Александр Лопухин - Жизнь и труды святого Иоанна Златоуста, архиепископа Константинопольского

Так прошло детство и наступило отрочество мальчика. Его положение требовало дальнейшего образования; Анфуса приложила все старание об этом и, не жалея никаких средств, предоставляла все удобства для образования и самообразования своего сына. Неизвестно, как и где, собственно, получал свое дальнейшее образование Иоанн, дома ли при помощи наемных учителей или в какой-нибудь христианской школе. Антиохия славилась своими школами и была своего рода сирийскими Афинами. Там было много языческих школ всякого рода, которые славились своими учителями, блиставшими напыщенным красноречием и туманной философией, а рядом с ними были школы христианские, где главным образом преподавалось и истолковывалось слово Божие, хотя не пренебрегалось и общее знание, насколько оно могло быть почерпаемо у лучших представителей классического мира. Так или иначе, Иоанн получал книжное образование, но оно составляло только часть его воспитания, которое Промысел Божий, предуготовляя своего избранника к его будущему великому назначению, вел и иным способом, давая ему наглядно постигнуть всю тщету отживающего язычества и величие и святость христианства.

В это именно время, когда Иоанну было 14–15 лет и когда, следовательно, его душа только что раскрывалась к сознательному восприятию окружавших его событий и явлений, язычество делало последнюю отчаянную попытку побороть христианство. Представителем его выступил император Юлиан Отступник. Овладев императорским престолом, он сбросил с себя маску лицемерного благочестия и выступил открытым врагом христианства, ненависть к которому уже давно таилась в его душе. Повсюду он начал поднимать разлагавшееся язычество и вместе с тем унижать и подавлять христианство. Так как Антиохия была одним из главных оплотов христианства, которое именно там впервые и выступило под своим собственным именем [1] Деян. Апост. XI, 26. и имело славных учителей и доблестных исповедников, то Юлиан не преминул обратить свое внимание на этот очаг ненавистной ему религии и принял все меры к тому, чтобы подавить и истребить ее. При этом, однако, он был слишком дальновиден, чтобы действовать наподобие прежних императоров-гонителей. Он знал из истории, что грубое гонительство не может достигнуть истребления той религии, для которой кровь ее мучеников и исповедников всегда была плодотворным семенем, и поэтому он прибег к другим мерам и стал действовать, с одной стороны, положительно, поднимая унылый дух язычников, а с другой — отрицательно, подвергая христианство всевозможным стеснениям, издевательствам и сатирам, в способности к которым нельзя было отказать этому царственному вероотступнику. Направляясь в Антиохию, Юлиан не преминул посетить ее предместье Дафну, где находился славившийся в свое время храм Аполлона. Некогда храм этот с окружавшей его священной рощей был местом постоянных языческих торжеств и молений, но теперь Юлиан поражен был его пустотой. Даже жертву не из чего было принести, и встретивший его жрец должен был заколоть по случаю этого неожиданного торжества своего собственного гуся. Эта картина глубоко поразила Юлиана, и тем более, что тут же поблизости находившийся христианский храм, в котором находились почитавшиеся христианами мощи св. Вавилы, оглашался священными песнопениями и наполнен был молящимися. Юлиан не стерпел и тогда же велел закрыть христианский храм и мощи из него удалить. Это несправедливое распоряжение однако не подавило духа христиан. Они совершили торжественное перенесение мощей, и когда совершалась эта величественная процессия, оглашавшая окрестности и улицы Антиохии пением стихов псалма: «Да посрамятся кланяющиеся истуканам, хвалящиеся о идолах своих», — то Юлиан ясно мог видеть многочисленность христиан и их восторженную преданность своей вере. Тогда, изменяя своему философскому спокойствию и лицемерной веротерпимости, он велел арестовать многих христиан, бросить их в тюрьму, а некоторых даже приказал подвергнуть пыткам.

Между тем гнев небесный разразился над капищем идольским. Храм Аполлона, о котором так заботился Юлиан, был поражен ударом молнии и сгорел дотла.

Ярость Юлиана была безгранична, и он, заподозрив христиан в поджоге, велел закрыть главный христианский храм в Антиохии, причем престарелый пресвитер его св. Феодорит, отказавшийся выдать языческим властям священнейшие принадлежности храма, был предан мученической смерти. Одна знатная вдова, Публия, подвергалась побоям за то только, что, когда Юлиан проходил мимо ворот ее дома, из него послышалось пение псалма: «Да воскреснет Бог и расточатся врази Его!».

Двое из молодых военачальников императорской гвардии, Иувентин и Максимин, однажды в товарищеской компании выразили жалобу на эти несправедливости правительства по отношению к христианам и по доносу немедленно были арестованы, заключены в тюрьму, и когда они отказались склониться к язычеству, то Юлиан приказал их казнить, и ночью они были обезглавлены, а тела их с должными почестями погребены были христианами.

Давая волю своей ярости, Юлиан, однако, в то же время понимал, что христианства нельзя подавить подобными жестокостями, которые только поднимали мужество и дух в христианах. Поэтому он действовал и иными способами, а именно литературным путем. Он сам писал сатиры на христианство, издавал сочинения в опровержение чудес и божества Иисуса Христа, старался выставить христиан темными и невежественными фанатиками и суеверами, а сам в то же время всячески стеснял для них способы образования, запрещая им преподавать в школах и закрывая самые школы, облагал христиан большими налогами, конфисковывал церковные имущества и изгонял епископов и священников, в войсках обходил христиан наградами, в провинциях ставил губернаторами лиц, известных своею ненавистью к христианству, и сквозь пальцы смотрел на усердие их в искоренении ненавистной ему веры всякими, часто кровавыми, средствами. Когда один из префектов обратил его внимание на совершающиеся в провинциях жестокости над христианами, то он в негодовании воскликнул: «Что за беда, если десять галилеян падут от руки одного язычника!». Наконец, в вящее издевательство над христианством, он порешил восстановить в Иерусалиме храм иудейский, чтобы тем опровергнуть предсказание Христа о его полном разрушении.

Все эти события происходили на глазах отрока Иоанна. Хотя он уже в отрочестве отличался необычайною для его лет сосредоточенностью, избегал сотоварищества и любил предаваться в тиши своего дома уединенным размышлениям, черпая из чтения св. Писания и своего глубокого духовного существа материал для своего образования, однако он не мог оставаться вполне равнодушным к тому, что происходило вне его дома, и так как его благочестивая мать, несомненно, переживала много тревожных дней во времена этих гонений на христианство, то и он должен был разделять ее тревоги и опасения. Можно даже думать, что он принимал живое участие в делах христиан.