Айзек Азимов - Земля Ханаанская. Родина иудаизма и христианства

В греческих традициях считать идеальных ца­рей богоподобными, являющимися сыновьями того или иного бога, дарованными богом женщи­не, которая иногда не имела никаких связей со смертным мужчиной и которую можно, таким об­разом, считать девственницей. Людям, пропитан­ным представлениями, почерпнутыми из гречес­кой литературы (даже исповедующим еврейскую религию), видимо, показалось уместным перевести на греческий язык древнееврейское слово «ал­мах» как «парфенос» («девственница»), чтобы фраза обрела мессианский смысл.

Эта греческая строфа позволяла считать Мес­сию сыном Бога. Именно библейская версия Септуагинты повлияла на ранних христиан, и в вер­сии Библии короля Джеймса, например, в этом отрывке говорится: «Се, дева примет во чреве, и родит сына, и нарекут его Иммануил» [16] Когда в XIX и XX вв. в новых переводах пытались за­менить «дева» более точным «юная женщина», многие хрис­тиане, душою преданные этому неправильному переводу, были шокированы. .

С учетом всего изложенного выше легче утвер­ждать, что с точки зрения влияния на будущую историю важнейшим событием всего трехсотлет­него существования династии Птолемеев в Егип­те явилось издание в Александрии Септуагинты.

Птолемей II, добрый покровитель Септуагин­ты, скончался в 246 г. до н. э., на смену ему при­шел его сын Птолемей III. Правивший в то вре­мя монарх империи Селевкидов женился на сестре нового египетского царя, что было услови­ем последнего мирного договора между двумя этими державами. Однако, как только Птоле­мей II умер, его дочь была изгнана и позднее уби­та вместе с сыном царицей-соперницей.

Это стало причиной третьей сирийской войны, в которой разъяренный Птолемей III, жаждавший отомстить за смерть своей сестры, одержал пол­ную победу и дошел до самого Междуречья. То был пик могущества Птолемеева царства.

Это было и пиком счастливой и мирной жиз­ни евреев под властью просвещенной династии Птолемеев. Птолемей III, как его отец и дед, очень хорошо понимал, что правит людьми с аб­солютно различными религиозными воззрениями. Как и его предки, он старался быть царем для всех. Поэтому в 241 г. до н. э. на обратном пути из Вавилона он сделал остановку в Иерусалиме и возложил дары на алтарь Иерусалимского хра­ма, тщательно следуя ритуалу, предписанному священниками.

В то время как Грецию и весь Восток потря­сали ураганные нашествия Александра Великого и его преемников, греческие города на западе, на­пример Сиракузы, оставались не затронутыми этой стихией. И когда пали финикийские города, и когда был опустошен Тир, тирская колония Карфаген продолжала отлично существовать и стала сильнее и богаче, чем когда бы то ни было.

Великая победа Тимолеона на реке Кримис зас­тавила, конечно, Карфаген уйти в оборону на Си­цилии, но он мог позволить себе дождаться удобно­го момента. Историческое прошлое давало ему твердую уверенность, что между греками опять возникнут распри и та или другая сторона обратит­ся к нему за помощью. И какая бы сторона ни об­ратилась, он поможет, поскольку, поддерживая войну греков против греков, он тем самым прокла­дывает себе путь к окончательной победе.

Получилось так, как и ожидал Карфаген. Пос­ле смерти Тимолеона Сиракузы и ряд других го­родов оказались под властью олигархов, и против них, что неизбежно у греков, поднялись народ­ные вожди, использовавшие недовольство толпы, чтобы самим прийти к власти.

В Сиракузах жил некий Агафокл, сын гонча­ра. Он женился на состоятельной вдове, снабжав­шей его деньгами, и был от природы смелым и обаятельным. Он затеял агитацию и интриги, на­правленные на свержение олигархов. Его дваж­ды высылали, но он собирал армию за пределами Сиракуз, не стесняясь пользоваться средствами, которыми его снабжали карфагеняне, и в 317 г. до н. э. наконец захватил этот город.

Оказавшись у власти, он организовывал мас­совые убийства в стане противников до тех пор, пока его правление уже никто не оспаривал. За­тем он начал расширять зону своего влияния, как столетие назад это сделал Дионисий. Наконец настал момент, которого ждал Карфаген. Остат­ки клики, сброшенной Агафоклом, будучи не в силах противостоять ему, попросили помощи у Карфагена.

Карфаген с радостью согласился. В 311 г. до н. э. он направил на Сицилию большое войско под командованием военачальника по имени Гамилькар. В центральной части южного побережья греческая армия была сметена. Карфагеняне по­спешили на восток и, как часто случалось преж­де, осадили Сиракузы.

Предыдущие осады, которые вел Карфаген, были неудачными, но на этот раз победа казалась бесспорной. Боевой дух греков сник. Агафокл пе­рестарался, уничтожая жестоко своих противни­ков, и теперь нигде не мог рассчитывать на друзей. Если захватить Сиракузы, то весьма вероятно, что трехсотлетняя борьба между греками и карфагеня­нами наконец закончится и Карфаген на какое-то время обеспечит себе власть над всей Сицилией.

Чистейшее безрассудство привело Агафокла к плану, на первый взгляд казавшемуся самоубийственным. Но поскольку бездействие тоже были самоубийством и Агафокл при любых обстоятель­ствах всегда предпочитал действие, он с нечело­веческой энергией двинулся вперед. Агафокл на­меревался собрать любые силы, какие сможет, и прорваться силой либо уйти тайком из осажден­ного города, оставив за его стенами минимальный отряд верных ему людей, поклявшихся продер­жаться как можно дольше. Затем со своими вои­нами и своими кораблями он совершит набег на африканский берег и, угрожая Карфагену, заста­вит его отозвать войска с Сицилии. Казалось, шансов у этой авантюры никаких, но Агафокл родился авантюристом. Карфагенский флот бло­кировал порт так, что и крыса не проскользнула бы, но Агафокл рассчитывал на самонадеянность карфагенян. Он держал свои корабли наготове и ждал.

Агафокл знал, что к Сиракузам приближают­ся несколько торговых судов и попытаются про­рвать блокаду. Когда они подошли, карфагенские корабли беззаботно направились к ним, намере­ваясь перехватить груз, но при этом оставили большую брешь в кордоне вокруг города. Кораб­ли Агафокла вышли на самой высокой скорости. К тому времени, когда карфагеняне бросились за ними, догонять их было уже поздно. Более того, тем торговым судам удалось зайти в порт и дос­тавить продовольствие. Карфагеняне, погнавшись за двумя зайцами, упустили обоих.

Агафокл, сбежав от вражеских кораблей, сумел спокойно пересечь Средиземное море и в 310 г. до н. э. пристал к африканскому берегу. Так как вой­ско у него было весьма немногочисленное для того, чтобы часть послать в глубь суши, а часть оставить для охраны флота, он пошел на еще один безрассудный шаг: сжег свои корабли и заявил людям, что единственный шанс вернуться домой — одер­жать победу. Затем он двинул войска на Карфаген и разбил лагерь на его окраинах.