Алексей Лосев - Античный космос и современная наука

3. Наторп подчеркивает (и тут он, конечно, вполне прав), что все это нисколько не мешает идее оставаться «гипотезисом» и «законом». «Гипотезис» остается здесь в качестве ограниче¬ния, которое претерпевает «бесконечная полнота света», чтобы быть видимой. Идея указывает на «первоначальный источник света», являющийся основанием данной вещи. «Die Einzelidee ist also gleichsam nur ein einzelner Durchblick durch den ganzen Bereich der Erscheinung in den reinen Seinsgrund alles Erschei–nenden, daher von unangreifbarer, obgleich nur bedingter, «hypo–thetischer» Wahrheit» //Отдельная идея — это есть в равной степени только отдельно брошенный взгляд на целую область явлений всего являющегося на фоне чистого бытия, поэтому ей (идее) свойственна непостижимая, хотя и огра¬ниченная, «гипотетическая» истинность (нем.).// (469); и, таким образом, мы можем сказать, что теперешнее наторповское толкование платоническо¬го гипотезиса вполне совпадает с диалектически обработанными аристотелизмами в области учения о потенции и энергии. Разу¬меется, по Наторпу, не может идти и речи о «законе» как «об абстракции общего» и «als Gegensatz der Individuiiät» //противоположности индивидуальности (нем.).// ; он всегда максимально конкретен, наличен, имманентен явлению, воистину неизменен и деятелен в непрерывности целого (470). Так понимаемая идея всегда есть смысловое творчество. Она не есть вещь или предмет. «Nein, sondern schlechthin aktiv, dyna–misch, funktional, Fuktion auch der Gegenstandssetzung, auf der álle irgendwelche Gegenstandsdarstellung erst beruht; somit selbst ganz und gar nicht als ein zweiter Gegenstand erkennbar, sondern rein nur erkennend, zum Gegenstand setzend; verständi–gend, nicht selber verstehbar; logisierend, nicht selbst zu logisieren; darum auch gar keines auínehmenden Organs íähig noch bedurftig, schlechthin selbsthaft, spontan, aus der Urkraft des «Logos selbst», der «Denkung selbst» die mit der «Psyche selbst» ganz eins und wie sie nur lebendig tätig, dynamisch ist, schauend und in der Hinschau gestaltend, nicht geschaut und selbst gestaltet; Einheit (kantisch gesprochen) der «Handlung», der «Funktion», durch die erst die Einheit des Objekts sich ganz als konkrete vollzieht und so, im Akt ihres Vollzugs, lebendig wird» //Нет, скорее просто активная, динамическая, функциональная, определяющая также и предметные соотношения функция, на которой как на первом основании покоятся какие бы то ни было представления предмета; таким образом, сама она ни в коей степени не познаваема в качестве предмета второго порядка, а есть только лишь познающая, устанавливающая [что–то] в качестве предмета; понимающая, но сама не понимаемая; логицизирующая, но сама логически не определяемая; и потому не обладающая никаким воспринимающим органом, да и не нуж¬дающаяся в нем, а просто самостная, спонтанная в силу перво–мощи «самого логоса», «самого мышления», представляющая собой полное единство с «самой душой» и как она — только живая, действенная, дина¬мическая, воззревающая и устанавливающая в воззрении, сама же несо–зерцаемая и непредставимая; единство (в Кантовом смысле) «дейст¬вия», «функция», посредством которой впервые полностью осуществля¬ется единство объекта как конкретного и таким образом, в акте его совер¬шения, единство это становится живым (нем.).// (471)* Высшую ступень познания (Conv. 21 Id θεάσϋαι μόνον και συνεΐναι, «Schauen allein und Einssein») надо понимать так, чтобы не оставалось уже «in keinem Sinne mehr Geschautes, Gegenuberstehendes, sondern so dass alles Gegeniiber, alle Zweiheit, von Geschautem und Geschauendem, Liebendem und Geliebtem, Lebengebendem und Leben Empfangendem iiberwun–den ist» //только смотреть и быть вместе (греч. и нем.)… ни в каком смысле созерцаемого, стоящего напротив, но чтобы была преодолена вся противо¬положность, вся двойственность созерцающего и созерцаемого, любящего и любимого, дарящего жизнь и жизнь воспринимающего (нем.).// Идея есть не только «Durchschau zur Totalität, Hineinschau alles teilhaft Einzelnen oder Besonderen in sie, son¬dern An–und Einschau von der Totalität at/s» //воззрение на тотальность, узрение в ней всего частично–единич¬ного, или особенного, но скорее узрение и созерцание со стороны тоталь¬ности (нем.).// (472).Этот «Ur–Gesetz» //перво–закон (нем.).// есть одновременно и покой и движение, и центр и периферия–Он — «Zum–Sein–Werden» (γένεσις εις ουσίαν //становление к бытию (нем. и греч.).//, Phileb. 26d) и «покоящееся бытие становления» (Politic. 283 de, Soph. 256b, 257a, 259a). Идея — «Ausdruck… der Urkonkreten, Lebendigen», — «vollige, alle Geschiedenheit hinter sich lassende Wechseldurchdringung, Wechseldurchdrungenheit» //выражение перво–конкретного, живого — полные, оставляющие за собой всякую разделенность, взаимопроникновение и взаимопроник–нутость (нем.).// (473).

