться жертвою если не увлечений, то обмана и обольщения. Но Анфуса представляла собою одну из тех великих женщин, которые, вполне сознавая свое истинное назначение и достоинство, стояли выше всех увлечений и житейской суеты. Как христианка она взглянула на свое несчастье, как на испытание свыше, и, отбросив всякую мысль о вторичном замужестве, порешила забыть о себе и всецело посвятить себя материнской заботе об осиротевших малютках. И она исполнила это решение с такою непоколебимостью, что вызвала невольное удивление у язычников. Знаменитый языческий ритор Ливаний, узнав впоследствии об ее материнском самоотвержении, невольно и с удивлением воскликнул: «Ах, какие у христиан есть женщины!». Решимость ее не ослабела и от нового горя, поразившего ее материнское сердце. Ее маленькая дочь скоро скончалась, и Анфуса осталась одна со своим сыном, который и сделался предметом всей ее любви и материнских забот и вместе надежд.

Принадлежа к высшему обществу и сама будучи женщиной образованной, Анфуса не преминула дать своему сыну наилучшее по тогдашнему времени воспитание. Удалившись от всех развлечений мира и всецело сосредоточившись на своем маленьком семействе, она сама могла преподать своему сыну первые начатки образования, и это было величайшим благом для Иоанна. Из уст любящей матери он получил первые уроки чтения и письма, и первыми словами, которые он научился складывать и читать, несомненно, были слова Св. Писания, которое было любимым чтением Анфусы, находившей в нем утешение в своем преждевременном вдовстве. Эти первые уроки на всю жизнь запечатлелись в душе Иоанна, и если он впоследствии сам постоянно, так сказать, дышал и питался словом Божиим и истолкование его сделал главною задачей всей своей жизни, то эту любовь к нему он, несомненно, воспринял под влиянием своей благочестивой матери.