4 В связи с этим Наторпу приходится заново решать и проб–лему доксинеского знания. Если в «Меноне» оно обладает чисто рецептивной и пассивно–материальной природой (474—475), в «Федоне» же «Doxa und Logos scheinen vóllig eins zu sein, die ummittelbare Vorstufe der Erkentniss, ihr Kern, ihr Fundament, wenn nicht geradezu sie selbst»//мнение и логос предстают в совершенном единстве, т. е. непо¬средственной и предварительной ступенью познания, его ядром, его осно¬ванием, если не прямо самим познанием (нем.).// (477, 475—479), так что в «Теэтете» доксическое знание почти тождественно с «логиче¬ским» и «дианоэтическим» (482, 479—484), хотя ни здесь (483), ни в «Федре» (484—489) дуализм знания не преодолен, и самое преодоление только намечено, то в «Пире» мы находим впервые подлинную оценку доксической стихии, и в учении о восхождении уже нет и следа какого бы то ни было дуализма. Тут уже не чистая мысль, обусловливающая знание, и не чистая чувственность, обусловливаемая и оформляемая, но нечто третье — «bedingt zugleich und bedingend, bedingt um zu bedingen. bedingt zu bedingen; daher weder schlechthin ruhend, mit Ausschluss aller Bewegung, noch schlechthin bewegt, mit Ausschluss der Ruhe, sondern ruhend in Bewegung, bewegt in dem dennoch, in der Festigkeit seiner Richtung, ruhenden Blick des Geistes». «Wirklich schlummerte eben darin der echte Akt, das lebendigste Leben der aus der Tiefe ihrer Selbstheit schopfenden Psyche» //одновременно ограниченное и ограничивающее, ограниченное чтобы ограничивать, ограниченное ограничиванием; а потому ни просто покоящееся, при исключении всякого движения, ни просто движущееся, с исключением всякого покоя, но покоящееся в движении и движущееся в покойности (по незыблемости его направления) взгляда Духа. Поистине дремлющая и в этом именно черпающая из глубин своей самости подлин¬ную деятельность, жизненнейшую жизнь душа (нем.).// (490—491). Наторп не употребляет термина «символ», но излага¬емое им учение Платона об идеях есть, конечно, как это легко со¬образить (вспомнивши наши прим. 75 и 11), учение Прокла о символе. Учение об Эросе, привлекаемое Наторпом тут же (491 — 492), еще ярче подчеркивает «среднее» место «идеи» между «ло–гическим» и «алогическим».

5. Стараясь понять Платона до конца, Наторп волей–неволей, чисто бессознательно, пришел к неоплатонизму, включая даже теорию «эманаций». Не есть ли эти слова подлинное учение об эманациях: «Es ist zugleich Anschauung, die aber in der gleichen Lebendigkeit in sich selbst zuruckgewandter, sich selbst immer neu erzeugender Energie, nicht passiver Entgegennahme gedacht sein muss. Hier ist der strengste Sinn des reinen Aktes erreicht, hinaus aber alle blosse Abstraktion, in unerschopflich schopfer–ischer, quelhaft ursprunglicher Lebens–und Gestaltungsfulle»//это также созерцание, которое, однако, следует мыслить как энергию, постоянно и с равной живостью обращающуюся вновь к самой себе и вновь и вновь себя возобновляющую, а не как пассивное противо¬поставление. Здесь бывает достигнута (однако всякая голая абстракция здесь ни при чем) в строжайшем смысле чистая деятельность— в неис¬черпаемо–творческой изначально–первоисточной полноте жизни и формо¬образования (нем.).//(492)? Подлинным неоплатонизмом веет также от диалектиче¬ской дедукции фигуры, которую Наторп предпринимает далее, утверждая, что творческая сила идеи объединяет разъединенные точки доксы в одну сплошную линию, в одно «умное место», где все они даны сразу, мгновенно (ср. учение Plat. Parm. 156d, 164d о «миге» и 152bc, 156d, 157а о «метаксю») и где «непрерыв¬ность» творческого «Ur–sprung»//про–исхождения (нем.).// такова, что в каждой точке уже содержится энергия кривизны и точка, стало быть, имеет определенное направление (494). Это, по–моему, чистейшая неоплатоническая диалектика символа — в данном случае гео–метрического. В «идеях» мы находим, таким образом, все новые и новые «unerschopflich neue Gebilde im unendlich sich selbst potenzierenden Raume des Gedankens, in iiberschwänglicher Freiheit der Gestaltung» //неисчерпаемо новые образы в бесконечно самопотенцирующемся пространстве мысли, в преизбыточествующей свободе формообразова¬ния (нем.).// (495—496). Метаксюйность докси–ческой сферы подтверждается, далее, на «Государстве», «Софис¬те», «Пармениде» и «Филебе» (где эта проблема решена диалек–тически, 495—498).